Война. Полная энциклопедия. Все битвы, сражения и военные кампании мировой истории с 4-го тысячелетия до нашей эры до конца XX века | Ричард Эрнест Дюпюи, Тревор Невитт Дюпюи | страница 431 | LoveRead.ec

Стратегия

Наполеоновская концепция «вооруженного народа» сменилась концепцией «воюющей нации». Способность нации производить все необходимое для снабжения своей армии (оружие, боеприпасы и продовольствие) становится важнее способности поставить под ружье как можно больше солдат. Примером неэффективности старой концепции явилась Россия периода Первой мировой войны, когда многомиллионная масса «пушечного мяса» оказалась плохо вооруженной и плохо управляемой в полевых условиях. Британская военно-морская блокада центральных держав, с одной стороны, и подводная война Германии против стран Антанты – с другой, показали, насколько важно для воюющих сторон наличие свободных, хорошо налаженных коммуникаций для снабжения многочисленных армий и флотов, находящихся в полевых условиях.

Военные решения все настойчивее диктуются политическими и экономическими соображениями. Война больше не может оставаться уделом одних военных. Успех в тотальной войне зависит от фермера и фабричного рабочего не меньше, чем от солдата. Этот урок, наглядно проявившийся в ходе Гражданской войны в США, Европе пришлось усвоить на собственном горьком опыте.

Как показал пример Западного фронта, одной из форм военных действий явилась позиционная война. Однако это совсем не означало некомпетентности командования или отказа от широко распространенной стратегической концепции маневра, когда успех операции решается мобильностью и огневой мощью воюющих сторон.

Кровопролитная позиционная война на Западном фронте была результатом ограниченности территории для маневра, а также явилась тактическим приемом, использующим преимущества более высокой огневой мощи. Война началась на Западе с маневра (план Шлиффена), и первая из ее решающих битв была выиграна также благодаря маневру (Жоффр на Марне). Только когда у противников не стало пространства для маневра (после «броска к морю»), сражение приняло характер позиционной войны, где единственным возможным решением была фронтальная атака и прорыв.

Частью стратегического маневра обеих воюющих сторон являлся прорыв. Предпринимавшийся методом проб и ошибок, он всегда был связан с большими людскими потерями, но не всегда решал исход битвы. Чтобы прорвать глубоко эшелонированную оборону, недостаточно удара главными силами. Для расширения бреши в прорванном валу или линии обороны требуется поддержка резервами и массированным огнем артиллерии. Примерно так же происходит, когда вода прорывает дамбу, а потом неудержимо затапливает пахотные земли. Однако, несмотря на ряд успешных моментальных прорывов, в целом аналогия с потоком воды на Западном фронте никогда не срабатывала. При тогдашнем уровне развития транспорта ни та ни другая сторона не были в состоянии решить проблему переброски войск на тот или иной участок фронта, быстрой доставки артиллерии, а также подвоза продовольствия и боеприпасов, чтобы довести операцию прорыва обороны противника до логического завершения. Противник всегда успевал принять адекватные меры и закрыть брешь. На других западных фронтах также часто имели место позиционные сражения. Но на Восточном фронте из-за больших территорий, на которых велись военные действия, по-прежнему чаще всего применялись тактический прорыв и стратегический маневр.

Вооружение, доктрина и тактика ведения боевых действий на суше

Военные специалисты всего мира отмечали возрастающую мощь и смертоносность военной техники, поступившей на вооружение армий во второй половине XIX в. Однако почти все ведущие военные теоретики Европы (за некоторыми исключениями) уделили недостаточное внимание опыту Гражданской войны в США; более того, никто не заметил, что ошибки, сделанные в ее ходе, полностью повторились во время Русско-японской войны. Внимание этих экспертов было сосредоточено на военном опыте Европы, но и этот опыт далеко не всегда интерпретировался правильно, поскольку во второй половине XIX столетия европейские войны были относительно быстротечны.

В начале XX в. тактические доктрины двух ведущих военных держав Европы – Германии и Франции – подчеркивали важность захвата и сохранения инициативы в сражении. Их примеру следовала большая часть армий других стран. Важнейшими факторами считались стремительность наступления и высокий боевой дух наступающих. Наиболее горячим сторонником этой доктрины наступления был генерал Фердинанд Фош, начальник Высшей военной школы Франции, который был убежден, что несокрушимая воля к победе является главным фактором победы и что усиленная огневая мощь важнее для нападающей, чем для обороняющейся стороны. Фош также настаивал на важности высоких профессиональных стандартов обучения применению боевой техники, использованию укрытий, разведке и тактическому маневру. Однако последователи Фоша во главе с полковником де Гранмезоном исказили его концепцию важности наступления, превратив ее в слепую доктрину атаки любой ценой, в любое время и при любых обстоятельствах. Немецкая доктрина также подчеркивала важность наступательных действий, однако никогда не доходила до таких крайностей, какие существовали во Франции в годы, предшествовавшие Первой мировой войне.

Некоторые военные специалисты с осторожностью подходили к доктрине, которая предусматривала массовую фронтальную атаку против огневой мощи современной артиллерии. Например, американские военные наблюдатели, принимавшие участие в Русско-японской войне, отмечали, что ни японцы, агрессивные до фанатизма, ни русские, стойкие до конца, не поддавались призывам к самоубийственным лобовым атакам на полевые фортификационные сооружения. Так же как во время Гражданской войны в Америке, ряд печальных уроков вынудил командующих прибегать в поисках решения к тактическому маневру.

Но большинство военных специалистов игнорировали сомнения, высказанные гражданским лицом, а именно варшавским банкиром и экономистом Иваном С. Блохом в 7-томном труде «Будущее войны в ее экономическом и политическом аспектах: возможна ли война в настоящее время?». Этот труд был опубликован в Санкт-Петербурге в 1898 г. и получил распространение на Западе в начале XX в. Изучив наиболее выдающиеся труды по военному делу, автор пришел к выводу, что новые виды оружия, появившиеся к концу столетия, «делают войну самоубийством». Блох переоценивал мощь современного ему оружия, но был куда ближе к истине, чем военные псевдоспециалисты типа де Гранмезона.

Война. Полная энциклопедия. Все битвы, сражения и военные кампании мировой истории с 4-го тысячелетия до нашей эры до конца XX века

Французский легкий танк, 1918 г.

Смертоносность новых видов вооружений сделала жизненно необходимым изменение тактических приемов ведения боевых действий во время Первой мировой войны, хотя, как обычно, эти уроки не были усвоены полностью даже к ее окончанию. Появление пулеметов и артиллерийских установок в сочетании с полевыми фортификационными сооружениями и заграждениями из колючей проволоки создали практически непреодолимые препятствия для лобовой атаки и навсегда положили конец ударной мощи кавалерии. Организация эшелонированных оборонительных линий способствовала неприступности защищающихся. Как во время Гражданской войны в США, огонь и быстрота передвижения положили основу тактике фон Хутира, которая в конечном счете положила конец окопной войне. Пехотно-артиллерийские войска стали основным тактическим элементом ведения войны на суше в первой половине XX в.