Юлий Цезарь. Политическая биография - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Егоров cтр.№ 114

Простые жители Рима получили намного меньше, по 75 драхм (300 сестерциев), а затем еще по 150 драхм (600 сестерциев) (Dio, 43, 21). Светоний сообщает о 400 сестерциях (Suet. Iul., 38), по Аппиану, они получали по аттической мине (600 сестерциев) (Арр. B.C., II, 102). Кроме того, плебеи получили по 10 модиев (87 л) зерна и 10 фунтов (3,4 кг) масла. Цезарь произвел и раздачу мяса (Suet. Iul., 38), согласно Светонию эта раздача (visceratio) произошла во время испанского триумфа (Suet. Ibid.). Если учесть, что 1 модий (8,7 л) зерна стоил по закону Гая Гракха 6,5 ассов (около 2,5 сестерциев), то прибавка была солидной, означая возможность пропитания на один — два года. Проблема бедности, конечно, не была решена, но это была важная антикризисная мера, к тому же поднимающая на более высокий уровень и римскую бедноту. В дальнейшем предполагались более постоянные реформы. И здесь были неплохие перспективы: стабилизация положения в Сицилии и Африке и открытие нового канала снабжения из Египта предполагали бесперебойность снабжения Рима всем необходимым.

После триумфа Цезарь устроил роскошные игры. Согласно Светонию, гладиаторские бои устраивались по регионам города, кроме того, происходили представления актеров и мимов (linguarum histriones), а также — цирковых атлетов (Suet. Iul., 39). Были устроены Троянские игры (Suet. Iul., 39, 9). В заключение Цезарь дал пятидневные звериные травли (Ibid., 39, 3) и масштабные бои гладиаторов. Как сообщает Аппиан, в бою участвовали по 1000 пехотинцев, 200 всадников и 20 слонов с каждой стороны (Арр. B.C., II, 102). По всей вероятности, бой стал имитацией войны в Африке. Морские бои Александрийской войны имитировались навмахией, несомненно, ставшей венцом программы. В морском бою участвовали 4000 гребцов и 1000 воинов с каждой стороны (Арр. B.C., II, 102) и десятки бирем, трирем и квадрирем египетского и тирийского образца (Suet. Iul., 39, 3–4; Dio, 43, 23). Во время галльского триумфа Цезарь совершил торжественный въезд на Капитолий, вокруг стояли 40 слонов, держащие факелы в хоботах (Suet., Iul., 37, 2).

Хотя Цезарь относился к гладиаторским боям весьма скептически и открыто демонстрировал свое безразличие, полное отсутствие интереса и даже неприязнь к этому общественному пристрастию, он был вынужден следовать вкусам населения и ментальности римского общества. Тем не менее, бросается в глаза обилие иных, более мирных видов состязаний: мусические агоны, мимы, скачки, состязания атлетов, Троянские игры (Suet. Iul., 39, 1–4). Светоний упоминает об участии в боях нескольких сенаторов (Ibid.). Римское общественное мнение было шокировано, но исподволь готовилось определенное изменение эти сенаторы, как и многие другие гладиаторы, были добровольцами. Из жутких ритуальных убийств, связанных с культом смерти, и уничтожения бесправных, насильственно загоняемых на арену невольников, гладиаторские бои становились жестоким, извращенным видом спорта или шоу-бизнеса со всеми чертами этих последних, включая большие деньги, социальный престиж и фактор добровольности. Цезарь только начал этот процесс, но гладиатор эпохи Империи становился “профессионалом”, чьи права были хотя бы частично защищены. Положения популярного гладиатора эпохи (это прекрасно показано в известном фильме Р. Скота) скорее напоминало положение современного известного спортсмена или рок-звезды, разумеется со всеми жестокостями, криминализацией и другими теневыми сторонами этого мира. Перемены шли медленно, гладиаторские бои прошли через всю историю Империи, и только Адриан запретил продажу рабов в гладиаторские школы, а рабынь в публичные дома (лупанары). Честь искоренения этого явления принадлежит христианской Церкви, настоявшей на запрете зрелищ.

