Земля под ногами. Из истории заселения и освоения Эрец Исраэль. 1918-1948. Книга 2 - читать онлайн книгу. Автор: Феликс Кандель cтр.№ 31

"Имею честь представить вам, читатель, тюремного парикмахера Аббаса. Это один из "героев" Хеврона, отличившихся во время погрома летом 1929 года. Один из главных убийц. Приговорен к смертной казни, помилован с заменой на пожизненное заключение. Будет освобожден после того, как отсидит десять лет. Из-за того, что Аббас убивал евреев. Хеврон лишился одного из лучших своих брадобреев, а арестанты получили брадобрея высшего класса."

После августовских погромов 1929 года начали производство самодельного оружия для бойцов Хаганы. Инженер Хаим Славин изготавливал бомбы из обрезков труб; Менахем Бен-Гури заполнял взрывчаткой жестяные банки из-под спирта; литейщик Исраэль Иошпе отливал из металла оболочки бомб. В 1934 году открыли в Иерусалиме подпольную мастерскую по производству гранат, которые испытывали на пустынных берегах Мертвого моря. В лабораториях хайфского Техниона разрабатывали новые виды взрывчатых веществ; их изготавливали в лаборатории кибуца Кирьят-Анавим возле Иерусалима, в лесах возле кибуца испытывали новые типы оружия и методы ведения боя.

Оружие закупали у бедуинов в Галилее, а также в Дамаске и Бейруте; приобретали его в Голландии, Италии и Бельгии, везли в бочках с цементом - в каждой партии цемента, поступавшего в яффский порт, часть бочек была заполнена оружием и боеприпасами.

***

Давид Лейбович, российский еврей из Томска, начальник мастерских в сельскохозяйственной школе "Микве Исраэль", изобретал не только инвентарь для полевых работ. Он вспоминал: "Я решил, что хорошо бы создать нашу собственную винтовочную гранату. Изготовили деревянную модель, отлили ее в металле, и я показал гранату командиру Хаганы. Он пригласил И. Иошпе, и мы с ним приступили к изготовлению - образцом послужила русская винтовочная граната, описание которой мы нашли в какой-то книге. Делали мы их из водопроводных труб".

В 1928 году В. Жаботинский приехал в Иерусалим, чтобы остаться там на постоянное жительство. В арабских газетах начались нападки на лидера ревизионистов; в газете Гистадрута его называли "милитаристом" и "врагом рабочего класса" за отрицание классовой борьбы при заселении Эрец Исраэль. Когда в Палестину приехала комиссия для расследования причин арабских беспорядков 1929 года, Жаботинский потребовал, чтобы выслушали и его. Ему предложили приехать в Лондон, что Жаботинский и сделал; когда же он решил вернуться в Иерусалим, англичане отменили его въездную визу. С тех пор Жаботинский уже не бывал на этой земле.

***

Немного статистики. В 1922 году англичане провели перепись населения, которая насчитала в Палестине 600 700 мусульман, 83 800 евреев, 71 500 христиан. В Иерусалиме оказалось 34 000 евреев (из них 5600 в Старом городе), 13 400 мусульман, 14 700 христиан. В Тель-Авиве-Яффе было 20 100 евреев, в Хайфе -6200.

Перепись 1931 года насчитала в Палестине 759 700 мусульман, 174 600 евреев, 88 900 христиан. В Иерусалиме было 51 200 евреев (из них 5200 в Старом городе), 19 900 мусульман, 19 300 христиан. В Тель-Авиве-Яффе - 52 800 евреев, в Хайфе -15 900.

Перепись 1931 года определила, что среди мужчин-мусульман в Иерусалиме было 46% грамотных, у евреев - 91%, у христиан - 85%; у женщин-мусульманок города - 20% грамотных, у евреек и христианок - по 63%. Несмотря на преобладающее количество еврейских жителей, британские власти постоянно назначали мусульманина мэром Иерусалима, а его заместителями - араба-христианина и еврея.

