Каганы рода русского, или Подлинная история киевских князей - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Егоров cтр.№ 21

В поэме «Ортнит» Илиас из Руси — дядя и наставник короля Ортнита, правителя Гарды в Ломбардии. Здесь сразу привлекает внимание название государства — Гарда. Хотя действие поэмы происходит там, где та была сочинена, в Ломбардии, хочется думать, что оно имеет прямое отношение к какой-то гарде (полюдью), то есть части древней Руси. К имени ее правителя Ортнита мы еще вернемся, а пока сосредоточим внимание на имени его дяди и наставника. М. Халанский производил имя «Илиас», которое также встречается в вариантах «Илигас» и «Элигаст», от древнерусского имени «Олег» или скандинавского Helgi. Таким образом, по линии Илигас-Элигаст имеются завязки, с одной стороны, с Ильей Муромцем, а с другой, с неким русским ольгом (helgi), который, однако, в поэме не правитель Гарды, коим он должен был бы быть, а его дядя и наставник — роль, близкая роли Вещего Олега ПВЛ по отношению к Игорю. Однако ввиду мифичности летописного Олега и отсутствия реальных сведений о молодых годах Игоря, есть все основания предположить, что история их взаимоотношений в ПВЛ — это отражение с переносом в прошлое действительных отношений Владимира Крестителя с его «дядькой» и дядей по материнской линии Добрыней.

Из-за таких хитросплетений возникает некоторая путаница между, во-первых, правителем-ольгом и его «дядькой», и, во-вторых, прототипами Ильи Муромца и Добрыни Никитича. Впрочем, ничего страшного в этом нет. Как замечает Филин, исследователи германской поэмы сходятся во мнении, что «предания об Илиасе Русском попали в немецкий эпос из русских эпических песен». При заимствовании чужого фольклора вполне возможно некоторое смещение и смешение функций его героев, но, тем не менее, факт смешения ролей Ильи Муромца и Добрыни Никитича мы для себя возьмем на заметку. Также необходимо отметить неожиданную и важную для нас наводку германского эпоса на связь русских ольгов с Крымом: «в основе преданий об Илиасе Русском лежали древнерусские предания о походах русов в Тавриду (Крым)».

В другом сюжете, скандинавской саге о Тидреке Бернском, Илиас уже не дядя, а сын русского князя Гертнита от наложницы. Отметим, что тут уже речь идет не о правителе гарды (хотя, возможно, «гарда» еще оставила свой след в изменении первого компонента имени правителя «Орт-» на «Герт-»), а конкретно русском князе. В саге статус Илиаса как незаконнорожденного княжеского сына тот же, что у Владимира Крестителя в ПВЛ. Но и тут не обходится без путаницы: в саге у Гертнита имеется другой сын как раз по имени Вальдемар, однако он, в отличие от Владимира ПВЛ, не бастард, а вовсе даже законный наследник. В качестве такового Вальдемар получает в наследство от отца Русь и Польшу, а Илье достается… Греция. По ходу действия саги предводитель гуннов Аттила в союзе с Тидреком завоевывает Русь и отдает ее в управление Илье. Сюжет, конечно, выдуман — все его главные действующие лица жили в разных столетиях и потому в жизни никогда не встречались. Если в саге есть хоть какая-то историческая подоснова, а под «Грецией» понимать все тот же Крым, то, вроде, получается, что владевший этой «Грецией» (Крымом?) Илиас (ольг?) в конце концов получает «в подарок» от какого-то иноземного завоевателя в свое владение всю Русь. В качестве одной из возможных интерпретаций сюжета саги можно предложить, например, такое развитие событий: некому владевшему крымской гардой русскому ольгу удается распространить свою власть на то, что впоследствии станет Киевской Русью.

Сам факт упоминания Ильи в германском эпосе интересен, но мало помогает нам в разрешении проблем треугольника «Святогор — Латыгорка — Илья Муромец» отечественных былин. Чуть дальше позволяют продвинуться более поздние документы.

Согласно А. Кузьмину, ««Хроника всего света» Мартина Вельского и Хронограф Западнорусской редакции… сообщают о Моравской империи, включавшей в IX в. земли русского государства: «Святоплуг, моравский король… в то время держал русские земли»» а «чешская хроника Пулкавы конца XIV в. включает в состав Моравии времен Святополка «Полонию и Русию»». Что стоит за этими сведениями? Какие-то самые западные земли будущей Киевской Руси могли непосредственно входить в Великоморавское государство (в западноевропейской исторической традиции Великая Моравия числится империей), а какие-то не самые западные — находиться под его государственным патронатом и духовно-культурным влиянием. Когда Великая Моравия приказала долго жить, эти ее отдаленные окраины и находившиеся под патронатом соседние области как эстафету переняли традиции государственности у своего бывшего патрона и образовали собственные государства: Чехию, Польшу, Хорватию, Словению — все христианские и все со славянским языком Кирилла и Мефодия в качестве государственного.

Названные вновь образовавшиеся славянские государства окружили бывшую «метрополию» — Великую Моравию — с трех сторон: запада, севера и юга. Но вряд ли восток был чем-то хуже. Наоборот. Давняя схожесть материальной культуры, нашедшая археологическое выражение в типологически единой пражско-корчакской культуре, наверняка сопровождалось существенной общностью духовной культуры славянского населения Восточной Европы от Влтавы до Днепра. Эта общность, имевшая прочную основу в едином старославянском языке, который к тому времени получил в Великой Моравии собственную письменность и превратился в древнецерковнославянский язык, неизбежно должна была провоцировать уподобление в государственном развитии, создание новых государственных образований по великоморавскому образцу. В конечном счете, восток тоже не остался в стороне, там наследницей моравской государственности стала Киевская Русь. Но более чем полувековой зазор между гибелью Великой Моравии в самом начале X века и возникновением Киевской Руси в последней его трети предполагает некого посредника, некое промежуточное в пространственном и временном отношениях государственное образование между ними. Таковым могло быть… нет, должно было стать некое Древлянское или Волынско-Древлянское государство X века.

К этому же приходит Н. Филин, завершивший свой поиск исторического прототипа Ильи Муромца (Моровца, Моровлина, Моровлянина в ранних версиях былин) следующим выводом: «Таким образом, лексическое значение всех вариантов имени Ильи Муромца, отсутствие упоминаний о нем в великорусских областях до XVII в., древность южнорусских преданий об Илье и их географическая ориентация на Моравию и Краков, говорит о том, что легенды об Илье зародились в Киеве и изначально связывали происхождение этого героя с Моравией, то есть городом Моровом русских летописей и былин». Таким образом, у Филина прототип Ильи Муромца оказался изначально связанным с Великой Моравией, а носителем этой связи выступил некий князь Олег Моравский.

Упоминание этого князя Н. Филин нашел в сообщении чешского историка XVII века Т. Пешины о том, что, когда в 939 году «Моравия отпала от Чехии после убийства князем Болеславом своего брата правителя Чехии князя Вацлава, прибывший из Руси князь Олег [в оригинале nomine Olgo — «по имени Олег» (или, быть может, более правильно «именуемый ольгом»?). — В. Е.] в 940 году был провозглашен королем Моравии». Однако через девять лет Олег Моравский был изгнан венграми, а потом, по одной из версий, после долгих скитаний в 967 году вернулся на Русь. Что ж, допустим, прибыл; допустим, вернулся. Вопрос только в том, из какой Руси он мог прибыть в Моравию в 940 году и на какую Русь мог вернуться через четверть века?