Война. Полная энциклопедия. Все битвы, сражения и военные кампании мировой истории с 4-го тысячелетия до нашей эры до конца XX века - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Эрнест Дюпюи, Тревор Невитт Дюпюи cтр.№ 96

Почти все это время основным военным учебником был «Стратегикон». Он представлял собой всестороннее пособие по всем аспектам военного дела и полководческого искусства, несколько напоминающее полевые уставы современных армий, и включал материалы по боевой подготовке, военной тактике, по организации снабженческо-тыловых служб, а также рассуждения об основных военных проблемах, с которыми можно столкнуться при боевых операциях против многочисленных врагов империи.

Основной боевой и тыловой единицей в византийской армии как для пехоты, так и для конницы являлась нумерия, или ванда, – подразделение из 300–400 человек, то есть некий эквивалент современного батальона. Нумерией командовал трибун, или граф (а позже – друнгарий), – что-то вроде современного полковника. От пяти до восьми нумерий объединялось в турму (то есть эквивалент современной дивизии), которой командовал турмарх, или герцог. Две-три турмы образовывали фему (аналог современного армейского корпуса) под командованием стратига. При этом предпринимались сознательные усилия с тем, чтобы соответствующие подразделения отличались друг от друга по численности: это затрудняло противнику произведение точного подсчета личного состава любой из византийских армий.

Все офицеры рангом от друнгария и выше назначались непосредственно императором и присягали на верность лично ему. Подобный способ поощрения большей личной преданности человека центральной государственной власти, а не армейскому начальству (в отличие от практики, принятой еще в Древнем Риме), был, очевидно, апробирован Маврикием.

Полевая структура византийской армии, которую в общих чертах обозначил (и в значительной степени успел ввести) Маврикий, была приведена в соответствие с территориальной структурой военных округов в конце царствования Ираклия и его преемников – Константа II и Константина IV. Нашествия персов и арабов полностью уничтожили прежнюю структуру деления империи на провинции. Так, когда в ходе последней войны с персами были вновь отвоеваны у неприятеля анатолийские провинции, функции местной административной власти волей-неволей пришлось взять на себя военным командирам, которые отвечали за оборону того или иного региона. Столкнувшись с угрозой сарацинских набегов, императоры эту временную военно-гражданскую систему управления сделали постоянной. Каждый округ стал именоваться фемой и управляться стратигом в качестве императорского наместника. Его фема – воинское подразделение – становилась гарнизоном данной фемы – округа, который, в свою очередь, делился на более мелкие административные округа под управлением турмархов и друнгариев. Некоторые приграничные районы, особо важные в стратегическом отношении, особенно вокруг ключевых перевалов в зоне Тавра, были преобразованы в несколько меньшие территориальные единицы – клиссуры под управлением клиссурархов. Расквартированные там гарнизоны требовалось держать в состоянии повышенной боевой готовности на случай возможного нападения неприятеля.

К концу VII в. в империи насчитывалось 13 фем: семь в Анатолии, три на Балканах и три на прибрежных и островных территориях в Средиземном и Эгейском морях. К X в. число фем увеличилось до 30. Численность армии за эти триста лет не возросла – просто в каждой феме было расквартировано меньше войск. На протяжении почти всего этого периода численность имперской регулярной армии колебалась в рамках 120–150 тыс. человек, пехотинцев и кавалеристов было приблизительно поровну.

Видимо, в приграничных фемах-округах было расквартировано больше постоянных гарнизонов, чем во внутренних районах империи. В среднем каждый стратиг мог в кратчайший срок выставить на поле боя от двух до четырех турм тяжелой кавалерии и приблизительно столько же пехоты. В зависимости от конкретной ситуации (что за противник, каковы особенности района ожидаемых военных действий и т. и.) он мог часть пехоты или даже всю ее целиком оставить в местных гарнизонах.

Теоретически личный состав каждой фемы пополнялся за счет всеобщей воинской повинности, а на практике – за счет выборочных рекрутских наборов из числа местных жителей, в наибольшей степени соответствовавших армейским требованиям. Империя больше не зависела от наемных солдат-варваров, хотя кое-какие подразделения, набираемые из числа варваров, в имперских войсках все еще существовали. Большинство солдат империя набирала из числа собственных подданных, а лучших из них поставляли Армения, Каппадокия, Исаврия и Фракия. Наименее пригодным материалом для вербовки в армию считались греки.

Система фем включала и ополченцев, созываемых для нужд местной самообороны. Использование ополчений было вполне удовлетворительным там, где местные жители были закаленными и воинственными, однако было бесполезно в регионах типа Греции. Там, где система ополчений функционировала исправно, партизанская тактика местных жителей оказывала неоценимую помощь имперской регулярной армии при отражении атак или добивании сил вторгшегося неприятеля.

После того как византийцы примирились с потерей своих обширных владений на периферии, империя почти на весь период своего существования лишилась побудительных мотивов для агрессии. Жизненный уровень населения был высоким, страна была самой процветающей в мире. За захват чужих территорий нужно было расплачиваться и в финансовом отношении, и человеческими жизнями, а результатом подобного захвата становилось лишь увеличение расходов на оборону и на содержание администрации. В то же время византийцы хорошо понимали, что их богатство постоянно возбуждает захватнические аппетиты соседей-варваров.

Нетрудно понять, что в таких условиях военная политика Византии являлась по существу оборонительной. Основной ее целью было сохранить территорию и ресурсы. Византийская стратегия представляла собой изощренную средневековую концепцию сдерживания и базировалась на желании по возможности избегать войны, а если уж пришлось сражаться, то свести военные действия к отражению нападения с минимальными расходами материальных и людских ресурсов, к изматыванию противника, к уничтожению его по частям. Подобная стратегия сводилась к гибким оборонительно-наступательным методам, когда византийцы старались вновь отбросить вторгшегося противника за горные перевалы или речные переправы, то есть за участки, которые легко будет оборонять, а затем уничтожать его в ходе координированной, концентрированной наступательной операции силами двух или более фем.

Приемы экономической, политической и психологической войны успешно дополняли применение грубой силы, а зачастую и избавляли от необходимости ее применения. Умело разжигались раздоры между соседями, доставлявшими особые хлопоты. То и дело заключались союзы с кем-либо из варваров, чтобы уменьшить опасность, исходившую от наиболее опасных соседей. Уменьшить бремя, возложенное на плечи вооруженных сил, помогала также щедрая финансовая поддержка, оказываемая союзникам и полунезависимым вождям варварских приграничных племен. Все эти действия облегчались наличием эффективной разветвленной шпионской сети, которая состояла в основном из торговцев и из доверенных лиц – высокооплачиваемых агентов на ключевых постах при дворе того или иного враждебно или дружественно настроенного правителя.