Иерусалим 1920-1930-х годов

1

Ж. и Ж. Таро, французские журналисты (Иерусалим, еврейский квартал Старого города, 1920-е годы):

"Тишина, белизна, синева. Близится Песах, и жители, согласно обычаю, выбелили синеватой известью покривившиеся, косые и причудливые стены своих домиков, которые увенчаны маленькими каменными куполами, напоминающими еврейские ермолки. В этих каменистых улочках, пересеченных сводами, лестницами и крутыми поворотами, поражает тишина. Какой покой в этом месте, которое кажется покинутым.

И вдруг в конце улицы появляется странная фигура. Она приближается, с ног до головы одетая в лиловое, в бархатную одежду цвета увядшего гиацинта, в меховой шапке, с длинной, выцветшей бородой, с лицом бледным, как слоновая кость, таким же блеклым, как бархат кафтана. А вот и другая фигура, одетая в зеленое, но это зеленый цвет попугая, которому триста лет от роду. И еще две фигуры, одна в шелковом кафтане вишневого цвета, другая в бархатном малиновом, таком же древнем, как Иерусалим. Глядя на этих евреев, я вспоминаю всё, что доводилось слышать в Бельцах или Садагоре о тех старцах, которые покидают свою страну и отправляются сюда, чтобы перейти в вечность на иерусалимской земле. Не для того ли, чтобы почтить смерть, накинули они на старые свои кости эти чарующие шелковые и бархатные ткани?..

В оштукатуренных синеватых домах двери открываются в узкие коридоры или на лестницы, ведущие в маленькие внутренние дворы. Еврейские дома углубились в землю, чтобы дать место друг другу. Это та теснота, которой отмечена повсюду еврейская жизнь и даже смерть, как на старом кладбище в Праге, где могильные насыпи громоздятся друг на друге, жмутся и толкаются, как покойники жались и толкались при жизни.

Жители очень радушны, приглашают войти, спуститься, наблюдать, не стесняясь. Пасхальная штукатурка временно прикрывает нищету этих жилищ, но от этого еще резче становится тот кислый, затхлый запах, который стоит в пароходных трюмах и который я обонял во всех гетто, какие повидал, словно каждое гетто является большим пароходом с эмигрантами.

В глубине многих дворов устроены маленькие синагоги, вероятно, по слову Писания: "Из глубин взываю к Тебе, Господи"."

2

Летом 1920 года в Иерусалиме ожидали прибытия первого верховного комиссара Г. Сэмюэля. Местные власти намеревались устроить ему торжественный прием, и неожиданно выяснилось, что в Палестине нет духового оркестра, который мог бы сыграть на этой церемонии. Посланца британского короля нельзя было встречать без оркестра, а потому спешно вызвали музыкантов из Египта. 30 июня Г. Сэмюэль вышел из вагона на перрон иерусалимского вокзала, и его приветствовали торжественно, с музыкой.

Оркестр из Египта приглашали еще не раз, а затем предложили Цви Сильверу создать духовой оркестр при иерусалимской полиции. В 1921 году объявили набор, провели конкурс, и все музыканты оказались евреями. Англичан это не удовлетворило, и они потребовали, чтобы арабы составляли в оркестре не менее трети его состава; с большим трудом обнаружили двух арабов, трубача и барабанщика, которых и приняли в этот оркестр.

Штатное расписание полиции не предусматривало музыкантов, и их прикрепили к отделению уголовного розыска; дирижер оркестра Ц. Сильвер получил чин капитана и стал единственным евреем в полиции Палестины с таким высоким званием. Все музыканты числились рядовыми, и им постоянно напоминали: "Не забудьте, что вы прежде всего полицейские, а уж потом музыканты". Они проходили обучение наравне со всеми, ходили на дежурства, сопровождали арестованных; со временем их освободили от побочных дел, и они занимались только музыкой.