Китайская головоломка - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Жемчугов cтр.№ 76

«Мы, коммунисты, взяли власть 16 лет тому назад, — заявил он во второй части своей речи. — Могут ли отнять у нас пролетарскую политическую власть? Сейчас имеется много признаков назревающего контрреволюционного переворота. Есть люди, которые готовы убить, чтобы захватить власть в свои руки и свергнуть социализм. Мы уже видели это на примерах Ло Жуйцина, Пэн Чжэня, Лу Динъи и его жены и Ян Шанькуня. Эти люди подобны пороху. Они проникли в партийное руководство и располагают силой в армии. Если бы им удалось объединиться, они могли бы совершить переворот. Ло Жуйцин имел влияние в армии, Пэн Чжэнь — в секретариате партии. Руки этих двух деятелей простирались далеко. В области культуры и идеологии у них был Лу Динъи. Ян Шанькунь снабжал их разведывательными данными. Культура, газеты, радио и вооруженные силы действуют сообща. Первые трое формируют общественное мнение, последние обладают оружием. Те, кто контролирует эти два канала власти, могут совершить контрреволюцию. Они могут установить свое верховенство как на собраниях, так и на поле боя. Если мы не будем проявлять бдительность, в один прекрасный день может снова возникнуть случай для такого захвата власти. Этим случаем может быть стихийное бедствие или война».

И далее: «Когда председатель проживет 100 лет, может наступить политический кризис и наша обширная страна с 700-миллионным населением может быть ввергнута в смуту. Вот в чем проблема… Председатель Мао в добром здравии, и мы ликуем, живя в тени Великого древа. Председателю Мао уже за 70, но он в добром здравии и может прожить до 100 лет».

Как заметил гонконгский еженедельник «Чайна ньюс аналисис», «эта удивительная речь выражает в сжатой форме не только то, что думал Линь Бяо, он несомненно имеет свои взгляды, но также многие вещи, которые наверняка распространены среди пекинских лидеров. Два из этих утверждений особенно поразительны, а именно, что вооруженные силы представляют собой в конечном счете источник власти, как сам Мао достаточно ясно выразился об этом в своем изречении «Винтовка рождает власть», и что работа ведется не посредством митингов и парламента». И далее: «Линь Бяо задал самый серьезный вопрос: что будет после смерти Мао. Страна, заявил он, будет переживать критический период. В его выводе, хотя этот вывод и не был выражен словесно, нельзя было ошибиться. Страна нуждается в преемнике, в сильном человеке, который обладает оружием. Страна должна иметь такого преемника. Всякий, кто будет выступать против него, будет стерт с лица земли».

Дальнейшие события показали, что авторы комментария в «Чайна ньюс аналисис» сумели «нащупать» подтекст «удивительной речи» Линь Бяо в мае 1966 года, когда маховик «культурной революции» еще только начинал двигаться. Подтекст же сводился к следующему: «Лесной барс», как минимум, не одобрял идеи Мао с проведением «культурной революции», но говорить об этом открыто не решался. Он всего лишь напомнил о том, что видит в ней очередное звено в непрерывающейся с древнейших времен цепи кровавой борьбы за власть, жестокой междоусобицы, заполнившей до краев всю историю Поднебесной. Возможность же покончить с этой губительной для китайского народа традицией он видел в том, чтобы, опираясь на «винтовку, которая рождает власть», на армию, перехватить эту самую власть у «великого кормчего», обещавшего стране нескончаемую «классовую борьбу» и рецидивы «культурной революции» через каждые 5–7 лет. «Перехватить» мирно, в образе «самого верного ученика» и «наследника» председателя Мао. Он, разумеется, понимал, чем чревата его двойная игра — отсюда и «котельная»-крепость в Бэйдайхэ. Но это не остановило его. И в 1969 году, после IX съезда КПК, он почувствовал себя признанным правителем Поднебесной. Не сдался только сам Мао. С его благословения в/ч № 8341 сумела восстановить прежний порядок вещей. Сцена вновь начала вращаться в театре Мао.

