День не задался - читать онлайн книгу. Автор: Комбат Найтов cтр.№ 50

— Хорошие машины всегда потрясающе красивы, товарищ Сталин.

— Сколько времени понадобится на доводку и испытания? Нас крепко поджимает время.

— Ещё полгода. В ней собрано всё новое. Ни у кого в мире пока нет таких машин.

— К Ноябрьским успеете? А ещё лучше к Августовскому воздушному параду!

— Товарищ Сталин! Я считаю, что её нельзя показывать на параде. И вообще, нельзя показывать. Это наш козырный туз в рукаве, как у шулеров. Я четыре дня назад был у Нудельмана, который по моему заданию делает новую пушку со скорострельностью 3–4 тысячи выстрелов в минуту. С поворотным лафетом. Углы, правда, небольшие, но позволяют устранить неточности в наводке. Планируем установить её на этой машине. Парадами американцев не остановить. Их можно остановить только потерями.

— А что будем показывать на параде?

— «Гадких утят» Яковлева и Микояна. По десятку их успели нашлёпать. Я даже Мессершмитту не показал её.

— Обидеться может!

— Может, но, пока он не гражданин СССР, приходится с ним действовать именно так: не допускать к новейшим нашим разработкам. В конце концов, труба у него есть. Пусть сам разбирается.

— В этом вы правы. Что по проекту «РДС»? Время готовности?

— Не ранее середины 46 года.

— А у них?

— Лаврентий Павлович говорит о середине лета этого года.

— Самолёт будет показан в июле в Париже. И не возражай!

— Есть. Покажем.

— Не надо провоцировать американцев, Павел Петрович. Нам требуется удержать их от применения по нам этого оружия, до тех пор, пока сами такое не сделаем. Понятно?

— Копировать начнут.

— Пусть копируют.

— Товарищ Сталин. У них нечем доставить атомную бомбу на такое расстояние. Более-менее реальный бомбардировщик для этого появится не раньше 47 года. Единственное место, откуда могут что-то достать: Гренландия и Япония.

— Товарищ Титов. Они ударят не по нам! Они ударят по Европе. А мы не сможем её защитить.

— Сможем. Но, с англичанами надо договариваться о том, что они просят: создать объединённые вооруженные силы.

— Вот упрямец! Ну, хорошо. Создаём объединенные силы, а дальше? Всё равно эта машина уже создана, и шила в мешке не утаишь. Завтра, кто-нибудь, увидит её в воздухе, ребёнок, и нарисует.

— Нет, товарищ Сталин. Поверьте, это гораздо сложнее, чем просто рисунок. Это 15–20 лет работы. Мы сейчас впереди всех на этот срок.

— А как же вы смогли это сделать за полгода?

— Я не могу вам этого сказать, товарищ Сталин. Иначе меня в «психушку» упекут.

— С какой стати?

— Дело в том, что я родился в 1950-м году. Служил в авиации, генерал-лейтенант запаса. По состоянию на 2012 год. Именно поэтому, эта машина в воздухе на 15–20 лет раньше, чем она могла появиться, товарищ Сталин.

— А как ты здесь оказался?

— Не знаю, товарищ Сталин. Играл в компьютерную игрушку, а оказался в теле лейтенанта Титова 21 июля 1941 года в воздухе над Кингисеппом. Доказать ничем не могу. Поэтому молчал и воевал.

— Хорошо воевал, Павел Петрович.

— Сергей Петрович, товарищ Сталин.

— Так получается, что ты знаешь всё, что будет?

— Уже нет. В той истории ещё шла война, американцы и англичане высадились не в Южной Франции, а в Нормандии. Затем они создали Федеративную Республику Германия и начали Холодную войну с нами. Эту войну мы проиграли. Я ушёл из армии в 1991 году в должности командующего 17-й воздушной армии в городе Алма-Ата.

— И что произошло?

— Советский Союз распался на 15 республик. К власти пришла буржуазия.

— Как такое могло случиться? Где был народ, армия, партия?

— Партия переродилась, армии и народу внушили, что ничего ужаснее коммунизма нет, и всё время вами пугали. В итоге, начиная с 2011 года, в стране проводится «десталинизация». Вы — самый популярный политик в России.

— Чушь какая-то, Титов, или как тебя там.

— Найтов. Всё началось сразу после вашей смерти. К власти пришёл Хрущёв. При помощи армии, он убрал Берию и расстрелял его. Потом провёл XX съезд, где навесил на вас все репрессии 30-х годов, культ личности и объявил первую десталинизацию. Его отстранят от должности в 64-м. Вместо него будет Брежнев.

— Это который из Политуправления флота?

— Да, он.

— И что потом было?

— Состарилось Политбюро, начали умирать, народ разуверился во всем, потом пришёл молодой ГенСек, из крестьян, с Краснодарского края, Горбачёв, начал «перестройку», провозгласил «гласность» и сдал нас всех американцам. Потом и его «ушли», как раз 91-м, вместо него сел Ельцин из Свердловска, он начал «приватизацию». Республики между собой передрались ещё в конце 80-х. Нищета, выживали, как могли. Но нефти у нас много, газа много, постепенно выкарабкались, но растеряли всё, что только можно было растерять. Пугаем всех ракетами, но сами их уже разучились делать.

— Так ты поэтому посоветовал мне не настаивать на втором фронте?

— Да. Ход войны мне был известен. Но разница уже была очень заметной. Блокаду Ленинграда мы сняли на 8 месяцев раньше, Паулюса разгромили много быстрее. Хребет люфтваффе переломили тоже быстрее и с меньшими потерями. «Там» Курск длился на много дольше и очень кроваво. Больше совпадений не было, потому, что по-другому стали планировать ход операций. В итоге, мы заняли всю Европу, а не пол-Германии.

— Об этом кто-нибудь знает?

— Кроме вас, никто.

— Страшно с такими знаниями жить?

— Уже нет, товарищ Сталин. Уже всё идёт по-другому. Той истории больше не будет.

— Уверен?

— Вы не допустите, Иосиф Виссарионович.

— Сколько мне осталось?

— 6 марта 1953 года.

— Семь лет. Не много. Как же ты столько лет это в себе нёс?

— Я работал. Для меня, в общем, уже старика, это — вторая жизнь. И она более удачна, чем та, которую я покинул. Творю историю, — улыбнулся я.

— Ступай, мне надо подумать. Будь дома. Я — позвоню.

Сталин позвонил через день, задал вопрос об Академии Генштаба:

— Вы в Академии Генерального Штаба учились?

— Да.

— Кто у вас тактику вёл?

— Маршал Захаров.

— Совпадает… Зайдите ко мне, я — в Кремле, — сказал Сталин, и повесил трубку.

В кабинете он показал мне 7 доносов на меня: два от «физиков», два от авиаконструкторов и три от военных, в том числе и от маршала Захарова, в каждом из них говорилось о том, что я слишком много знаю, но эти знания не подтверждены соответствующим образованием, опытом, встречами и знакомствами. О том, что всё это очень странно выглядит.