Русская полиция - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Жуков, Иван Ковтун cтр.№ 7

Высшими фюрерами СС и полиции на Севере России (HSSPF Russland-Nord) были: группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Адольф Прютцман (29 июня — 31 октября 1941 г.), обергруппенфюрер СС и генерал полиции и войск СС Фридрих Еккельн (12 декабря 1941 г. — май 1945 г.).

Должность высшего фюрера СС и полиции в Центральной России (HSSPF Russland-Mitte, с апреля 1943 г. — HSSPF Russland-Mitte und Weissruthenien) занимали: обергруппенфюрер СС и генерал полиции и войск СС Эрих фон дем Бах-Зелевски (24 мая 1941 г. — 21 июня 1944 г.), группенфюрер СС граф Карл фон Пюклер-Бургхаус (исполнял обязанности 2 января — 24 марта 1943 г.), группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Геррет Корземан (исполнял обязанности 24 марта — 5 июдя 1943 г.), обергруппенфюрер СС и генерал полиции и войск СС Курт фон Готтберг (5 июля — 7 августа 1944 г.).

Высшие фюреры СС и полиции на Юге России (HSSPF Russland-Sud): обергруппенфюрер СС и генерал полиции Фридрих Еккельн (23 июня— 1 ноября 1941 г.), группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Ганс Адольф Прютцман (1 ноября 1941 г. — 18 марта 1944 г.)

В Крыму соответствующие функции ложились на фюрера СС и полиции генерального округа Таврия бригадефюрера СС Людольфа фон Альвенслебена ^[41].

Как уже говорилось, вербовку и прием граждан в полицию проводили военные комендатуры разных уровней, полевая жандармерия, отделения тайной полевой полиции, СД, а в лагерную полицию — непосредственно персонал и коменданты лагерей для военнопленных. Задачи по вербовке возлагались и на местных руководителей гражданской администрации (старост, старшин и бургомистров), которым вспомогательная полиция формально подчинялась (по крайней мере, поначалу). К примеру, действиями полиции города Михайлов (Рязанская область) руководил городской глава Ежокин (Михайлов находился под оккупацией с 24 ноября по 6 декабря 1941 г.; за этот срок было открыто городское полицейское управление и отдел охраны при гарнизонной комендатуре) ^[42].

Порядок приема в полицию поначалу был не особенно жестким. Главным условием была политическая лояльность и враждебное отношение к «еврейскому большевизму». В результате вербовка в полицейские органы нередко носила формальный характер. Последнее обстоятельство легко позволяло советским подпольщикам, выдавая себя за «жертв» сталинских репрессий, проникать в полицейские органы, а также и в другие учреждения оккупационной власти.

Со временем требования к кандидатам повысились. Так, 23 декабря 1942 г. военный комендант города Орла генерал-майор Гаманн издал приказ, в котором он уточнил критерии для набора в полицию. Командиры, писал генерал, должны выбираться «по физической пригодности, внешнему виду, соответствующему репутации с места жительства и с предыдущей работы. Командный состав должен быть примером». В состав так называемой народной стражи (несла службу в городе) рекомендовалось принимать мужчин, которыми можно располагать вне их места жительства, а в состав народной стражи И (или уездной стражи) — тех, кто связан по работе и семейному положению со своим местом жительства. Окончательное решение о вступлении в полицию каждого кандидата принимал местный комендант ^[43].

В сообщении Ленинградского штаба партизанского движения (ЛШПД) от 9 ноября 1942 г. отмечалось: «Немцы системой террора, обмана, шантажа и принудительными мобилизациями добиваются того, что некоторая часть местного населения и военнопленных пополняет оккупационные структуры» ^[44]. Применительно к набору в полицию такую трактовку едва ли можно назвать справедливой. К примеру, в Ленинградской области, как констатирует Н. Ломагин, «служба в полиции была весьма популярна среди населения в связи с тем, что полицейские и их семьи фактически не знали тягот оккупации... Как правило, полицейские в городе и в деревнях получали немецкий паек второй категории... Те же, кто часто принимал участие в боевых действиях против партизан, получали паек первой категории» ^[45]. Желание служить в полиции подогревалось, в частности, тем, что в оккупированных областях проходили мероприятия по отправке населения на работу в рейх, а сотрудники службы порядка от трудовой мобилизации освобождались.

Особая ситуация складывалась в лагерях для военнопленных. Здесь желающих добровольно вступить в полицию было несоизмеримо больше, чем в оккупированных городах и селах. Причиной этому было то, что получение должности полицейского было фактически единственной альтернативой смерти от голода и болезней (особенно в первый период войны).

Так, один из полицейских лагеря в селе Спаек Смоленской области, бывший курсант Московского военного училища имени Верховного Совета СССР Кирилл Клишин на допросе в НКВД объяснял свое предательство следующим образом: «Поступил полицейским в лагерь военнопленных, выполнял требования немцев, избивал русских военнопленных ради спасения своей жизни». Исследователь А. Шнеер замечает, что «голод — лишь одна из основных причин вступления в лагерную полицию. Многие, уверовавшие в победу немцев, шли на сотрудничество, считая, что надо приспосабливаться к новой власти и стоит начинать с лагеря» ^[46].

Действительно, ряд «оправдавших доверие» на должностях лагерных полицейских впоследствии были освобождены и стали стражами порядка в городской или сельской полиции. Например, Елизар Романович Филипиков, бывший майор Красной армии, вначале был начальником полиции лагеря военнопленных в городе Великие Луки, выявлял коммунистов, политработников и евреев, а впоследствии был назначен начальником городской полиции ^[47].