Деникин. Единая и неделимая - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кисин cтр.№ 84

Ответ Франше несколько обескуражил — генерал обещал первые подразделения стрелков высадить только 4–5 декабря.

Черчилль еще более расстроил главкома ВСЮР, сообщив 30 ноября о том, что из-за революционных и антивоенных настроений в войсках армия Его Величества будет продолжать оккупацию своими силами только железной дороги Батум— Баку (высадилась индийская дивизия), Романова-на-Мурмане и Архангельска. В остальном же — лишь помогать снабжением белым армиям (обещано было вооружения и имущества на 250 тысяч штыков) и прибалтийским странам. То есть, ни о каких 15 дивизиях, а уж тем более «150 тысяч союзников» речи и быть не могло.

В итоге первый английский транспорт и крейсер «Калипсо» прибыли в Новороссийск лишь 16 февраля 1919 года. 30 марта в Севастополе высадились четыре тысячи алжирцев и сенегальцев. Всего же в российских портах были высажены две французские, полторы греческие дивизии и незначительные подразделения сербов, румынов и поляков.

Последнее особенно показательно — ни французы, ни англичане после капитуляции Германии не горели желанием посылать на новый фронт своих соотечественников. Страны-лимитрофы должны были для начала кровью оплатить создание Антантой их государств и поддержку политических режимов. Греции же с Румынией еще предстояло «заслужить» от союзников право на оккупацию соответственно у Турции Малой Азии с преобладающим греческим населением и Бессарабии с родственным молдавским.

Параллельно начался вывод подразделений капитулировавших немцев и австрийцев из России. К ноябрю 1918 года на территории бывшей империи оставалось лишь 34 дивизии. Австрийцы ушли раньше, их объекты охраны вынуждены были занять немцы, для чего им пришлось очистить Ростов и Таганрог. Разложение же в самом немецком стане было стремительное и почти паническое. Как писал Краснов, «грозные германские солдаты, всего неделю тому назад суровым «halt» останавливавшие толпы рабочих и солдат на Украине, покорно давали себя обезоружить украинским крестьянам. Украинские большевики останавливали эшелоны со спешившей домой баварской кавалерийской дивизией, отбирали оружие и уводили из вагонов лошадей!»

«Атаман повстанческих войск Херсонщины, Запорожья и Таврии» в чине гетманского полковника Никифор Григорьев (Серветник) предупреждал германцев под Херсоном: «Иду на вас. Оставьте оружие и город, и я без всяких препонов пропущу вас в Германию… В противном случае… я вас разоружу, и наши бабы через всю Украину дубинами будут гнать вас до самой Германии».

4 декабря, когда французы высаживались в Одессе, из Ростова ушел штаб оккупантов во главе с майором Кокен-хаузеном.

Интересно об этом времени написал Деникин: «Осенью 1918 года германские корпуса, оккупировавшие Дон и Малороссию, разложились в одну неделю, повторив до известной степени пройденную нами историю митингов, советов, комитетов, свержения офицерского состава, а в некоторых частях — распродажи военного имущества, лошадей и оружия… Только тогда немцы поняли трагедию русского офицерства. И нашим добровольцам приходилось видеть не раз унижение и горькие слезы немецких офицеров — некогда надменных и бесстрастных.

— Ведь с нами, с русскими, это же самое сделали вы — собственными руками…

— Нет, не мы — наше правительство — отвечали они.

Зимою 1918 года я, как командующий Добровольческой армией, получил предложение от группы германских офицеров, желавших поступить в нашу армию рядовыми добровольцами…»

Наиболее кроваво уход немцев сказался на Юге Новороссии. Если границу Области Войска Донского еще худо-бедно охраняли кавалерийскими заставами донцов и переброшенной Деникиным с Северного Кавказа 3-й пехотной дивизией (2,5 тысячи штыков) генерал-лейтенанта Владимира Май-Маевского (весной вступил рядовым в Дроздовский отряд) с бронепоездами, броневиками и авиационными отрядами, то украинская сторона после ухода немцев просто вспучилась мятежами. В Каменноугольный район, где было сильное влияние большевиков, Краснов выдвинул части 3-й и 2-й Донских дивизий и занял Луганск, Дебальцево и Мариуполь, но отсутствие германской помощи и недоверие союзников делали эффект от этого заслона весьма эфемерным. До первого серьезного натиска красных.

