В кругу семьи. Смерть Иезавели - читать онлайн книгу. Автор: Кристианна Брэнд cтр.№ 89

– Я вот как думал, – сказал Чарлзворт. – Он пристроил петлю вокруг окна – рыцари всегда дурачились, бегая вверх и вниз по башне, так что это было вполне возможно. Использовал два куска веревки, чтобы «всех запутать». Купил брошь и написал стихотворение…

– Нет, нет, – вмешался Кокрилл. – Брошь купил Порт. И, вероятно, стихотворение написал тоже он. Он знал его наизусть. Думаю, истории Порта можно верить. Он подложил брошь так, чтобы Изабель ее нашла, и…

– Ладно, значит, Бриану просто повезло. Брошь привела к тому, что Изабель высунулась с балкона и посмотрела на Рыцаря слева и таким образом сунула шею в петлю – он, наверное, рассчитывал на поклон зрителям или что-нибудь вроде того. Дернул за веревку, и дальше все пошло, как он говорил. Только теперь оказывается, что все было совсем не так!

Усмехнувшись, инспектор покачал головой, признавая свое поражение.

Почти такое же чувство испытывал и Кокрилл. Он вдруг проникся невольным уважением к молодому коллеге, который все это время спокойно приближался к своим собственным выводам, пусть они оба и ошибались.

– Мой дорогой, вы все поняли неверно! Возьмите одну маленькую деталь: Порт знал слова стихотворения, значит, стих написал он, но если Порт – не убийца, как мог он знать, что Рыцарем слева будет не Эрл Андерсон? Если все его признание – правда, то «Рыцарь слева» не имеет ничего общего с убийством.

Чарлзворт помахал пальцем в направлении кружек, и барменша снова наполнила их тем же напитком.

– Меня здесь знают, – с гордостью сказал он Кокриллу. – Хожу сюда уже три месяца. Приятно найти достойный паб и сделаться завсегдатаем, верно?

После третьей пинты они стали смотреть друг на друга с гораздо большей приязнью, а после шестой решили нанять на вечер тех лошадей, созвать рыцарей и сегодня, после закрытия выставки, заново прогнать весь спектакль, прочесывая его дюйм за дюймом частым гребнем, сравнивая и проверяя, спрашивая и отмечая время. Наверняка найдется какое-то несоответствие.

– Если бы это был детективный роман, – весело сказал Чарлзворт, – то в кульминационный момент мы объявили бы имя преступника!

– Но это не детективный роман, – возразил Кокрилл. – В реальной жизни полиция не «реконструирует преступление», чтобы поймать за руку преступника. Чертовы писаки неверно отражают процедуру полицейского расследования.

– Если бы отражали, книги у них получались бы смертельно скучными, – заметил Чарлзворт. – Думаю, они считают своей задачей развлекать народ и не слишком беспокоятся о том, что могло или не могло случиться на самом деле. В конце концов, их книги – забава, а не юридические трактаты. Тем не менее идея прогнать сегодня спектакль не для того, чтобы отыскать возможного преступника, а чтобы исключить невозможных…

– Они все невозможны, – сказал Кокрилл, глядя на горящий кончик своей сигареты и качая головой.

– Пробежимся еще разок. Итак, Сьюзан Сволок сидела на табурете за дверью, запертой на щеколду, и насвистывала. Пеппи Кирк слышала ее свист, и глупо надеяться, что не слышала, только потому, что это не согласуется с нашими… с вашими теориями, – поспешно исправился он.

– Порт имеет алиби на то время, когда Андерсон ехал навстречу своей смерти, поэтому его рассказ о сюрпризе для милой Изабель может быть чистой правдой.

– Двойной Брайан сидел на белом коне на виду у зрителей и даже не прикасался к упавшей Изабель.

– Мамадорогая сидел на черной лошади на виду у зрителей и тоже не прикасался, – сказал Чарлзворт.