Достаточно интересной была и судьба мимического искусства, жанра, который явно переживал творческий взлет. На празднике было много смеха. Обладавший чувством юмора и ценивший его в других Цезарь сам становился мишенью, как в песенках собственных солдат, открыто исполняемых во время триумфа, так и в подчас нелицеприятных шутках мимов (Suet. Iul., 51). Надо полагать, что анекдоты про диктатора (что было весьма широко отражено и в его биографиях) были многочисленны и популярны. Разумеется, Цезарь становился и популярной темой мимов, тем более, что масло в огонь подливал затянувшийся визит Клеопатры и ее новорожденного сына (в 46 г. Клеопатра под предлогом дипломатической миссии приехала в Рим вместе с Цезарионом и пробыла там до убийства диктатора). На этот период приходится расцвет творчества двух мастеров римской “эстрады”, Децима Лаберия и Публилия Сира. Сир и Лаберий часто позволяли и сатирические выпады против Цезаря, временами содержащие достаточно глубокие критические замечания по поводу его деятельности.

Сатирической фронде диктатор противопоставил терпимость и даже известное “соучастие”. Во время игр Цезарь (кстати, с полного согласия соперников) был… судьей в сатирическом поединке Сира и Лаберия и присудил премию Публилию Сиру, чем немало обидел его противника (Gell. XVII, 14, 2; Масг. Sat., II, 7, 7). Впрочем, Лаберий, видимо, всерьез переживавший такую “недооценку” со стороны предмета его критики, также получил хорошую возможность выступить на триумфальных играх Цезаря (Suet. Iul., 39, l) .

Современники поражались толерантности диктатора. Цезарь примирился с двумя поэтами, писавшими против него злые эпиграммы, Лицинием Кальвом (возможно, это произошло ранее) и Г. Валерием Катуллом. С Катуллом диктатор установил отношения через отца поэта, с которым состоял в дружбе (Suet. Iul., 73). Достаточно мягко Цезарь отнесся и к другим писавшим против него поэтам, Авлу Цецине и Пифолаю (Ibid., 75, 5). Предположить такое поведение со стороны лидеров “свободной республики” весьма жестко расправлявшихся с инакомыслием, было бы достаточно сложно.

Правительство Цезаря вносило в управление рациональные тенденции. Введение в экономику огромных финансовых средств, ранее тезаврированных или лежащих мертвым грузом, требовало весьма важных действий различного плана. Согласно мнению Т. Моммзена, Цезарь многократно (примерно в 10 раз) увеличил денежные эмиссии, резко увеличив и денежные доходы населения и оборот капиталов . Инфляции не последовало (источники не фиксируют этот процесс, который, если бы он имел место, неизбежно отразился бы в их сообщениях), огромные средства стимулировали массовое строительство в Риме, Италии и провинциях, оживление экономики во всех областях и массовые колонизационные проекты. Огромные планы диктатора, о которых будет сказано позже, показывают возросшие возможности сверхдержавы. В планы Цезаря входили даже экологические проекты. Планировалось осушение Помптинских болот, создававших крайне нездоровый климат в столице, спуск Фуцинского озера и строительство новых дорог (Suet. Iul., 44, 1–2). Этот проект был осуществлен спустя почти столетие императором Клавдием . Другой проект, канал через Истм в Греции, должен был интенсифицировать греческую торговлю в Эгеиде и Адриатике, и был исполнен ко времени Нерона . Диктатор начал другой, более важный проект возрождения Греции, восстановление Коринфа, ставшего, вероятно, крупнейшим экономическим и торговым центром Греции в эллинистическую эпоху и разрушенного римлянами в 146 г. до н.э. (Plut. Caes., 57; Dio, 43, 50).

Другим важным мероприятием Цезаря было начавшееся возрождение столицы. Диктатор провел ценз городского населения . Светоний отмечает, что она проводилась “поквартально через домовладельцев” (vicatim per dominos insularum) (Suet. Iul., 41, 3). Согласно Плутарху, перепись показала уменьшение числа граждан с 320 000 до 150 000 человек (Plut. Caes., 55; Арр. B.C., И, 102). Сообщение неясно: население Рима в 320 000 человек для I в. до н.э. — это очень большая цифра, с другой стороны, совершенно неясно, почему в стране, где не было войн со времен Суллы (жители Рима вообще мало привлекались к службе в армии), население могло понести столь невероятные потери. Разумеется, немалая часть могла покинуть Рим в трудные 49–47 гг., равно как и в более ранние времена, в том числе и в результате аграрного закона Цезаря. Светоний, видимо, с гораздо большим основанием пишет, что речь шла о получающих хлеб жителях столицы. Цифра 320 000 достаточна странна еще и потому, что после 70 г. до н.э. общее количество римских граждан насчитывало 910 000 человек. Вероятнее всего, 320 000 все же относится к общему числу граждан, а 150 000 — к жителям Рима, причем, именно к тем, которые нуждались в государственной поддержке. Этот ценз мог быть новшеством Цезаря.