Сарацины. От древнейших времен до падения Багдада - читать онлайн книгу. Автор: Артур Джилман cтр.№ 27

Когда миновали первые полгода после бегства в Медину, Мухаммед послал одного из своих дядей на перехват мекканского каравана, возвращавшегося из Сирии. Столкновение было предотвращено благодаря вмешательству одного из шейхов, одинаково дружелюбно относившегося к обеим сторонам. Месяц спустя за добычей отправился следующий отряд, но Курайшиты были слишком сильны для него, и стычки снова не произошло. Еще через несколько недель, осенью 623 года Р.Х. из Медины, под покровом ночной темноты, как, впрочем, и предыдущие, выбрался третий отряд. Ему предстояло разыскать караван во главе с Абу-Суфьяном. Но мекканцам удалось избежать расставленной ловушки. Предводителям всех отрядов пророк вручил свое знамя белого цвета, однако этот символ его полномочий не обеспечил успеха. Тогда Мухаммед решил лично возглавить предприятие и принял участие в нескольких следующих рейдах, которые, впрочем, оказались не более успешными.

Первый удачный поход имел место во время священного месяца, когда любой благочестивый араб должен был помнить, что войны запрещены. Несмотря на священный период, Мухаммед велел предводителю идти в долину, в которой он проповедовал джиннам, и там поджидать караван, «и дело будет верное». Караван был встречен и разграблен неподалеку от Наклы. В стычке один человек был убит (ноябрь 623 г.). Поднялся скандал в связи с этим «святотатственным» событием, и Мухаммеду пришлось притвориться, что он разгневан на вожака. От награбленного ему пришлось отказаться. В связи со случившимся к Корану было сделано добавление, которое можно прочесть во второй суре.

Спрашивают они тебя о запретном месяце — сражении в нем. Скажи: «Сражение в нем велико, а отвращение от пути Аллаха, неверие в него и запретную мечеть и изгнание оттуда ее обитателей — еще больше пред Аллахом: ведь соблазн — больше, чем убиение!» (Коран, 2: 214).

(Перевод И. Крачковского)

Пока в Медине разгорались страсти, в Мекке, напротив, устанавливался совершенно христианская атмосфера. Мы не прочтем ни о репрессиях, ни о кровопролитии в стане

Курайшитов. В январе 624 года лазутчики сообщили Мухаммеду, что караван Абу-Суфьяна, обошедший минувшей осенью его засады, находился на пути домой из Сирии. Он состоял из тысячи верблюдов, которые несли на себе невероятно богатые товары, изготовленные на севере. Мухаммед принял решение ни в коем случае не дать ему ускользнуть. Он собрал небольшой, но достаточно боеспособный отряд, включавший 70 караванных верблюдов, бывших мекканцев, озлобленных своим нынешним существованием, и боевые группы из новообращенных мединцев, каждая под собственным стягом. С неизменной своей уверенностью он выступил во главе своих сил. Пройдя некоторое расстояние по направлению к Мекке, он затем повернул в сторону Красного моря, разбил лагерь в плодородному уголке возле пресноводного источника Бадр, где и стал ждать мекканцев.

Тем временем Священный город был повергнут в страх и смятение появлением гонца от каравана, который во всю мочь гнал своего верблюда. Он размахивал разорванным плащом, чтобы привлечь к себе внимание и показать, какие тревожные новости он принес. Когда верблюд опустился на колени и вокруг него столпились обеспокоенные горожане, вестник закричал изо всех сил: «О Курайшиты! О Курайшиты! Мухаммед преследует ваш караван! На помощь! На помощь!» Больше просить не пришлось — город был сразу же взбудоражен как улей. На кон были поставлены тысячи и тысячи золотых. Благосостояние одних, единственный источник существования других — всё было поставлено под удар. Меч был обнажен в долине джиннов, и там пролилась кровь. Теперь настало время расплаты, время мести, — или этот Мухаммед не оставит в Мекке камня на камне. Семьсот верблюдов и сотня лошадей, прекрасно снаряженных, быстро двинулись на север. Но вскоре жители, к своему величайшему удивлению и радости, узнают, что караван, благодаря мудрости Абу-Суфьяна, сумел избежать опасности. Следует ли пойти и покарать мусульман? Гордость и ненависть гнали народ вперед, удержать всех желающих было невозможно.

