Карфаген и Пунический мир - читать онлайн книгу. Автор: Эди Дриди cтр.№ 41

Также вполне вероятно, и скорее всего так оно и было, что финикийско-пунический календарь был заимствован у египтян. В этом календаре, который не всегда совпадал по фазам с солнечным календарем, день начинался с восходом солнца (Мs' Hšmš), а полнолуние выпадало на второй день месяца. Каждый месяц состоял из 30 дней, а год включал в себя, таким образом, 360 дней. Чтобы не отставать от солнечного года, в календарь включали пять дополнительных дней, прибавляемых в конце двенадцатого месяца. Древних египтян, которые использовали и другие календари, эта система удовлетворяла полностью, даже если каждые четыре года набегал один лишний день.

Если имеющиеся в нашем распоряжении редкие эпиграфические свидетельства дают возможность выдвинуть некоторые предположения относительно деления года (Šn), то в том, что касается деления месяца (Yrh — термин, изначально обозначающий луну), все обстоит гораздо сложнее. Нам неизвестно, был ли он поделен на недели, а если да, то когда они начинались. То же самое относится к делению дня (Ym) на временные периоды. Благодаря надписям мы знаем названия только двух из них: восход солнца (Мs' Нšmš) и заход солнца (Mb' Hšmš), которые были двумя кардинальными точками отсчета (см. Путешествия, гл. IX). Мы до сих пор не знаем, каким словом обозначалась ночь. Хотя благодаря многим циферблатам, найденным как на Востоке, так и на Западе, нам стало известно, что финикийцы и пунийцы делили день на часы еще в эллинистическую эпоху. Один из таких солнечных циферблатов, обнаруженных в Лептис-Магне (Ливия), который мог быть произведен в Греции, обозначался неопуническим термином Pn.

Нам мало что известно о разных периодах жизни обычного карфагенянина или карфагенянки. Но отдельные термины, встречающиеся в надписях, а также сведения, полученные при изучении тофетов Карфагена и Сардинии, позволяют выделить основные этапы жизни, поскольку по поводу их наступления проводились торжественные мероприятия.

Напомним очевидное: человеческое существование делилось на три периода: детство, зрелый возраст и старость. Две финикийские надписи, обнаруженные в Турции, подтверждают различие, существовавшее между периодом зрелости (Lmnr'ry — «начиная с юности») и старостью (Rš't). В пуническом обществе, как и в любом другом, переход от одного периода жизни к другому сопровождался праздничными торжествами. И это касалось, в частности, окончания детства и вступления во взрослую жизнь. И тофеты в этом случае являются идеальными «хранилищами» подобных практик.

Имеющиеся в нашем распоряжении данные, касающиеся проведения обрядов перехода, весьма неравноценны. Практически все эти сведения были получены при раскопках тофетов и некрополей, хотя они касаются только некоторых обрядов, и нам, например, ничего не известно о том, как проводились торжества по случаю рождения или свадьбы.

Начиная с Диодора Сицилийского тофет воспринимался как отвратительное и гнусное место, где карфагенянин приносил в жертву своего первого ребенка.

Древние авторы, не понимая в полной мере значения карфагенских обрядов и церемоний, ассоциировали хорошо систематизированные религиозные и социальные практики с регулярным проведением искупительного жертвоприношения в честь кровожадных божеств. Однако непредвзятый анализ объективных данных свидетельствует о том, что в тофетах происходили различные типы церемоний, в частности в них проводились обряды при переходе от одного периода жизни к другому. Здесь, видимо, имел место печально знаменитый обряд, называемый Молох (то есть проведение детей через огонь. — Примеч. пер.). Его осуществление подтверждается несколькими надписями на пунических стелах, где он обозначается терминами молк (Mlk) или молкбаал (Mlkb'l) и по своему значению приближается к латинскому выражению intravit sub iugum (вступление в период пребывания под игом). Речь, видимо, идет о чем-то вроде крестин, которые сопровождались церемонией, включающей жертвоприношение и установку стелы (см. Тофет и Молох, гл. VI).

Другим важным моментом в жизни финикийских и карфагенских мальчиков было, по всей вероятности, обрезание, о котором Геродот (II, 104) говорил, что оно было заимствовано у египтян.

В Сидоне (Ливан), в храме Эшмуна, бога-исцелителя от болезней, было обнаружено множество мраморных статуэток, изображающих то, что археологи называют «храмовыми мальчиками» (temple-boys). Они представляют собой сидящих мальчиков с амулетами на шеях, каждый из которых держит голубя. Вполне возможно, что они предназначались в качестве подношения во время проведения церемонии обрезания. В Карфагене также были обнаружены аналогичные образы, изображенные, в частности, на стелах тофета. В надписях на стелах иногда встречаются упоминания о брадобреях, на которых традиционно возлагалась обязанность проведения подобной операции. Принимая во внимание, что этот тип изображений относительно редко встречается в Карфагене, ученые пришли к заключению, что этот обряд довольно скоро был предан забвению.

Однако церемонии, проводившиеся в тофетах, касались не только мальчиков. На стелах тофета в Сульчисе, на Сардинии, встречается столько же изображений мальчиков, сколько и девочек. Девочки чаще всего представлены анфас с тамбуринами, которые они держали в руках. Вполне возможно, что эти образы выбивались на стелах в ознаменование торжеств, организуемых в момент перехода от детства к юности, то есть в момент наступления половой зрелости.

^{Продольный разрез погребальной шахты из так называемого некрополя рабов в Карфагене (IV столетие) с двумя расположенными друг над другом склепами}

Что касается погребальных церемоний, то сведения, полученные в результате раскопок, проведенных в пунических некрополях, дают возможность восстановить обряды, осуществляемые по случаю похорон. Торжественность и пышность их проведения зависели, разумеется, от материального достатка усопшего и членов его семьи, но и также от того, каких обрядовых обычаев они придерживались: захоронение тела или его сожжение. В последнем случае покойника располагали на костре, после чего крупные кости собирались и складывались вместе с амулетами в погребальную урну, либо размещались прямо на земле в усыпальнице. В случае захоронения тела, покойника омывали и подготавливали к проведению погребальной церемонии. Затем его украшали принадлежащими ему при жизни драгоценностями (кольца, печати и т.д.), к которым добавлялись различные так называемые апотропаические предметы, египетские по происхождению (защищающие от неблагоприятных воздействий и отгоняющие их): фигурки Беса и Птахапатека (в виде нагого уродливого карлика), колокольчики, чехлы для амулетов и т.д. Затем тело помещалось в деревянный сундук (гроб), хотя иногда его укладывали непосредственно на землю или на слой извести.

Если в богатых семьях располагали средствами, то приобретали дорогостоящие мраморные саркофаги для своих покойников (см. Скульптура и рельефы из камня, гл. VIII). В IV столетии существовал обычай наливать в них некоторое количество благоуханной смолы. А веком раньше одна богатая дама из Кадикса (Испания), захороненная в мраморном саркофаге, вывезенном из Сидона, была, вероятно, сначала забальзамирована, а уж затем ее тело обернули саваном.