Повседневная жизнь российских жандармов - читать онлайн книгу. Автор: Борис Колоколов, Борис Григорьев cтр.№ 180

К этому следует прибавить устойчивые антинемецкие настроения императрицы, германофобия которой принимала зачастую формы, мало совместимые с дипломатическим этикетом. Так, в начале 1884 года она открыто игнорировала на царском балу в Петербурге секретаря германского посольства Герберта фон Бисмарка — сына всесильного Отто фон Бисмарка — до тех пор, пока не вмешался сам царь, передавший ей, что проявить внимание к отпрыску «необходимо».

Одним словом, император был абсолютно прав, написав с горечью в мае 1889 года следующие строки в своем письме брату Владимиру: «Почему ни с кем из семейства у меня таких столкновений не было, как из-за твоей жены?»

Теперь, когда нам стала ясна подоплека событий, на которые в своем дневнике указывает генерал Смельский, можно не сомневаться, что эта переписка Михени с Бисмарком представляла большой интерес для Александра III. Царь имел все основания подозревать свояченицу в стойких германофильских настроениях и, по меньшей мере, некорректном и фрондерском отношении к себе и царице. С учетом союзнических отношений России и Франции, направленных против прусского милитаризма и пангерманизма Бисмарка, у царя было вполне достаточно веских оснований для установления контроля за ее перепиской.

Вот что пишет о перлюстрации исследовательница полицейской системы самодержавия 3. И. Перегудова: «В 1880 году, в период реорганизации политического сыска в России и создания Департамента полиции, особое внимание было уделено перлюстрации. В это время в стране учреждается 7 перлюстрационных пунктов… Перлюстрирование писем было действием незаконным… Поэтому работа по перлюстрации государством держалась в строгом секрете». По списку, который представлялся министром внутренних дел, «…шел просмотр и снятие копий с писем общественных и политических деятелей, редакторов газет, профессоров… высшей школы, членов Государственного Совета… членов семьи Романовых. Перлюстрации порой подвергались письма великих князей… Не подлежали перлюстрации только письма самого министра внутренних дел, пока он находился на этом посту, и императора».

Не сомневаемся, что, получая через агентуру «Священной дружины» и Департамента государственной полиции сведения о поведении либерального дяди Коко за границей и читая перехваченные «черным кабинетом» письма германофилки великой княгини Марии Павловны, Александр III не испытывал угрызений совести, ибо эти, прямо скажем, некрасивые с точки зрения общечеловеческой морали действия в отношении близких родственников оправдывались в его глазах государственной необходимостью и его личной безопасностью как «самодержца всея Руси».

Осталось ответить только на один вопрос: при чем здесь граф Шувалов?

А вот при чем. Зная об истинных отношениях между августейшими братьями и их женами, ловкий царедворец в данном случае проявил усердие не по разуму, действительно вскрыв одно из писем Бис марка Марии Павловне. Где ему было знать, что император в этой верноподданнической услуге с его стороны совершенно не нуждался. Тем не менее его чрезмерное усердие было вознаграждено флигель-адъютантством, что дает нам основание предположить, что этой награды он был удостоен за то, что своими неумелыми действиями помог легализовать содержание переписки Марии Павловны с Бисмарком перед широкой публикой и публично изобличить ее «в зловредном сочувствии к немцам», а это дорогого стоит!

К числу противников «Священной дружины» относился и бывший петербургский градоначальник, генерал-адъютант Ф. Ф. Трепов, сын которого, поручик лейб-гвардии Конного полка Д. Ф. Трепов, был ее членом. 12 января 1882 года он вполне справедливо заявил В. Н. Смельскому: «Нельзя Дружине быть врозь с полициею, агенты должны быть при полиции… Говорил я и нынешнему Императору, что Дружина бесполезна… Я знаю Шувалова: он ретивый. Но молод, неопытен; он лишь как сотрудник… может быть, а никогда не распорядитель в столь важном деле. Сан-Донато Демидов донельзя глуп, но все же он лучше князя Щербатова, заведомого вора».

7 марта 1882 года: «Трепов… мне сказал, что члены Святой Дружины, ввиду благополучного проезда Императора 1 марта по улицам Петербурга, полагают и стараются всюду внушить, что это есть результат их действий, т. е., как выразился Трепов, их „детской игры“. 1 марта были офицеры Конной Гвардии и других полков как бы цепью по улицам следования Государя, по особому распоряжению командира Гвардейского корпуса генерал-адъютанта графа Павла Андреевича Шувалова».

Надо отдать Ф. Ф. Трепову должное: не имея соответствующего образования и домашнего воспитания, но обладая практичным природным умом, он немало поднаторел на политическом сыске и приобрел определенные профессиональные навыки, занимая в течение многих лет должности обер-полицмейстера царства Польского и Санкт-Петербурга, а затем и градоначальника столицы империи ^[204]. Судя по всему, Трепов надеялся, что он будет востребован по полицейскому ведомству и новым императором, но его честолюбивым мечтам не суждено было сбыться.

16 июня 1882 года В. Н. Смельский записывает в своем дневнике: «Назначение Трепова во главу высшего полицейского Управления не состоялось, как говорят, из-за того, что в газете „Минута“ была статья под заглавием: „Нужен ли Трепов“. В статье этой указано на незаконное обогащение Трепова, о поступке его с Боголюбовым, с добавкою, что эти два обстоятельства будут как бы усилением революционного движения, ежели состоится назначение Трепова». Статья «Нужен ли Ф. Ф. Трепов» за подписью «Оса» была действительно напечатана в газете «Минута» 3 июля 1882 года, но она вряд ли могла сыграть столь роковую роль в решении этого вопроса. Трепов не мог не знать, что на его назначение повлияли другие обстоятельства: после выстрела Засулич в Трепова Александр II поручил шефу Третьего отделения и жандармов Мезенцеву собрать сведения о нажитом им неправедным путем состоянии, которое оценивалось в три миллиона рублей; при этом выяснилось, что императрица Мария Александровна выделяла ему из своего личного капитала значительные суммы для организации охраны ее августейшего супруга.

Распад «Священной дружины» сопровождался, как это часто водится, всплеском компромата на ее вождей, и в частности на князя Щербатова. 27 октября 1882 года автор дневника с видимым удовлетворением записывает: «Сенатор Петр Карлович Жерве говорил, что генерал-майора князя Щербатова предали суду Сената за присвоение 10 лет тому назад денег во время службы его в Министерстве Путей Сообщения». 14 марта 1883 года: «По словам чиновника Цветкова, бывшего делопроизводителя в упразднившейся 4 декабря 1882 года канцелярии… князя Щербатова, ротмистр Безобразов оставил полк и теперь не у дел, имеет теперь на всю жизнь звание шпиона. Щербатов… оказался гадиною и деньги на наем шпионов расходовал никому не известно, как и кому были выдаваемы. Сдавал Цветкову лишь расписки в получении денег, но кем написанные, неизвестно, т. к. тех лиц, за подписью которых записки, Цветков не видел никогда… Про генерала Федорова (ныне губернский начальник жандармского управления в Казани) Цветков сказал: „Это бог знает, что за человек: выдумщик и, должно быть, плут“».