В Донбасс начали инфильтрацию большевистские агитаторы, вновь формируя отряды Красной гвардии. Атаман Гайдамацкого коша Симон Петлюра и бывший премьер-министр УНР Владимир Винниченко подняли восстание против гетмана Скоропадского и с помощью сечевых стрельцов Евгения Коновальца (один из создателей ОУН) пошли на Киев, где провозгласили создание Директории. С ними шли на «мать городов русских» все, кто хотел пограбить помещичьи имения и тряхнуть богатых мещан. В Гуляй-Поле вольготно себя чувствовали партизанские отряды Нестора Махно, Федора Зубкова и Иванько. Только на Херсонщине и в Таврии партизанили крестьянские отряды командиров Масенко, Горбенко, Павловского, Ткаченко, Тарана и др. (до 120 отрядов), которые вообще не придерживались никакой политической ориентации и считались «зелеными». Атаман Григорьев с «Херсонской дивизией», в которую вошли 6 тысяч штыков из 117 отрядов, захватил Николаев, Херсон, Бирзулу, Колосовку и угрожал Одессе.

В брошенной всеми «жемчужине у моря» начался настоящий разгул бандитизма. «Король Одессы» знаменитый налетчик Мишка Япончик (настоящее имя Моисей Винницкий) штурмом взял тюрьму и выпустил всех заключенных, создав настоящий боеспособный кулак (обыватели с ужасом утверждали, что у него «под ружьем» до 20 тысяч босяков и жиганов). Банки и гостиницы грабились как расческой, в одно и то же время, согласованно по всему городу. В Русский театр, где собирались на спектакль офицеры, швырнули бомбу.

Полиция носа на улицу не казала, самооборону из офицеров-добровольцев пытался возглавить командир 1-й конной дивизии гетмана генерал от кавалерии Василий Бискупский, но находившийся в городе сербский полк отказался выступать на фронт, а польский отряд предпочитал перестрелку с отступавшими немцами. В беззащитный город 28 ноября спокойно вошли петлюровцы (так называли себя все «нэзалэжные» отряды, включая тех, которые не имели ни малейшего отношения к самому Петлюре).

Положение спас отважный генерал Гришин-Алмазов, сам возглавивший офицерский отряд. 4 декабря в день высадки четырех рот союзников во главе с командиром 156-й пехотной дивизии генералом Альбером-Шарлем-Жюлем Бориусом отряд Гришина-Алмазова поднял восстание. Как писал генерал А. С. Лукомский, «французы предполагали 5/18 декабря вступить в город с музыкой, но вследствие выяснившегося враждебного настроения петлюровцев, занимавших город, было решено первоначально очистить его от них». Сам французский генерал записал в этот день в свой дневник: «Вот предприятие, которое, несомненно, окончится плохо».

Интервенты заняли несколько улочек в районе порта и Николаевского бульвара, не рискуя пойти дальше. Тогда к ним прибыл сам Гришин-Алмазов.

Интересно описал этот эпизод бывший при нем Василий Шульгин: «Фактически французская интервенция на Юге России началась. В Одесский порт прибыли французские суда с небольшим числом французской пехоты. Во главе их стоял французский генерал Бориус. Они познакомились в моем присутствии. Я представил Гришина-Алмазова Бориусу, который сказал, кажется, по поводу украинствующих — «Ваши друзья — наши друзья. Но мы драться не будем». На это Гришин-