Мухаммед в свою очередь рвался на юг с не меньшим энтузиазмом. Он кричал своим приспешникам: «Вперед, с благословления Аллаха! Он обещал армию или караван. Мнится мне, я уже вижу поле битвы, усеянное телами Курайшитов!» Предусмотрительный провидец не забыл, однако, подготовить быстроногого верблюда, чтобы в случае крайней необходимости покинуть шатер военачальника и убежать в Медину. Но этого не понадобилось: два войска, столкнувшись у Бадра, под зовы труб, ринулись навстречу друг другу, и ряды мекканцев, хотя их численность и превышала намного вражескую, были расстроены. Мухаммед заявил, что в сражении принял участие Джабраил с тремя тысячами ангелов и что победа была дарована Аллахом, которому, как и его пророку, достались трофеи. Битва считается самой значительной во всей истории ислама, значение ее было очень велико. Добычи взяли немного, так как караван избежал грабежа. Но победителям досталось оружие и верблюды, одежда и ковры, и после того как пятая часть отошла пророку, остальное было поровну поделено между его приспешниками. Те, кто сражался в самой гуще, роптали на то, что остальным досталось не меньше, поэтому тут же не замедлило себя ждать «откровение», необходимое, чтобы успокоить недовольных. Так был введен закон раздела добычи, который гласил: «Знайте, что сколько бы добра вы ни захватили, одна пятая часть из него достается Аллаху и его пророку, а также сиротам, бедным и странникам».

Медина ликовала, когда быстрый дромадер Мухаммеда принес его к молитвенному месту, и глашатай провозгласил, что Курайшиты побеждены. Малые дети, как гласит предание, до такой степени обрадовались новости, что с воплями помчались по улицам. В Мекке настроение было иным: мрачная злоба воцарилась в сердцах. Понятную скорбь по убитым заглушало стремление во что бы то ни стало жестоко отомстить. «Не плачьте по убитым, — твердили жители. — Не сокрушайтесь о своих потерях, не просите певцов оплакивать их в своих песнях. Будьте мужчинами, героями! Не позволяйте скорби и стенаниям ослаблять вашу ненависть к Мухаммеду и его сообщникам. Они будут презирать вас, сделают мишенью для своих насмешек, если мы покажем им свою слабость. Мы выступим против них снова и воистину мы отомстим!» Так день за днем, неделя за неделей непримиримый дух ненависти оставался в людях. Но наступил момент, когда природа не позволяет больше выдерживать напряжение, и тогда ничем не сдерживаемая скорбь, как это принято на Востоке, хлынула на улицы, ибо едва ли была хоть одна семья, не потерявшая в сражении родственников, пленными или убитыми. В каждом квартале, кроме одного, ибо Хинд, непреклонная жена того, кто возглавлял караван, не ставшая рыдать по-бабьи, заявила: «Слезы не хлынут вновь из наших глаз, пока мы не объявим войну отмщения против Мухаммеда и его сообщников! Если слезы смоют горе — я готова плакать сейчас вместе с вами. Но я не стану!»

Мухаммед заставил мусульман поверить, что на их стороне воевали ангелы, а Сатана принял сторону Курайшитов, только Сатана не был воплощением «непобедимой воли», каким его описал Мильтон: скорее это был до крайности трусливый джинн. «Иблис превозносил их труды и говорил: "На сегодняшний день нет человека, который превосходил бы вас, ибо я, воистину, ваш названый брат! "» Когда же два войска стали друг перед другом лицом к лицу, он быстро показал пятки и прокричал: «Воистину, я вас покидаю; воистину, я вижу то, чего вы не видите; воистину, я боюсь Аллаха, ибо Аллах может покарать!» Отъявленный трус увидел полчища ангелов и оставил своих сообщников на произвол судьбы!