Сарацины. От древнейших времен до падения Багдада - читать онлайн книгу. Автор: Артур Джилман cтр.№ 57

Пока Валид роскошествовал в Дамаске, потворствуя своим высокохудожественным вкусам, его полководцы сражались за империю в Малой Азии, Хорасане, Африке, не давая забыть об его могуществе. Они опустошали Каппа- докию, Армению, Понтийское царство и Галатию, и, как обычно, приводили в Дамаск толпы пленных с грудами богатой добычи. Они переправились через Оке, гоня перед собой тьму спасающихся бегством жителей Туркестана, и захватили Бухару. Новое нападение на Самарканд — и после длительной осады он принужден ежегодно платить огромную дань золотом, и, кроме того, — поставлять три тысячи человек в год на невольничьи рынки Дамаска. ^[80] Вопреки любым предсказателям, сарацинские полководцы перешли границы провинции Синд и очутились вблизи истоков великих рек Индии (708 г.)

Их флот на море наводил страх на Сицилию и Сардинию, разоряя города и унося добычу, увозя пленных. Множество прекрасных юных девушек попадало на невольничьи рынки и в гарем халифа. Повсюду при упоминании о сарацинах воцарялся ужас, ибо в те времена не существовало международного права, и от правителей не ждали ничего, кроме жесточайшего, ничем не сдерживаемого деспотизма. Итак безгранична была власть халифа, что уже, кажется, не осталось ничего, что бы ни было ему подвластно. В своих завоеваниях сарацины дошли до Геркулесовых Столбов.

Нам знаком и этот порыв к атлантическим просторам, и те сетования, вторящие, казалось бы, Александру Великому, на то, что не осталось мест, которые можно было бы еще завоевать… И вот очередной сарацин, в стремлении пойти дальше всех, находит выход. Успех — это не всегда то, что нужно для плодотворной жизненной борьбы, и в те ранние годы, когда закон был слаб, а правители своевольны, полководец никогда не мог быть уверен, что завоевал прочное расположение своего повелителя, проводя в жизнь его планы.

В начале своего правления Валид отправил некого Мусу в Африку, дабы завоевать ее вновь, успокоить этот неугомонный край. Военачальник добрался до места, где сходятся — на расстоянии 15 миль — Африка и Европа. Город Сеута, расположенный на скалистом мысе, обращенном в сторону громадных скал, что окружают пролив, в первую очередь подвергся яростному напору завоевателей. Победа над ним была всего лишь предвестием, началом таких значительных завоеваний, которые раньше вряд ли кому и снились. Через Геркулесовы Столбы победителям суждено было пронести идею о мусульманском превосходстве на континент, который до поры оставался им совсем незнакомым.

За триста лет до описываемых событий яростные вестготы ворвались в Испанию и свергли в ней римскую власть. Но вот теперь они и сами ослабели, готовые пасть перед превосходившим их противником. Уже больше века готы исповедуют христианство, так что для захватчиков они — тот же враг, с которым мусульмане постоянно сталкиваются на берегах Босфора.

Правителем готов в Испании в то время был Родерих, имени которого суждено было занять особое место в сердцах поэтов и сочинителей баллад и быть окруженным таким романтическим ореолом, каким наделяли немногих героев его ранга. Романтика, по сути, перечеркнула подлинную историю злосчастного монарха. Родерих был сыном герцога Кордовского, при короле Витице сумел подняться достаточно высоко, обрел известность и, воспользовавшись случаем, захватил трон, а короля изгнал (708 г.). Сыновья Витицы, не сумевшие совладать с ним, переправились на африканскую сторону и нашли поддержку у графа Хулиана, начальника крепости Сеуты, который предложил вернуть им отцовский трон.

В связи с этим отношение Хулиана к Мусе изменилось полностью: вместо врага он стал видеть в нем желанного — союзника, чем несказанно удивил мусульманского военачальника. Так, он не только предложил (лично или через Тарика ибн Зияда) сдать крепость Сеуту, но и взялся провести сарацинскую армию дальше, к самым желанным победам и богатым трофеям. Муса не был готов к столь внезапным переменам и, естественно, усомнился в искренности бывшего противника, однако выпавший ему шанс решил не упускать. Он послал в Дамаск гонца, чтобы получить разрешение на ответные действия. В письме он объяснял, что климат в той стране, куда он собирается войти, более мягкий, чем в Сирии, что поля там плодороднее, чем в Йемене, растительность благоуханнее, чем в Индии. Что рудники там богаче драгоценными металлами, чем в Катае, а берега покрыты яркими цветами и пленяют нежными ароматами, будто это Эдем. Халифу, падкому до чувственных удовольствий, всех этих благ для халифа показалось даже с избытком. Он послал Мусе разрешение с тем же восторгом, с каким тот его просил. Правда, халиф предупреждал подчиненного, чтобы тот не рисковал до тех пор, пока не убедится, что странная перемена в намерениях графа не была притворной.

Получив долгожданное разрешение, Муса послал через пролив отряд из 400 пеших солдат и сотни всадников под командой некого Тарифа, который высадился в месте, по сию пору носящем его имя, напоминающее нам о «тарифах», то есть о тех суммах, что взимаются с судов, проходящих этими водами.

Набег позволил воплотить в жизнь все мечты и надежды военачальника Тарифа, и к октябрю он вернулся к Мусе, нагруженный богатой добычей, с большим количеством пленных. Как можно скорее была подготовлена вторая, более грозная экспедиция в обреченную страну готов. Тарик, ^[81] который ее возглавлял, высадился на скале, которую древние называли Кальпе, а современный мир знает как Гибралтар (от арабского «Джебел-аль-Тарик», «гора Тарика»).