Мятеж реформаторов. Когда решалась судьба России - читать онлайн книгу. Автор: Яков Гордин cтр.№ 15

Елизавета умерла в декабре 1761 года, а к июню следующего года волнения крестьян как на Урале, так и в Центральной и Южной России приняли такие размеры, что местных команд не хватало для их подавления. Требовались крупные контингенты. К местам волнений посылались армейские полки.

Государственные доходы не покрывали расходов. Война с Данией, затеянная Петром III, была не причиной переворота, а запалом, детонатором. Дворянский авангард убедился, что от императора ждать нечего. Дело было не столько в популярности Екатерины, сколько в непопулярности политики ее мужа и тяжком положении страны, с которым он не знал, как бороться.

Дело было в том, что просвещенная, образованная, умная, европейски мыслящая императрица могла принять новый курс, предложенный ей Никитой Паниным.

Никита Иванович Панин, родовитый вельможа, хорошо знавший Европу, ориентировавшийся на шведскую государственную систему, был идеологом переворота. Очевидно, он был связан с гвардейским офицерством и помимо Орловых. Его главной идеей было возведение на престол наследника Павла Петровича с Екатериной в роли регентши и при немедленном ограничении самодержавия. Екатерина все это знала, но, принимая помощь Панина в подготовке переворота, гарантий ему не давала.

Екатерину решительно поддерживал безродный елизаветинский вельможа, воспитанный в Европе, Кирилл Разумовский, командир Измайловского полка и президент Академии наук. Близким к Екатерине человеком была юная княгиня Дашкова, урожденная Воронцова. Воронцовы выдвинулись во время переворота 1741 года.

Один из осведомленных иностранцев, находившийся в то время в Петербурге, писал: "Панин и княгиня Дашкова, оба одинаково смотрели на образ правления в России, и если княгиня Дашкова питала, по складу своего ума, полное отвращение к рабству, то Панин, бывший 14 лет русским посланником при шведском дворе, набрался республиканских идей. Оба они решились вырвать свое отечество из когтей деспотизма, и императрица делала вид, что поощряет их в этом намерении. Они составили условия, по которым русские вельможи, низлагая Петра III, передали бы корону, по фамильному избранию, его супруге с ограничением ее власти. Эта надежда завлекла в заговор большую часть дворян".

Вокруг Екатерины объединился довольно широкий круг — от вельможи, воспитателя наследника, Никиты Панина, до конногвардейского вахмистра Григория Потемкина.

Причем костяк военной организации заговорщиков составили капитаны и поручики гвардейских полков. В отличие от 1741 года, инициатива перешла от солдат к среднему офицерству. Состав гвардии в значительной степени сменился за эти двадцать лет, и хранителями традиции, заставлявшей гвардию вмешиваться в кризисные моменты в государственную жизнь, стали офицеры-дворяне. Но солдаты при этом готовы были их поддержать.

Переворот 28 июня 1762 года произошел без особых трудностей. Хотя, в отличие от предыдущих, это была крупномасштабная военная операция, в которую вовлечены были значительные массы войск. На Ораниенбаум, где находился Петр III, двинуты были пехота, кавалерия, артиллерия. У Петра III были некоторые средства для сопротивления, но не было воли к сопротивлению.

В 1741 году дочь Петра I свергла его племянницу. Для гвардии во все времена законность претендента на престол играла огромную роль.

В 1762 году внук Петра I был свергнут мелкой немецкой принцессой, не имеющей на российский престол ни малейшего права. И здесь не только для группы Панина, но и для многих гвардейцев решающую роль играло существование законного наследника Павла Петровича.

А кроме того, в этот момент куда большее значение имела идея, ради которой совершался переворот, — политическая перспектива.

Ограничить самодержавную власть новой императрицы сразу после переворота не удалось. Это было отложено Паниным на определенное время.

Но попытки радикального реформирования страны начались немедленно.

И было отчего спешить.

