Евреи. Христианство. Россия: От пророков до генсеков - читать онлайн книгу. Автор: Александр Кац cтр.№ 26

Как видим, эллинизация христианства в I–II веках сопровождалась религиозными усложнениями, связанными с привычным для греков многобожием. Многие греческие философы: Василид, Валентин, Карпократ и другие — пытались обобщить христианство, представляя Христа одним из ряда богов, и активно вовлекали слушателей в управляемые ими секты. Их догматы космогонического характера, ум, красноречие, обширные знания производили большое впечатление на колеблющихся в своем правоверии греков. Будучи полу-христианами, они публично клялись в преданности Иисусу, по сути разрушая неустановившуюся ортодоксию церкви. В этот период церковь балансировала между двумя крайностями. Одни, это были греки, утверждали, что религия Иисуса не имеет ничего общего с Ветхим Заветом. Другие, это были иудео-христиане, в том числе Апостолы, считали христианство простым продолжением еврейской религии.

К первому направлению относится Маркион из Синопа, один из самых ярких философов II века, имевший чрезвычайный успех во всем христианском мире. Его сторонники составляли самую многочисленную в те времена христианскую секту. Маркион был философом-новатором и самым оригинальным христианским проповедником. Противостояние церкви и синагоги во многом обязано его трудам. В своих «Антитезах» Маркион выставляет оба Завета, Ветхий и Новый, в вопиющем противоречии. По Маркиону, Ветхий Завет противоположен христианству. Он был продиктован Моисею демиургом (Яхве) с целью удержать евреев в оковах теократии, подчинить их себе обещаниями и угрозами, а затем подчинить другие народы — ханаанеян, египтян и т. д. народу Яхве. Закон Моисея не отмечен печатью высшего значения и оказался бессильным против зла. Закон Моисея — это всего лишь закон справедливости и добра. Система Маркиона основана на двоебожии и противопоставлении Бога злого и Бога доброго, Бога евреев и Бога христиан. Вещество и плоть человеческая — вечное зло. Старый закон Яхве — это творение вещественное, корыстное, жестокое, лишенное любви. Осуждая плоть абсолютно, Маркион считал, что продолжение рода человеского ведет к продолжению царствования демиурга — злого Бога. Маркион осуждал брак и не допускал состоящих в браке к крещению. Секта Маркиона побуждала людей к мученичеству как к высшему освобождению их от жизни, которая сама есть сплошное зло. Тела умерших, по Маркиону, не воскресают. Души истинных христиан получат дальнейшее существование путем ряда переселений. Все еврейское, по Маркиону, требовало удаления из христианства. Маркион составил свое Евангелие, где Иисус не был не только евреем, но и человеком. Это была биография совершенного эона, не имевшего предков, родных, учителей, предвозвестников. Христос, по Маркиону, не рождался, так как рождение есть осквернение, не страдал, не умирал. Маркион убрал из своего Евангелия тексты, в которых Иисус признает Творца своим Отцом. Добрый Верховный Бог присылает своего сына, воплощенную в образе человека Иисуса кротость, чтобы преодолеть влияние демиурга и утвердить милосердие. Но ветхозаветный бог Яхве убивает человека Иисуса и тем как бы венчает эру зла. Переделав по-своему на антиеврейский лад Евангелие, Маркион не успокоился и взялся за переделку посланий Павла, которые он в принципе признавал. Из посланий Павла Маркион изъял все цитаты Ветхого Завета, имя Авраама и вообще все еврейское, которое он почему-то ненавидел. Надо признать, что до Маркиона ни один автор апокрифов так круто не обходился с уже известными и принятыми христианским миром текстами Священного Писания.

Естественно, что такой подход возбудил критику и негодование со стороны авторитетных христианских лиц и, в частности, со стороны Иустина, Поликарпа и других. Надо отдать должное руководству христианских церквей II века, отвергнувшему догматические притязания Маркиона. Сам Маркион делал потом отступления и частичные отречения от своих взглядов, но в конце концов после двух осуждений был за двоебожие отлучен от церкви. Однако влияние Маркиона этим актом, естественно, не аннулировалось, а рожденная им волна антииудаизма обошла все пределы христианского, теперь уже греческого, мира.

