Утерянные победы Красной Армии - читать онлайн книгу. Автор: Артем Ивановский cтр.№ 10

Вот таким образом белостокский выступ стал могилой для 3-й и 10-й армий, которые, увы, без всякой пользы сгинули в окружении. В подобной обстановке исключительно остро встает вопрос о командовании. Грамотный, хладнокровный, решительный командир в условиях окружения — это спасение десятков тысяч солдатских жизней и ценной боевой техники. Но совсем худо, если зажатая со всех сторон противником воинская часть не имеет централизованного управления и раздирается изнутри хаосом в командовании. Если на голову командиру садится сначала представитель штаба фронта, затем представитель главнокомандования. И каждый со своими инструкциями. Тогда — пиши пропало!

Весьма убедительно высказывал свое мнение по этому поводу Адмирал флота Советского Союза Николай Герасимович Кузнецов: «Почему же все-таки столь трудно складывалось управление боевыми действиями на фронтах в начале войны?

Мне думается, потому, что не было четкой регламентации прав и обязанностей среди высоких начальников и высших должностных лиц страны. А между тем именно они должны были знать свое место и границы ответственности за судьбу государства. Ведь в ту пору мы были уже уверены, что в предстоящей войне боевые операции начнутся с первых же ее часов и даже минут.

Мне думается, неправильной была просуществовавшая всю войну система выездов на фронты представителей и уполномоченных Ставки. Обычно их посылали на тот или иной фронт перед крупными операциями, и там они нередко подменяли собой командующих. Тем самым словно бы подчеркивалось недоверие к организации дела на фронтах» ^[30]. Подкрепляет свое утверждение Н.Г. Кузнецов конкретным примером — страшным разгромом советских войск на Керченском полуострове в апреле 1942 года, который привел к огромным и совершенно неоправданным жертвам. Эта трагедия произошла потому, что представитель Ставки Л.3. Мехлис подменил собой командующего Крымским фронтом Д.Г. Козлова. А ведь помимо Мехлиса Ставка направила туда еще и маршала С.М. Буденного, что порядка явно не прибавило.

Но годом раньше такой трагический случай имел место на Западном фронте. 22 июня Сталин направил туда двух своих представителей. «Рулить» войсками в белостокском выступе взялся маршал Г.И. Кулик, известный своим твердолобым исполнением сталинских инструкций от буквы до буквы. Приказ Сталина гласил — наступать! И хотя вроде бы всем было очевидно, что в силу крайне невыгодной оперативной конфигурации в сложившейся обстановке выступ являлся ловушкой, войска все равно бросались в бессмысленные контрнаступления. Что совершенно не мешало танкистам Гота и Гудериана сжимать смертельные клещи у них за спиной. Что, в свою очередь, привело к срыву развертывания армий второго эшелона и позволило немцам с ходу ворваться в Смоленск. Как отмечал в воспоминаниях генерал Гот: «От одной заботы, которая волновала нас перед войной, немецкое командование было избавлено: противник и не помышлял об отходе в бескрайние русские просторы» ^[31].

Интересно проследить дальнейшую карьеру маршала Г.И. Кулика: «В начале войны он оказался в окружении, кое-как выбрался из него. Потом его послали представителем Ставки на юг. За то, что он подписал какие-то необдуманные приказы, его судили и снизили в звании. Но, насколько я знаю, и это мало образумило его» ^[32]. Впрочем, Кулика с лихвой заменяли другие представители Ставки ВГК до самого конца войны.

