Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества - читать онлайн книгу. Автор: Лев Клейн cтр.№ 111

Пожалуй, наличие в славянском языческом пантеоне умирающего и воскресающего божества и его главенство повлияли на выбор вер — обеспечили преимущество христианству, с его воскресением Иисуса Христа, и облегчили славянам сравнительно быстрое восприятие христианства. Главная мистерия христианства была им близка и понятна по сути. Характерно, что о ней не было споров. Так что эта реконструкция действительно хорошо вписывается в общую историческую картину.

Только не надо из этих реконструированных мифов делать игрушки, политическое оружие или идеологические символы. Мифы есть мифы, древние не лучше и не хуже современных. Их польза не в том, чтобы освещать и освящать путь в будущее. Если удастся построить объективные реконструкции, с их помощью будет легче понять, как мифы прошлого формировали наше настоящее и нас самих. Это облегчит выбор пути.

Если оставить в стороне домыслы, выводы по аналогии, косвенные соображения, реконструкции, догадки и обратиться к исходному материалу, к источникам, то окажется, что разрушительное время и победившее христианство хорошо поработали над славянской языческой религией: дошедшая до нас информация о Перуне очень скудна и обрывочна. О восточнославянских языческих богах сохранились лишь несколько бранных выражений, два-три коротких рассказа в летописи о водружении и свержении идолов Перуна и других богов в Киеве и Новгороде да клятвы именами этих богов в договорах с византийцами. Мало сведений содержат обличения отступников в проповедях ранних христианских вероучителей. Схожие имена богов есть в родственных языках и кое-какие сведения о функциях этих персонажей у родственных народов. Эти сведения относятся не столько к мифологии, сколько к связанным с нею культам. Мифов о Перуне нет.

Только с эпохи Возрождения и изучения античной мифологии начинается в Европе интерес к родным дохристианским явлениям, которые можно было бы сопоставить с античными образцами. Обращаясь к мифологии родственных народов, польские авторы XV-XVI вв. Я. Длугош и М. Стрыйковский путано пересказывали свидетельства русских летописей и то, что могли сами услышать на востоке. В XVII в. к этому прибавились свидетельства немецких, английских и других путешественников в Россию.

В России изучение собственного язычества началось лишь в петровскую эпоху (XVIII в.), и вначале заимствовались искаженные представления западных ученых. В начале XIX в. ученые все еще опирались на спекулятивные соображения и создавали длинные списки богов из загадочных названий в поговорках и песнях (А. С. Кайсаров, Г. Глинка и др.). Они хотели представить религию предков как можно более приятной, превосходящей другие языческие религии и близкой к христианству (П. Строев, М. Касторский, Н. Костомаров,

С. М. Соловьев). Славянофилы, однако, не вполне поддержали эту традицию: они выдвигали идею исконной близости славян к православному единобожию и отрицали вообще у них развитое языческое многобожие. Летописные языческие боги, по их мнению, были принесены на Русь варягами.

С середины XIX в. начались исследования компаративистов, которыми было установлено родство систем богов индоевропейских народов — родство славянской системы системам греческой, римской и индийской. Весь пантеон стали возводить к пантеону индоевропейского пранарода. В духе солярно-мифологической школы происхождение антропоморфных божеств мыслилось через поклонение природным явлениям и через поэтические аллегории (Д. О. Шеппинг, А. Н. Афанасьев). В духе диффузионизма А. С. Фаминцын развивал концепцию славянофилов, но Н. И. Кареев отстаивал вторичность монотеизма. Эволюционизм, развившийся в 70—80-х гг. XIX в., выводил образы богов из низшей демонологии — веры в духов (в России Н. Ф. Сумцов).

Эволюционизм и диффузионизм проявлялись в творчестве Любора Нидерле и А. Н. Веселовского, которые считали, что славяне так и не развили мифологии, оставшись на уровне демонологии. Другие исследователи отвергали построения мифологической школы по другим причинам: они упирали на нехватку фактов и не верили в достоверность гипотез (В. Ягич, X. Махал, Л. Леже, А. Кирпичников).

В трудах ученых начала XX в. (Е. В. Аничков, Н. М. Гальковский, В. Й. Мансикка) скептицизм был преодолен и на первый план выступил анализ поучений православных вероучителей против пережитков язычества. Опираясь на них, исследователи невольно заимствовали и оценку язычества как грубой и примитивной веры. Аничков считал, что Русь кишела мелкими божками, а крупные антропоморфные боги были заимствованы у варягов — тут он опирался на работу С. Ружнецкого о Перуне, якобы повторяющем Тора.

Тенденцию усиливать признаки монотеизма в славянском язычестве подхватили в XX в. польские ученые (X. Ловмяньский, В. Шафраньский, Л. Мошиньский), в чем, возможно, влияние атмосферы католицизма. Перун для них не просто главный бог, а единственный бог, остальные — лишь его ипостаси.

В советской среде воинствующий атеизм надолго застопорил изучение славянского язычества: критический запал марксистов обратился на главных врагов — христианство и ислам. Однако незадолго до Великой Отечественной войны интерес к язычеству возобновился в связи с общим поощрением патриотических тенденций в стране.

Были созданы четыре концепции славянского язычества, и во всех четырех центр тяжести был перенесен с материалов истории на этнографию и археологию.

Первую концецпию развивали официальные лидеры советской науки академики Б. Д. Греков и Б. А. Рыбаков. По этой концепции славяне, обитая испокон веков на тех же землях, что и сейчас, за несколько тысяч лет до н. э. создали пашенное земледелие, государственность и развитую языческую религию, очень близко подошедшую к христианству.

Вторую концепцию предложил опальный ученый, основоположник советской семиотики и лидер структурализма, проф. Владимир Яковлевич Пропп. По ней, русские календарные праздники разных сезонов содержат много общих компонентов из-за сходства основных крестьянских работ. А так как в этих праздниках нет развитых богов, то русское язычество их и не имело, обладая особо архаическим характером (как у Аничкова, Нидерле и Веселовского). Купало, Ярило и т. п. — это «недоразвившиеся божества».

Работы Проппа подчеркнули значение труда старого русского этнографа Дмитрия Константиновича Зеленина, изучавшего именно демонологию с упором на ретроспективный метод. Его последователем был академик Никита Ильич Толстой, правнук Льва Толстого. Он создал влиятельную школу этнографов и этнолингвистов. Так возникла третья крупная концепция славянского язычества, нацеленная на реконструкцию древней славянской религии только из материалов этнографии. Естественно, это могло спроецировать на прошлое только то, что сохранилось в живой культуре, т. е. никаких крупных богов. Так, наиболее солидные профессиональные этнографы, этнолингвисты и фольклористы приняли идею, что у древних славян была лишь низшая мифология (демонология).

Четвертую концепцию построили структуралисты (и уже этим фрондеры) Вячеслав Владимирович Иванов и Владимир Николаевич Топоров. Они положили в основу имена славянских богов, сопоставили их с индоевропейскими именами, терминами и мифами и стали реконструировать развитую мифологию, восходящую к общеиндоевропейской («Основной миф», исконная борьба Перуна с Волосом- Велесом). Методику они в значительной мере заимствовали у Леви- Стросса, а она обусловила такую свободу увязок, что результат реконструкций стал очень богатым, но утратил доказательность. Нет прямых доказательств борьбы Перуна с Волосом (да Волос, видимо, и вообще новый бог, переоформление христианского св. Власия, в отличие от Велеса).