Вместе с Линь Бяо с нее исчезли четыре члена Политбюро, его сторонники, Хуан Юншэн, начальник Генерального штаба НОАК, У Фасянь, командующий ВВС Китая, Ли Цзопэн, политический комиссар BMС и Цю Хуэйцзо, начальник Управления тыла НОАК. А за ними многие и многие рангом пониже. Не только армия, но и вся страна переживала шок. Как уже упоминалось, даже Дэн Сяопин был настолько ошеломлен смертью «наследника», что не решился сообщить об этом вслух своим домочадцам. О том, что творилось в Китае в связи с «исчезновением» Линь Бяо, меньше других был осведомлен посол в Улан-Баторе Сюй Вэньи, который непосредственно решал на месте, во взаимодействии с монгольской стороной, вопросы, связанные с катастрофой «Трайдента». Пекин не посчитал нужным как-то проинформировать его, подсказать, как ему следует вести себя с учетом подоплеки случившегося. Послу оставалось лишь полагаться на интуицию и личный дипломатический опыт. «Картина места происшествия, — пишет он в своих воспоминаниях, — укрепляла во мне ощущение, что проблема — крупная и сложная. Я сказал себе, что при решении задач ликвидации последствий инцидента нужно проявлять осторожность, внимательность и взвешивать все по многу раз».

Понять посла нетрудно. Ведь «в трупе номер 5 был опознан Линь Бяо, в трупе номер 8 — его жена Е Цюнь, труп номер 2 — Линь Лиго, сын Линь Бяо. Среди вещей, принадлежавших погибшим, был обнаружен пропуск номер 002 в военно-воздушную академию на имя Линь Лиго», — свидетельствует Сюй Вэньи.

Кроме того, был опознан шофер Линь Бяо и три члена экипажа. Их установили по одежде и документам.

Обращало на себя внимание то обстоятельство, пишет посол, что тела были изуродованы не так сильно, как это случается при авиационных катастрофах. Похоже было, что никто из пассажиров «Трайдента» не собирался умирать. Они готовились к экстренной посадке с возможными повреждениями шасси самолета, поскольку садился он не на бетонную полосу аэродрома, а на грунт. Ни у кого из пассажиров на руках не было часов. Все они были без обуви. Складывалось впечатление, что еще до посадки они сделали все, чтобы избежать возможных ранений при приземлении. Самолет производил экстренную посадку по неизвестным причинам, люди на борту готовились к ней, но во время касания земли самолет потерял устойчивость, произошло возгорание из-за удара правого крыла о землю.

…Судьба трупов решилась достаточно быстро. Представители МВД Монголии объяснили китайским дипломатам, что у них нет традиции кремации, что тела можно лишь предать земле. Но для этого нужно выбрать подходящее место. По монгольскому обычаю, могила должна быть на возвышении, с тем чтобы «умерший мог с утра до вечера видеть солнце». Китайцы согласились с этим и, в свою очередь, предложили установить на месте захоронения вертикальный знак с надписью «Могила девяти товарищей, погибших 13 сентября 1971 года на самолете китайской авиакомпании», а ниже указать: «От посольства КНР в Монголии». Кроме того, было предложено положить на могилу обломок самолета, например крыло, на котором значилось «Китайская авиакомпания».

16 сентября в 10 часов утра девять белых гробов были поставлены рядом с трупами. Китайские дипломаты вновь сфотографировали их. Затем монгольские солдаты понесли гробы с телами погибших к могиле длиной 10 метров, шириной 3 и глубиной 1,5 метра, вырытой на возвышенности.

По монгольскому обычаю, умершего накрывают красной и черной материей. Но машина, на которой доставили эту материю, опоздала к началу церемонии. Тогда монголы предложили накрыть материей уже закрытые гробы. Сюй Вэньи согласился и поблагодарил монгольских представителей за «дружеское участие» в похоронах. В своих мемуарах он подчеркивает, что монголы во всем соблюдали дипломатический этикет и вежливость.