27 июня в 10 часов 05 минут начальник Генштаба Г.К. Жуков передал по «Бодо» приказ Ставки Главного Командования начальнику штаба Западного фронта В.Е. Климовских вывести войска из белостокского выступа. К тому времени 3-я и 10-я армии были обескровлены, потеряли большую часть техники, а немцы создали вокруг них два кольца — внутреннее в районе Слонима и внешнее в районе Молодечно — Столбцы. От указанных Ставкой пунктов вывода за Полоцким и Минским УРами окруженные войска отделяло более 300 километров, в то время как ни о каком снабжении горючим, боеприпасами, продовольствием, медикаментами для совершения такого прорыва не могло быть и речи. Немцы же продолжали энергично нажимать на восток. Вот и получилось то, о чем писал A.M. Василевский: «В конце июня Главное Командование попыталось использовать выдвигаемые из глубины страны стратегические резервы для развертывания их на рубежах рек Западная Двина и Днепр. Однако подвижные крупные группировки врага опередили нас» ^[33].

А теперь попробуем проанализировать ситуацию, которая сложилась бы на Западном фронте в случае своевременного принятия всех необходимых мер.

В воспоминаниях Гудериана есть один очень интересный эпизод: «Мы не знали о том, что Гитлер в тот день ^[34]поддался страху, что русские войска вырвутся их окружения, и хотел остановить продвижение танковых частей и направить их в район Белостока. К счастью, в этом случае военному командованию удалось настоять на своем праве придерживаться изначального плана и завершить окружение противника броском в направлении Минска» ^[35]. К ведь в тот день ни о каком прорыве из окружения в советских штабах еще никто не думал. Но Гитлер в панике. Понятно, почему — как-никак в выступе было две с половиной тысячи русских танков. Не дай бог, если вся эта силища попрет на восток! Одними пехотными дивизиями фон Клюге ее не остановишь.

Очень боялся мощи 3-й и 10-й армий и фельдмаршал фон Клюге, в подчинении которого находилась 2-я танковая группа. Гейнц Гудериан вспоминал: «По границам белостокского котла шли ожесточенные бои. За период с 26 по 30 июня только 71-й полк 29-й мотопехотной дивизии взял 36 000 пленных, что позволяло судить о том, какими силами располагали русские. На командование 4-й армии этот факт произвел сильное впечатление и вызвал пожелания, чтобы окружение котла осуществлялось по возможности большим числом войск. В связи с этим фельдмаршал фон Клюге отменил мой приказ об отправлении 17-й танковой на Борисов, несмотря на то, что 18-я танковая уже достигла этого города и установила на Березине предмостные укрепления, а также на то, что от соединения двух дивизий в районе этих укреплений в большой степени зависело дальнейшее продвижение 47-го мотокорпуса к Днепру» ^[36]. Лихой танкист все же нашел лазейку для того, чтобы не выполнять этот глупый приказ. За что фельдмаршал фон Клюге чуть было не отдал его под суд. Но свою правоту Гудериан подтвердил новыми блестящими победами.

Могли бы аналогичным образом поступить генералы Голубев и Кузнецов? Да, могли. 22 июня у Ставки связи с 3-й и 10-й армиями не было. Кулик и Болдин добрались до выступа только утром 23-го. Никто не мог помешать командирам бросить свои войска даже не в прорыв, а, скорее, в рейд по вражеским тылам. Противник ничего не сумел бы с этим поделать. «10-я армия, не испытывая сильного давления противника, все еще дралась, опираясь на Осовецкий укрепленный район», — констатирует Г.К. Жуков ^[37]. Генерал Голубев мог просто оставить в УРе одну, максимум две стрелковые дивизии и всей мощью своих механизированных и кавалерийских корпусов обрушиться на фланги или тылы Гудериана. В этом случае тот был бы просто вынужден разворачивать свои танки и никакого стремительного броска на Минск не произошло бы. Возможно, 10-я армия все равно бы погибла. Но в данной обстановке она своей гибелью на несколько дней задержала бы главные силы противника, позволила бы Главному Командованию выиграть время для развертывания 13-й армии в Минском и Слуцком УРах и для развертывания армий второго эшелона на линии рек Западная Двина и Днепр. При таком развитии событий немцы в принципе не смогли бы захватить Смоленск с ходу.