О Китае - читать онлайн книгу. Автор: Генри Киссинджер cтр.№ 100

Всевозможные поводы к конфронтации находились под контролем, поскольку Дэн Сяопин изыскивал пути, стремясь показать важность тесных отношений с Соединенными Штатами. Например, на обеде в мою честь в октябре 1975 года Цяо Гуаньхуа произнес зажигательный тост перед камерой американского телевидения, обрушившись с критикой американской политики в отношении Советского Союза, — нарушение дипломатического протокола, шедшее полностью вразрез с проявлявшейся прежде деликатностью к американской делегации. Когда я резко отреагировал, огни телевизионной камеры уже погасли, и мои слова не попали в передачу.

На следующий день Дэн Сяопин пригласил американскую делегацию на пикник в горы Сишань к западу от Пекина, где жили китайские руководители, хотя с самого начала данное мероприятие отсутствовало в нашей программе пребывания, и проявил ту же внимательность и заботу, как бывало на всех встречах с начала восстановления отношений с Китаем.

В голову пришли разные мысли и воспоминания после смерти Чжоу Эньлая 8 января 1975 года. Во время праздника Цинмин ^[487] (День уборки могил) в апреле сотни тысяч китайцев пришли к Памятнику павшим народным героям на площади Тяньаньмэнь, чтобы помянуть Чжоу, оставив там венки и стихи. В памятных стихах раскрывалось восхищение Чжоу Эньлаем и тяга народа к установлению порядка и скромности, которыми он сам так отличался. В некоторых поэмах содержалась скрытая критика Мао Цзэдуна и Цзян Цин (снова использовался излюбленный прием исторических аналогий) ^[488]. Ночью все плакаты со стихами убрали, что привело к столкновению между полицией и скорбящими (известно как «Тяньаньмэньский инцидент» 1976 года). «Банда четырех» убеждала Мао Цзэдуна в том, что реформистские тенденции Дэн Сяопина привели к контрреволюционным протестам. Через два дня после выражения скорби по Чжоу Эньлаю Мао Цзэдун снял Дэн Сяопина со всех партийных постов. Пост исполняющего обязанности премьера отдали малоизвестному провинциальному партийному секретарю из Хунани по имени Хуа Гофэн.

Отношения Китая с Соединенными Штатами в значительной степени отдалились. Джорджа Буша-старшего назначили директором ЦРУ, Тома Гейтса, бывшего министра обороны, — главой Миссии связи в Пекине. Хуа Гофэн не принимал его в течение четырех месяцев, а когда принял, говорил общими, если не формальными, фразами. Месяцем позже, в середине июля, заместитель премьера Чжан Чуньцяо, в принципе рассматривавшийся как сильная личность в руководстве и ключевая фигура в «банде четырех», воспользовался визитом лидера меньшинства в сенате Хью Скотта для выдвижения крайне воинственной позиции по Тайваню, продемонстрировав противоречие со словами Мао Цзэдуна, обращенными к нам:

«Наша позиция по Тайваню четко ясна. Поскольку поднят вопрос о Тайване, скажу — это петля вокруг шеи США. В интересах американского народа убрать ее. Если вы это не сделаете, НОАК сама ее вам срежет. Это пойдет на пользу как американскому, так и китайскому народам. Мы очень щедры, мы готовы помочь США решить проблему при помощи наших штыков. Возможно, это звучит не очень приятно, но это именно так» ^[489].

«Банда четырех» толкала Китай в направлении, напоминающем «культурную революцию» и провокационный маоистский стиль поведения в отношении Хрущева.

9 сентября 1976 года Мао Цзэдун скончался после болезни, оставив своих преемников с его достижениями и предчувствиями, с наследием его величия и брутальности, большой силой предвидения, испорченной эгоцентризмом. Он оставил в наследство единый Китай, каким он не был столетиями, но со всеми признаками предшествующего ликвидированного режима, Председатель расчистил площадку для реформ, которые он никогда не планировал проводить. За то, что Китай остается единым и вошел в XXI век сверхдержавой, Мао Цзэдун, в глазах многих китайцев, сыграл в китайской истории такую же двойственную, но почитаемую роль, как Цинь Шихуан, император, которого он лично очень уважал: деспотичный основатель династии, втянувший Китай в следующую эру, мобилизовавший его население на массовое всеобщее напряжение, чьи эксцессы позднее признавались некоторыми как неизбежное зло. Для иных огромнейшие страдания, причиненные Мао Цзэдуном его народу, свели фактически на нет все его достижения.

Две линии в проведении политики соревновались друг с другом среди всех перипетий правления Мао. Имел место революционный порыв, благодаря которому Китай представлялся моральной и политической силой, настаивающей на раздаче своих уникальных рецептов в качестве образчика для ошарашенного мира. Был геополитический Китай, трезво оценивающий тенденции и манипулирующий ими для собственной выгоды. Был и Китай, впервые в истории стремящийся к союзам, но одновременно и Китай, дерзко бросающий вызов всему остальному миру. Мао Цзэдун принял разрушенную войной страну и провел ее между враждующими внутренними фракциями, враждебно настроенными сверхдержавами, противоречивым «третьим миром» и подозрительными соседями. Он умудрился провести Китай по всем точкам соприкосновения спирали концентрического круга, но ни на одной не задержался. Китай пережил войны, напряженность и сомнения, а его влияние росло, и в итоге он стал новой сверхдержавой, где коммунистическая форма правления пережила крах коммунистического мира. Мао Цзэдун добился всего ужасной ценой, опираясь на выносливость и живучесть китайского народа, используя его жизненную силу и взаимодействие, народа, очень часто раздражавшего его, хотя и составлявшего краеугольный камень воздвигаемого им грандиозного строения (основу его доктрины).

Уже приближаясь к концу жизни, Мао Цзэдун стал склоняться к тому, чтобы бросить вызов американским планам организации мирового порядка, настаивая на определении тактики, а не только стратегии. Его преемники разделяли его веру в китайские силы, но не считали Китай способным добиться уникального потенциала одной только волей и идеологическими обязательствами. Они полагались на опору на собственные силы, но знали, что одного пафоса недостаточно, а потому они всю свою энергию положили на осуществление внутренних реформ. Новая волна реформ вновь вернула Китай к политике, проводившейся Чжоу Эньлаем, — ее главной приметой следует считать усилие, предпринимавшееся для привязки Китая к глобальным экономическим и политическим тенденциям. Эту политику взялся проводить руководитель, которого дважды за десятилетие отправляли в отставку и который в третий раз возвратился из внутренней ссылки: Дэн Сяопин.

Только те, кому на собственном опыте довелось узнать Китай Мао Цзэдуна, могут полностью оценить преобразования, инициированные Дэн Сяопином. Китай с его шумными городами, строительным бумом, дорожными пробками, с не имеющей ничего общего с коммунизмом дилеммой, когда темпам роста временами угрожает инфляция; страна, на которую подчас обращают все взоры западные демократии как на оплот в борьбе с глобальной рецессией, — все это было немыслимо в сером Китае при Мао Цзэдуне с его сельскими коммунами, застойной экономикой, населением, носящим стандартные куртки, черпающим идеологический запал из «маленьких красных книжечек» цитатника Мао.