Женщины-воины. От амазонок до куноити - читать онлайн книгу. Автор: Олег Ивик cтр.№ 22

Но как ни была чудесна жизнь на волшебном острове, его истомившиеся жительницы регулярно появлялись в Ирландии и сладкими песнями манили мужчин за собой. И если Кондла Красный прыгнул в стеклянную ладью к прекрасной незнакомке один, то его последователи уже отправлялись в плавание целыми группами. Так, в саге «Плавание Брана, сына Фебала» рассказывается о том, как вдогонку за незнакомой красавицей отправился на Острова Женщин король Бран, прихватив с собой «трижды девять мужей». Правда, Бран и его спутники, погостив на острове, в конце концов пустились в обратное плавание. Но есть основания думать, что они заметно повлияли на демографическое состояние Страны Женщин, и после их визита быт кельтских островных «амазонок» претерпел заметные изменения.

Говоря об амазонках из кельтских легенд, нельзя не упомянуть знаменитую Кольну-дону из одноименной поэмы Оссиана. Правда, давно установлено, что поэмы древнего кельтского певца Оссиана, сына Фингала, написал в девятнадцатом веке Джеймс Макферсон, который, будучи закоренелым сторонником романтизма, сделал таким же твердокаменным романтиком и ни в чем не повинного кельта. Но тем не менее хоть в какой-то мере Макферсон на древние сказания опирался. В результате получился рассказ, замешенный на облачных чертогах, белоснежных персях и горных потоках. Но героиня этого рассказа носит кольчугу и щит, поэтому авторы настоящей книги предлагают историю Кольны-доны вниманию читателей.

Дочь короля Кольна-дона, чье имя означало «любовь героев», жила на берегах «мятежного потока Кол-амона, мрачного скитальца далеких долин». «Очи ее были звезды блестящие, руки — белая пена потоков. Перси тихо вздымались, словно волна океана зыбучая». Некто Тоскар оказался в гостях у отца Кольна-доны, увидел деву, «осененную длинными кудрями», и любовь «сошла на смятенную душу его, словно луч на океан мрачно-бурный». Однако столь бурные чувства не подвигли героя на то, чтобы сделать предложение, и он покинул замок красавицы. Через некоторое время, когда Тоскар «устремился по следу косуль», т. е., говоря простым языком, отправился на охоту, ему повстречался «юноша со щитом и копьем без острия». Тоскар вспомнил свою любовь и поинтересовался у юноши о судьбе «прекрасной владычицы арф». Юноша ответил, что «теперь ее путь в пустынях с королевским сыном, с тем, кто сердцем ее завладел, когда блуждало оно в чертоге». Тоскар решил немедленно устремиться на битву с соперником, причем так торопился, что не стал заезжать за доспехами и выхватил у юноши щит, которым тот старательно прикрывался. Выяснилось, что незнакомцу было что прикрывать: Тоскар увидел, как «…дивно вздымались пред ним перси девы, белые, словно лебеди грудь, плывущей по быстро несущимся волнам». Оказалось, что это сама Кольна-дона гуляет по лесу в полном боевом вооружении. Почему ее копье было «без острия» и что она собиралась с ним делать, авторам настоящей книги неизвестно. В остальном же случай с прекрасной королевной подтверждает обычай кельтских дев пользоваться оружием и доспехами.

Подтверждается воинственность кельтских женщин и более надежными источниками. Аммиан Марцеллин в четвертом веке н. э. не без юмора писал о галлах: «Когда один из них поссорится с другим и ему станет помогать его жена, которая сильнее его и голубоглаза, то целая толпа чужеземцев не справится с ними, особенно когда та, гневно откинув голову, скрежеща зубами и размахивая белоснежными и могучими руками, начнет наносить кулаками и ногами удары не слабее снарядов катапульты, выбрасываемых при помощи скрученных жил».

О королеве британского племени иценов Боудикке, в 61 году поднявшей восстание против римлян, писали историки Тацит и Дион Кассий. Наместником римской провинции Британия в это время был Гай Светоний Паулин, проводивший агрессивную завоевательную политику. Он, в частности, напал на остров Мону, где его встретило, по словам Тацита, стоявшее в полном вооружении вражеское войско, «среди которого бегали женщины; похожие на фурий, в траурных одеяниях, с распущенными волосами, они держали в руках горящие факелы; бывшие тут же друиды с воздетыми к небу руками возносили к богам молитвы и исторгали проклятия». «Новизна этого зрелища» потрясла римлян, которые сражаться с женщинами как-то не привыкли. Наконец, «вняв увещаниям полководца и побуждая друг друга не страшиться этого исступленного, наполовину женского войска, они устремляются на противника, отбрасывают его и оттесняют сопротивляющихся в пламя их собственных факелов».

Но не успели римляне закрепить свою победу на острове Мону, как провинцию охватило новое возмущение. Король иценов Прасутаг, бывший союзником римлян, для того чтобы сохранить свой род, завешал королевство не только двум своим дочерям, но и римскому императору, назначив его сонаследником. Обычно римляне признавали такую практику и оставляли правителям-наследникам по крайней мере некоторую независимость. Но за дочерьми Прасутага захватчики права наследования не признали. Тацит пишет, что «вышло наоборот, и царство стали грабить центурионы, а достояние — рабы прокуратора, как если бы и то, и другое было захвачено силой оружия. Прежде всего была высечена плетьми жена Прасутага Боудикка и обесчещены дочери; далее, у всех видных иценов отнимается унаследованное от предков имущество (словно вся эта область была подарена римлянам), а с родственниками царя начинают обращаться, как с рабами».

В отместку боги послали римлянам самые зловещие знамения, центром которых стал захваченный ими город Камулодун (современный Колчестер): «статуя Виктории в Камулодуне безо всякой явной причины рухнула со своего места и повернулась в противоположную сторону, как бы отступая перед врагами. И впавшие в исступление женщины стали пророчить близкую гибель; в курии камулодунцев раздавались какие-то непонятные звуки, театр оглашался воплями, и на воде в устье Тамезы явилось изображение поверженной в прах колонии; Океан стал красным, как кровь, и на обнаженном отливом дне виднелись очертания человеческих трупов».

Тем временем Боудикка, ставшая предводителем и знаменем грядущего восстания, собирала племена британцев для борьбы с завоевателями. Тацит пишет:

«Боудикка, поместив на колеснице впереди себя дочерей, когда приближалась к тому или иному племени, восклицала, что британцы привыкли воевать под предводительством женщин, но теперь, рожденная от столь прославленных предков, она мстит не за потерянные царство и богатства, но как простая женщина за отнятую свободу, за свое избитое плетьми тело, за поруганное целомудрие дочерей. Разнузданность римлян дошла до того, что они не оставляют неоскверненным ни одного женского тела и не щадят ни старости, ни девственности. Но боги покровительствуют справедливому мщению: истреблен легион, осмелившийся на битву; остальные римляне либо прячутся в лагерях, либо помышляют о бегстве. Они не выдержат даже топота и кликов столь многих тысяч, не то что их натиска и ударов. И если британцы подумают, сколь могучи их вооруженные силы и за что они идут в бой, они убедятся, что в этом сражении нужно победить или пасть. Так решила для себя женщина; пусть же мужчины цепляются за жизнь, чтобы прозябать в рабстве».