Известный историк В. А. Бильбасов, автор "Истории Екатерины Второй", человек отнюдь не радикальных взглядов, подводя итог первым шестидесяти годам XVIII века, писал: "Тяжело жилось русскому человеку в прошлом веке, тяжелее, чем в века предшествующие. Вполне закрепощенный земле, лишенный всех прав, поставленный вне закона, он был отдан на произвол грубого, невежественного властелина. Практика крепостного права быстро деморализовала все слои общества, все сословия: не только в крестьянском быту, но в военной службе и даже в религиозных делах жестокие нравы, культивируемые закрепощением, отравляли жизнь русского человека, делали ему отечество "нелюбезным". Помещик смотрел на "души", которыми владел, как на доходную статью; капрал "снимал шкуру" с рекрута, вбивая ему кодекс военных артикулов; последнее прибежище несчастных — церковь, в своих представителях того времени, тоже владевших "душами", теряя дух "терпения и любви", насиловала совесть паствы, не дозволяя ей даже свободно молиться. Выход из этого действительно тяжелого положения был один — бегство из "любезного" отечества" ^[21].

На самом же деле был и еще один выход — мятеж.

К моменту воцарения Екатерины, кроме повсеместных крестьянских волнений, на Урале бунтовало около 50 000 заводских крестьян. Придя к власти, Екатерина указом от 8 августа запретила заводчикам владеть деревнями с крестьянами, а повелела довольствоваться наемными работниками. Но этот указ не только не успокоил крестьян, а, наоборот, расширил мятеж, ибо породил в восставших уверенность, что императрица поддерживает их. Тогда на Урал направлен был сравнительно молодой генерал князь Александр Алексеевич Вяземский, получивший под команду целую армию — одиннадцать пехотных и семь драгунских полков. Даже будучи рассредоточенными по значительному пространству, полки эти представляли собой силу, против которой мятежники устоять не могли. Вяземский волнения подавил.

Но поскольку социальные и экономические проблемы никогда не могут быть решены при помощи штыков и палашей, то волнения на заводах вспыхивали то и дело, пока — во время крестьянской войны — Уральские заводы не стали надежной опорой Пугачева, поставляя ему пушки и лучшие формирования.

Однако формула английского историка и мыслителя Маколея: "Если не хотите, чтобы вас прогнали, — проводите реформы" — была, по существу, несформулированным лозунгом столичной революции 1762 года. Необходимость реформ привела к власти Екатерину и ее окружение. Надо было платить по векселям.

Сразу же после переворота один за другим стали появляться проекты, отыскивающие способы облегчить положение крестьян. Никита Панин предлагал запретить торговлю рекрутами, запретить продажу крестьян по одиночке, составить положение о крестьянских повинностях, чтобы ограничить произвол помещика. Князь Дмитрий Голицын предлагал даровать крестьянам право собственности на движимое имущество, что положило бы начало экономической независимости крестьянина, учредить институт специальных судей, которые, объезжая страну, разбирали бы на местах жалобы крестьян на помещиков. Влиятельный сановник, новгородский губернатор Яков Сивере, писал императрице: "Что касается крестьянина, то здесь главным препятствием служит неограниченная власть дворян налагать на своих крепостных какой угодно оброк или, лучше сказать, поступать с ними по внушению алчности и по отсутствию сознания собственного интереса. Несчастные существа большею частию находятся под властью таких господ, которые не знают, что богатство крепостного составляет богатство господина. Неограниченная власть требовать с крестьянина какой угодно работы и брать какой угодно оброк, часто решительно выше всякого вероятия, — есть, без сомнения, главная причина, почему тысячи русских беглецов наполняют Литву и Польшу". Он же, обращаясь к Екатерине, так определял причины пугачевщины: "Я не могу обманывать себя, когда вижу, что причиной того ужасного волнения масс в Оренбурге, Казани — на всей нижней Волге стало непереносимое рабское ярмо". Сивере был решительным сторонником ограничения власти помещиков над крестьянами.