Иустин из Неаполя Самарийского, много сделавший для защиты христиан от гонений язычников, сравнивает эти гонения с гонениями восточных христиан-евреев, которыми они подвергались со стороны правоверных евреев во времена восстания Бар-Кохбы. Все это действительно имело место как результат фанатизма и религиозной нетерпимости, достигшей максимума в этой последней иудейской войне. Дело, однако, в том, что в своих «Апологиях» и «Диалогах» Иустин забывает указать, что преследуемые восточные христиане были евреями и были религиозным меньшинством, обвиненным в предательстве нации и расколе. Многие поколения христиан, читавшие труды Иустина, умершего мученической смертью в Риме в последний год царствования Антонина и причисленного к лику святых, приняли на веру образ врага-еврея, преследующего христианина.

Здесь приведены отдельные примеры неполной или искаженной информации, создавшей к концу II века общий взгляд на евреев, выражающийся в упреке в распятии Христа. С таким упреком к народу в целом не обращались ни Петр, ни Иаков Праведный, ни автор Апокалипсиса. В их времена это считалось делом рук римлян, Пилата, первосвященников, отдельных фарисеев. И хотя Христос был приговорен к распятию римским прокуратором Понтием Пилатом, а приговор был приведен в исполнение римскими легионерами, добавившими к казни в пределах своего скромного солдатского чина дополнительные мучения, до сих пор не известен ни один житель Римской Империи, Священной Римской Империи, Италии или другой христианской страны, который бы сокрушался по поводу того, что «наши солдаты» распяли Христа или «наши римляне» распяли Апостола Петра. Власти стран, в которых были распяты 10 из 12 учеников Иисуса, отнеслись к ним так же, как иерархи иудаизма к Христу. Восемнадцать веков штамп о распятии Иисуса евреями нелепым образом владеет умами христиан, ненавидящих иудеев, словно Иисус и его ученики были немцами, французами, итальянцами, поляками или русскими, а невесть откуда взявшиеся иноверцы-евреи специально забрели в Иудею, чтобы распять «нашего Христа».

Вовлечение в христианство греческих философов-эклектиков привело к образованию стереотипа в сознании малоискушенных в тонкостях этой истории христиан, сводящегося к тому, что евреи — богоубийственный народ. На этом, в сущности, подлоге складывается христианское правоверие. И хотя оно еще очень неустойчиво и ведет борьбу с соперничающими сектами маркионитов, монтанистов, гностиков и другими, в речах и посланиях руководителей церквей уже четко звучат ноты нетерпимости к взглядам или оттенкам взглядов их оппонентов. Нетерпимость внушается пастве и становится хорошим тоном в общении с представителями даже христианских сект иного толка, нежели данная.

В периоды гонений происходили казни христиан и каждая секта гордилась своими мучениками. В «Церковной истории» Евсевия со ссылкой на Аполлония Эфесского рассказывается, что христианские секты доходили до клеветы на мучеников другого направления. Ссоры между соперничающими сектами продолжались буквально до смерти соперников на крестах, когда умирающие за Христа люди старались повернуться спиной друг к другу и избегали даже намека на общение. Нужно помнить, что последним словам умирающих придавалось огромное значение.

Одним из самых уважаемых в истории христианства церковных деятелей той поры был Поликарп, мученик и святой, сожженный на костре в г. Смирне. Его мужество во время казни настолько поразило язычников, что власти сочли нецелесообразным продолжать казни и на какое-то время приостановили их. Ученик Апостола Иоанна Поликарп был представителем третьего поколения христиан. Наряду со множеством добрых дел, история сохранила примеры его нетерпимости, нескрываемой гордыни, внушаемой также и его ученикам, презрительного отношения к язычникам и евреям, что, к сожалению, принижает образ этого незаурядного служителя церкви, бывшего при жизни как бы председателем всех церквей Малой Азии. Пылкость веры Поликарпа не всегда соседствовала с апостольским смирением в общении. При встрече в общественном месте с Маркионом, к которому по множеству причин следовало бы отнестись с уважением, Поликарп назвал его первенцем Сатаны. Об этом инциденте с восхищением пишет его ученик Ириней Лионский, свидетельствуя тем самым о снижении уровня христианской мудрости и смирения. Но кто может быть абсолютно уверенным, что именно он не есть первенец Сатаны?