Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке - читать онлайн книгу. Автор: Борис Григорьев cтр.№ 121

— Дураки, — закричала она, ворвавшись в комнату, — разве вы не видите, что он из вас выкачивает сведения, которые сегодня же отправит в Петербург?

«Мадам Джелаль-бей была права, — пишет Чиркин, — у меня получился материал для интересного донесения, которое… удостоилось лестной высочайшей пометки». Да, тогдашнее дипломатическое сообщество всё ещё представляло для шпионов стадо непуганых жирафов.

Как бы то ни было, но во время Первой мировой войны возникла необходимость в получении секретных сведений о политике воюющих держав, и 29 марта/6 апреля 1916 года в Министерстве иностранных дел был создан Осведомительный отдел (ОО), руководство которым было поручено управляющему Отделом печати. Созданием отдела была предпринята попытка заполнить в разведывательной деятельности России брешь — в империи до сих пор не было политической разведки.

В сферу деятельности ОО входило: а) осведомление министерства на основании открытых материалов и донесений агентов отдела в нейтральных странах и б) путём разведки. Впрочем, последняя задача была передана в политические отделы МВД. В спешном порядке, кое-как в Париже, Берне, Стокгольме, Копенгагене, Христиании и Бухаресте был создан институт осведомительных агентов, но, судя по всему, приступить к настоящей работе отдел так и не успел.

Уже на начальном этапе возникло много споров и сложностей. В записке, поданной Сазонову в январе 1916 года, справедливо указывалось: «Сперва необходимо выяснить цель разведки МИД во враждебных странах, а затем установить средства для достижения этой цели». Цель разведки Министерства иностранных дел была так и не выяснена, поэтому проект «Осведомительный отдел» потерпел крах в самом начале его воплощения в жизнь.

Все дипломаты того времени получали придворные звания. Конечно, ни о какой службе при дворе речь не шла, и звания эти были скорее почётными, позволявшими, однако, являться ко двору по каким-либо торжественным поводам и лицезреть царственных особ.

А. С. Пушкин, хоть и не считался «настоящим» дипломатом, имел придворное звание камер-юнкера, которое некоторые его биографы считали почему-то оскорбительным для его достоинства. Пушкин был коллежский секретарь, и ему пожаловали соответствующий придворный чин. Ф. И. Тютчев был статским советником и имел придворное звание камергера. Н. Г. Гартвиг был директором департамента и послом, и его придворное звание называлось гофмейстер.

Секретарь миссии в Афинах Ю. Я. Соловьёв был удостоен звания камер-юнкера и в первый же отпуск в Петербурге обязан был представиться Николаю II. Для этого необходимо было сшить придворный мундир.

Император обходил выстроившихся в ряд новых придворных и беседовал с ними. Соловьёв удостоился десятиминутной беседы. Потом, перед отъездом к месту службы, Юрий Яковлевич был принят государем отдельно. Аудиенция имела место в Петергофском дворце, в небольшом угловом кабинете, выходившем окнами на море. Император стоял у письменного стола в малиновой, почти красной рубахе русского покроя, которую носили царскосельские стрелки. Соловьёв вспоминает, что был поражён «странной простотой, с которой держался Николай II, почёсывая себе левую руку в широком рукаве рубахи — жест, который так мало гармонировал с тем, что можно было ожидать от императора, дающего аудиенцию». Царя интересовала великая княгиня Елена Владимировна, и он просил передать ей поклон.

По существующим правилам, Соловьёва должна была принять и императрица Александра Фёдоровна. Она произвела на дипломата иное впечатление: старалась принять величественный вид, хотя пробегавшие по лицу красные пятна «выдавали её нервозность, неуравновешенность и даже плохо скрываемую неуверенность в себе».

На следующий день отъезжающего дипломата принимал великий князь Михаил Александрович, который, по словам Соловьёва, оказался ещё менее интересным собеседником, нежели его брат и невестка.

В 1908 году Соловьёв присутствовал на церемонии бракосочетания великой княгини Марии Павловны со шведским принцем Вильгельмом, проходившей в Царскосельском дворце. Он обратил внимание на одну подробность церемониала: во время куртага, то есть торжественного прохождения двора под звуки полонеза, в конце зала вдруг появился сиротливо стоявший карточный столик с нераспечатанными колодами карт и незажжёнными серебряными шандалами. Это была память о Екатерине II, которая по обыкновению во время куртага играла в карты.

В феврале 1911 года Соловьёв был приглашён в Петербург земским отделом Министерства внутренних дел на пятидесятилетний юбилей Крестьянской реформы 1861 года (дипломата пригласили на торжества в память его отца, когда-то возглавлявшего земский отдел). 19 февраля он в числе других земских деятелей был представлен П. А. Столыпиным Николаю II. На сей раз царь поразил его своей ненаходчивостью — он совершенно никого не знал вокруг себя, и по странному стечению обстоятельств вокруг него не было кого-либо, кто мог бы рассказать ему о том или ином лице. В третий раз Соловьёв представлялся царю в том же 1911 году по случаю пожалования в камергеры. Старшие дипломаты в известном возрасте по установленной традиции удостаивались этого придворного звания.

Приводим несколько типичных примеров приглашения сотрудников центрального аппарата Министерства иностранных дел на мероприятия царского двора, о которых двор объявлял заблаговременно, и все дипломаты, имевшие придворные звания, должны были являться на них вместе с супругами. Возможно, на собраниях членов царского двора ради любопытства и можно было появиться раз-другой, но потом это всё наскучивало и становилось обременительным. Один пошив платьев для жён вылетал дипломатам в «копеечку».

«От Двора Его Императорского Величества объявляется.

Государь Император Высочайше повелеть соизволил: в четверг 10 сего февраля, в день отпевания в Москве смертных останков Его Императорского Высочества в Возе почившего Великого Князя Сергея Александровича иметь приезд в 11 часов утра в Исаакиевс-кий собор, к заупокойной литургии и панихиде:

фрейлинам, вторым чинам Высочайшего Двора, придворным кавалерам и всем обоего пола особам, ко двору приезд имеющим, а также гвардии, армии и флота генералам, адмиралам, штаб- и обер-офицерам.

Дамам быть в чёрных шерстяных платьях, и на голове чёрные уборы.

Кавалерам как военным, так и гражданским быть в обыкновенной форме в мундирах и лентах, имея флёр на левом рукаве.

Камер-фурьер Фарафонтьев».

Аналогичное приглашение Министерство иностранных дел получило на 12 февраля, на девятый день кончины бывшего московского генерал-губернатора и дяди Николая II.

По случаю более радостного события — заключения мира с Японией, камер-фурьер Фарафонтьев приказывал «иметь приезд 9 сего октября в 12 часов дня в Казанский собор к благодарственному молебну… Дамы имеют быть в высоких платьях и шляпах. Кавалеры военные и гражданские в парадной форме».