Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Мезоамерика - читать онлайн книгу. Автор: Галина Ершова cтр.№ 24

Повезло мне, как всегда, случайно. В одну из суббот мы с моим университетским коллегой Карлосом Эвиа отправились обследовать одну из многочисленных на Юкатане карстовых пещер. Как обычно в поездках, со мной на всякий случай были тесты на выявление паранормальных способностей, разработанные Л.П. Гримаком и успешно опробованные мной на московских экстрасенсах и людях разных профессий.

17 августа мы двинулись в путь. Поездка была довольно долгой. Карлос привычно вел машину по прямым, как стрелы, дорогам среди сухого в это время года типичного для Юкатана полулеса-полукустарника, и мы беседовали на любимую общую тему учения дона Хуана.

Илл. 24. Фигурка совы, найденная в Кампече. Индейцы всегда верили в нагуалей-оборотней. Считалось, что колдун в любой момент может превратиться в свое животное – нагуаля. Подобное превращение можно увидеть, если перевернуть эту фигурку. Позднеклассический период

Мы уже совсем подъезжали к месту, когда Карлос забеспокоился. Помявшись, он спросил, как я отношусь к колдунам. Несколько удивившись, я с плохо скрываемой радостью сообщила ему, что в сфере моих интересов колдуны занимают такое же место, как и пещеры. Вздохнув с облегчением, Карлитос заявил: «Тогда мы должны зайти к дону Вето. И лучше сделать это до того, как полезем в пещеру». Стоит ли пояснять, что я тут же начала выспрашивать подробности. Оказалось, что дон Вето – местный колдун. Несколько лет назад с ним познакомились археологи из университета, когда приехали на раскопки древних руин, что в нескольких километрах от деревни. Как выяснилось, без разрешения дона Вето работа археологов никак не ладилась. Они попытались проезжать в обход деревни, но дон Вето безошибочно узнавал о каждом появлении чужих и, если те не наносили ему визит, «обижался». Чем грозила «обида» колдуна, Карлос не пояснил. Вместе с тем выяснилось, что дон Вето помогал приходящим советами и предсказывал судьбу. Оказалось, что среди его посетителей было множество сотрудников университета, включая ректора. К колдуну возили также особо уважаемых гостей. Таким образом, когда мы наконец въехали в деревню, любопытству моему не было предела.

Это было самое обычное поселение майя Юкатана: вдоль условно обозначенных улиц без особого порядка тянулись традиционные круглые хижины. Карлитос указал на дом колдуна. Однако, вместо того чтобы прямо подъехать к нему, пришлось предпринять сложный маневр, как если бы мы въезжали с противоположной стороны. Не дожидаясь моего вопроса, Карлос пояснил: «Рядом живет колдунья – враг дона Бето. Поэтому очень опасно проходить мимо ее порога». Кстати, у индейцев порог считается самым критическим местом для совершения колдовства. Если человек переступит через такой порог, то непременно умрет. Поэтому, если хозяин дома догадается, что его порог заколдован, он будет выбираться из своего жилья любым способом – через крышу или даже сломав стену (окна в индейских жилищах встречаются крайне редко), а затем сожжет свой дом. Точно так же порог заколдовывается по инициативе хозяина и против незваного гостя.

Мы вышли из машины. У калитки стоял мальчик лет двенадцати с удивительно умным лицом. Из хижины вышла молодая женщина – его мать. Она радостно приветствовала Карлоса, поздоровалась со мной и… затрещала без умолку. Ее болтовня была как морские волны – накатывалась и чуть отступала, но конца и края не было видно. До этого момента мои представления о коммуникативности майя определялись образом «молчаливого индейца». (Нет спору – есть и такие. Как и такие – особенно женщины, – что не умолкают ни на минуту.) Сквозь трескотню индеанки, перемежаемую ахами и охами, нам удалось понять, что сам дон Бето тяжело болен и собирается умирать. Завтра, если соберет денег, поедет в Мериду к врачу. «Ну вот, опять неудача», – подумала я про себя. Мы вошли в хижину, поперек которой, как это принято на Юкатане, были развешены гамаки. В одном из них лежал старый грузный индеец. Он грустно поздоровался с нами и сразу же сообщил, что скоро умрет. «Вот, – он погладил свою правую руку, – работать не могу, совсем не движется, да и сильно вот здесь болит». Дон Бето показал на локоть и плечо. «Я уже старый, через месяц 70 лет будет, ночью выпал зуб, а я его проглотил». Дон Бето открыл рот, чтобы показать место от пропавшего зуба, и у меня от изумления перехватило дыхание: оставшиеся зубы не росли, как у всех, рядами, а страшно, наподобие акульих, торчали в разные стороны. Я невольно вспомнила существующую у некоторых народов традицию выбора шамана: претендент должен обладать каким-либо уродством.

Дон Бето поинтересовался, откуда я приехала, и потянулся за лежавшей у телевизора тетрадью, в которую, как я поняла, записывались имена посетителей.

– Вот, – сказал он слабым голосом, – я даже записать не могу.

И тут меня осенило: если он колдун, то непременно должен быть амбидекстром, то есть одинаково владеть правой и левой рукой.

– Но вы можете писать левой рукой, – заявила я уверенно.

– Нет, не могу, – простонал он. Но меня уже было не остановить. Сунув ему карандаш в левую руку и листок бумаги, я приказала:

– Пишите!

Илл. 25. Пещера для астрономических наблюдений в Монте-Альбане. Свет от солнца, находящегося в зените, выглядит как поток живой энергии, буквально льющейся вниз. Этот эффект использовался древними жрецами

И дон Бето начал писать левой рукой, причем получалось это у него красиво и без всякого усилия. В этот момент замолчала даже его жена. Я настолько обрадовалась практическому доказательству теоретических выводов, что лишь несколько минут спустя обратила внимание, что все присутствующие, вместо того чтобы радоваться, молча смотрят на меня и чего-то ждут. И только когда дон Бето просительно сказал: «Сестра, у меня так болит правая рука», – я начала понимать, что от меня ждут полного исцеления. Мой отказ не был бы понят никем – включая преподавателя университета Карлоса. Трудно передать то глупейшее состояние, когда я, вспоминая то, что мне один раз показал Гримак, начала «мысленно концентрировать энергию» в своих руках. Подойдя к дону Бето, я невольно вспомнила замечание Гримака о том, что голова пациента не должна вызывать неприязни у целителя, поскольку удивилась, что волосы индейца из хижины выглядели столь чистыми и приятными. Мне казалось, что я разыгрываю какой-то спектакль, обманывая доверчивых индейцев, и мне было неудобно перед Карлосом за свое шарлатанство. Вместе с тем, мне очень хотелось как-то помочь, пусть даже просто сочувствием. Я помассировала ему суставы правой руки, левую половину головы. Все молча наблюдали за моими действиями.

– Ну вот, – сказала я, закончив через несколько минут, – теперь будет легче.

Напряжение спало. Жена индейца предложила нам в плошке традиционное блюдо – молотый маис, отжатый руками в некипяченой воде. И я вынуждена была это выпить, думая о неизбежных последствиях. Кроме того, меня мучила мысль, что, по правилам, мне зачем-то нужно омыть руки в холодной воде или прислонить их к большой стене. Вместе с тем, я понимала, что стены рядом не было, а мытье рук могло быть воспринято как брезгливость по отношению к индейцам, чего допустить я не могла. Мы с Карлосом оставили дону Вето денег на дорогу к врачу и отправились в пещеру, так и не помыв рук.