– Пеппи Кирк лежала связанная в запертой комнате, а Эрл Андерсон лежал в кустах без головы, и если история Порта верна, то надо учесть две петли и запасные доспехи…

Щелк, щелк, щелк, щелк – кусочки головоломки снова расставлялись по местам. Кокрилл повернулся к Чарлзворту, его глаза-бусины загорелись от волнения.

– Я понял! Центральная фигура – ваша центральная фигура и моя центральная фигура – это не Двойной Брайан (вот уж точно – Двойной Брайан!), а…

Группа полицейских, приятелей Чарлзворта, с радостными возгласами пробилась к ним сквозь толпу. Насколько инспектор Кокрилл сумел разобрать, их всех звали Джорджами.

– Это старина Джордж, инспектор. А вот, инспектор, мой дорогой старый Джордж. О, я, похоже, забыл Джорджа, инспектор. А это, – объявил Чарлзворт своим приятелям, – это Кокрилл, полиция Кента. Помните, который запорол дело в военном госпитале Херонс-парка…

Щелк, щелк, щелк – аккуратно укладывались кусочки головоломки, пока не заполнилось все пустое пространство и картинка не предстала целиком. Но когда Чарлзворт отпустил своих веселых приятелей и, повернувшись к Кокриллу, спросил, что он собирался сказать до их появления, детектив-инспектор Кокрилл, «который запорол дело в военном госпитале Херонс-парка», никак не мог вспомнить.

Толпы посетителей Элизиума редели. В десять, не полагаясь на цветочные часы, громкоговорители разразились «Боже, храни короля»; в павильонах усталые демонстраторы собирали последние силы, чтобы ринуться домой в ту же секунду, как прозвучит последняя нота, а пока натягивали холщовые чехлы, опускали жалюзи на узких шкафах, убирали товары в коробки и ящики, накрывали мебель тканевыми покрывалами, чтобы защитить ее от пыли, подметали пол и вытирали столы. Лампы гасли одна за другой; мужчины в поношенных тропических костюмах и женщины в дешевых ситцевых платьях ползли на последней унции энергии по узким проходам, готовясь к финальной битве за автобус, а дома – к спорам над увядающим салатом и стаканом отвратительно теплой воды о достоинствах «Порошка – убийцы блох», «Ячменного сахара – друга желудка» и последних моделей консервных ножей и отверток. Тут и там слышались обрывки фраз: «Моя книга заказов…», «Комиссионные с двух фунтов десяти пенсов…», «Ты влезла в разговор и увела у меня клиента, дорогая, а я билась над ним полчаса…».

Вскоре сцена осталась единственным островом света среди тусклого зала. Присутствовали: Чарлзворт со своими людьми, Кокрилл, пять несчастных подозреваемых и еще девять рыцарей. Билл Клевер, конюх, присматривал за лошадьми в конюшне. Еще в зале задержались один или два смотрителя и пара продавцов.

Чарлзворт произнес вступительное слово:

– Я хочу повторить этот спектакль и убедиться, что мы ничего не упустили. Я не намерен сейчас никого ловить и арестовывать. И я попросил бы вас, если не возражаете, не говорить об этом прессе. Они раздуют все до небес, публика возбудится и станет ждать результатов, и мы все будем глупо выглядеть.

Он отлично смотрелся на сцене – высокий и худой, с красивым молодым лицом и простодушной улыбкой. Смотрители и продавцы прониклись к нему отцовскими чувствами и в душе поклялись не говорить об этом ни слова – даже старушкам-матерям, даже своим женам в постели сегодня ночью. Девять рыцарей, напротив, тихо переговаривались между собой с оксфордским акцентом, обсуждая, что они могли бы из этого извлечь, и каждый про себя решил, как только их отпустят, бежать к телефону, звонить в «Ассошиэйтед пресс» и попробовать выбить пару гиней. Жен у рыцарей не было, а если у кого-то из них были матери, то рыцари давно забыли о них в пылу гонки за актерской славой и в результате слишком скудного питания.