Древние тюрки. История образования и расцвета Великого тюркского каганата (VI-VIII вв. н.э.) - читать онлайн книгу. Автор: Лев Гумилев cтр.№ 91

Балбалы имеют две резко отличные формы: островерхую и плоскую, со стесанной верхушкой. Если учесть приведенные выше свидетельства орхонских надписей о том, что каждый балбал изображал определенного человека, то такое деление нельзя считать случайным. Скорее тут оттенен важный этнографический признак — головной убор. Степняки и посейчас носят островерхий малахай, а алтайцы — плоскую круглую шапочку ^{1009}.

Когда тюркюты в VII в. пришли на Алтай, то их врагами были, с одной стороны, аборигены — алтайцы, а с другой — степные племена, предки казахов. Очевидно, тюркюты в VII-IX вв. вели борьбу на оба фронта, что и отразилось в изображении балбалов. Если это справедливо, то мы можем отметить, что борьба со степью была более удачной, так как из 486 балбалов, изученных нами, 329 остроголовы, а 157 плоскоголовы.

Очевидно, и после Чеби-хана внезапные набеги на степные кочевья проходили успешнее, чем упорная борьба с горцами, знающими каждое дерево в лесу и каждый камень в ущельях. Может быть, поэтому плоскоголовые балбалы, как правило, массивнее остроголовых.

Так как мы не имеем исторических сведений о тюркютах-толосах ^{1010} VIII-X вв., то большую ценность представляют даже те скудные сведения, которые могут дать немые камни; конечно, перипетии этой борьбы ускользнут от нас, но выяснение общего хода и направления ее — уже большая удача для исторической науки.

За двести лет, проведенных в новой среде, народ не мог не измениться. Первоначальная идея восстановления былого могущества, загнавшая тюркютов в Алтайские горы, оказалась несостоятельной, время обмануло их надежды.

Когда в степи настала анархия, то ею воспользовались не тюркюты, а кидани; тюркюты же больше никогда не выступали на политической арене. Почему? На это нам ответит физическая и экономическая география.

Тюркюты были искони степным, скотоводческим народом. Первоначальное их местонахождение на южных склонах Большого Алтая не лишало их возможности использовать степные пространства, а лес служил им лишь дополнением к основному виду хозяйства — кочевому скотоводству. Загнанные в горы, они сохранили основу своего быта — стада, но площадь пастбищ была ограничена северными склонами речных долин. Численность стад не могла не сократиться, и тюркюты принуждены были дополнять свои источники питания охотой, но не облавной, степной охотой, которая весьма эффективна, а трудоемкой индивидуальной — лесной. Народ, приспособляясь к новым условиям, должен был создать, новый тип хозяйства, которое обеспечивало его значительно хуже, чем прежнее. Не меньшей затраты сил требовала борьба с климатом Алтайского нагорья, столь же суровым, как и климат сибирского Заполярья.

В результате народ приобрел новые качества, но, естественно, утерял старые. Из воинственных кочевых скотоводов выработались свободолюбивые оседлые скотоводы. Короче говоря, тюркюты стали телесами ^{1011}. Перелом этот падает на середину IX в., когда посольства в Китай они стали считать отжившей традицией, требующей к тому же бессмысленной траты сил. Однако этот небольшой народ еще мог постоять за себя. Несмотря на то, что найманы охватили владения телесов с востока и запада, им не удалось овладеть восточной частью горного Алтая. Это видно из того, что в «Юань чаомиши» телесы упоминаются в числе суверенных племен, покоренных в 1207 г. Джучи-ханом ^{1012}. На этом самостоятельность телесов прекратилась.

В северных степях. На севере, в только что разгромленной степи, и на юге, в завоеванном во время гражданской «справедливой войны» Китае, бурно шли восстановительные процессы, грозившие разорвать железный обруч, сковывавший их воедино, — империю Тан. По обе стороны пустыни Гоби складывались новые народы — голубые тюрки и уйгуры, близкие по образу жизни, своеобразные по устремлениям и культуре.

Степь — место, пригодное для жизни. Центральная часть степи пересечена горными хребтами, поросшими лесом, что создает разнообразие ландшафта и богатые возможности для развития хозяйства. Но с севера к степи примыкает тайга — место, для жизни очень мало пригодное, а для развития хозяйства предоставляющее минимальные возможности. «Таежное море» — самое подходящее название для лесного массива, отделяющего лесостепь от лесотундры — обиталища циркумполярных племен. Степь языками проникает на север, и наибольшим по своему значению был в VII-VIII вв. район верховьев Енисея. Там создавалась окраинная культура кыргызов, равно не похожая ни на тюркскую, ни на уйгурскую. Несмотря на сходство языка и письменности, кыргызы по некоторым своим особенностям были далеки и от тюрок и от уйгуров. Они как бы занимали третью вершину равностороннего треугольника, представлявшего тем не менее единую целостность, гармоническую напряженность непрекращающейся борьбы, обусловливающей общее развитие.

Кыргызы на севере, востоке и северо-западе граничили с народами, вернее, племенами, не имевшими ничего общего со Срединной Азией. Эти древние сибиряки не составляли никакой целостности, которая могла бы противопоставить себя соседям и найти общий язык друг с другом. Этническое разнообразие Сибири в VIII в. было значительно больше, чем в XVIII в. Подобно тому, как на Кавказском хребте нашли себе приют многочисленные осколки различных народов, так и в сибирской тайге продолжали существовать осколки племен, за 2000 лет перед этим стоявшие на пути интенсивного развития ^{1013}. Непосредственная близость кыргызской территории к племенам сибирской тайги наряду с природными условиями определила возможности и направление развития кыргызской державы. Согласно исследованию С. В. Киселева, Кыргызское ханство было объединением нескольких племен, во главе которого стоял каган.

Северный контур границ Кыргызского ханства источники определяют следующим образом: «На юго-запад до Гэлолу», т. е. до карлуков (стало быть, кыргызы господствовали в верховьях Томи и Бии, до Салаирского кряжа); на восток до Гулигани ^{1014} (т. е. до курыкан, обитавших на верхней Ангаре); на севере с ними «часто дрались» ^{1015} бома или йелочжи, многочисленный народ, всего в три раза уступавший по количеству самим кыргызам.