Нюрнбергский дневник - читать онлайн книгу. Автор: Густав Марк Гилберт cтр.№ 127

Как мне доложила охрана, Заукель сказал Кейтелю, что, мол, подобные высказывания явно не красят фатерланд. Из своего угла высказался и Геринг, призывая всех «не распускать язык при этом Джильберте». Эти американцы, по его мнению, вообще люди неученые, и образ мышления немца недоступен их пониманию…

14 июня. Защита Папена. Кавалер старой школы

Утреннее заседание.

Обеденный перерыв. Когда обвиняемые направлялись в столовую, Риббентроп сдавленно заметил:

— Да, меня они тоже оклеветали!

В завязавшейся за обедом беседе со мной Папен, не стесняясь в выражениях, клеймил позором скандал с «Блэк Томом». Штреземан был готов выплатить США затребованную сумму в 50 миллионов долларов, лишь бы не портить с ними отношения.

— И тогда я говорю Штреземану: «Если вы хоть пфенниг им заплатите, я заявлю об этом на заседании рейхстага!»

Если верить утверждению Папена, адвокат фирмы, выставившей иск, получил 2 миллиона долларов в виде гонорара за решение дела в пользу вышеупомянутой фирмы. Сенатский комитет по расследованию признал требования фирмы необоснованными.

Послеобеденное заседание.

15 июня. Полуобразованный Риббентроп

Камера Риббентропа. Под впечатлением автопортрета, представленного Папеном, где тот предстает в образе видного государственного деятеля и культурного человека, Риббентроп также пожелал наделить себя чертами, присущими этому типу людей. Он увяз в затянутом, сбивчивом и путаном изложении своей концепции «политической динамики»: динамика однопартийной системы России неизбежно привела к распространению коммунизма в Европе в точности так же, как и национал-социалистическая динамика должна была привести к утверждению национал-социализма на оккупированных территориях. Америка, напротив, с ее двухпартийной системой являет собой пример более сбалансированной динамики, в то время как динамика британской империи… И так далее. В заключение он спросил меня, понятно ли мне, о чем он говорил. Чтобы избавить себя от дискуссии, я ответил положительно. Риббентроп настолько воодушевился, что на него даже напала икота. Даже самый непроницательный не мог не заметить, что он и сам толком ничего не понимал.

Затем Риббентроп осведомился, читал ли я Отто Шпенглера (он, несомненно, имел в виду Освальда Шпенглера). И тут же известил меня о том, что в корне не согласен с тем, как Отто Шпенглер представляет себе будущее Запада, частью которого, несомненно, является и Америка. И нам не следует забывать, что…

После этого он вдруг возомнил, что французы должны быть благодарны ему за то, что Париж не подвергся бомбардировке с воздуха. Я спросил, а разве французы не объявили Париж «открытым городом»? Ну, в общем, объявили, конечно, но Гитлер тем не менее собрался подвергнуть его бомбежке. И он, Риббентроп, а не кто-нибудь другой, вступился за Париж, собрав в кулак все свое влияние, и сумел-таки переубедить фюрера, и, что важно, еще до того, как столица Франции была объявлена «открытым городом». Мне показалось, что он даже и не задумывался над тем, верю я ему или нет. Воистину, последняя оставшаяся радость — послушать самого себя…

Еще один, по мнению бывшего министра иностранных дел Рейха, вполне приемлемый сценарий из прошлого: катастрофы можно было избежать, если бы Америка прислушалась к нему. В 1940 году он отправил кого-то в США с миссией втолковать людям из «Стандарт ойл» и евреям-банкирам, чтобы те не допустили вступления в войну Америки. И если бы только все они тогда не ополчились на Германию…

Риббентроп снова пожаловался мне на непрестанные головные боли и даже шутил — мол, у него в голове уже, наверное, можно выгравировать слово «еврей» — причина этих болей в том адском нервном напряжении, в котором он пребывает еще с 1941 года, после своей отчаянной попытки уговорить Гитлера отказаться от проводимого им антисемитского курса.

— Я понимаю, Гитлер был убежден, что именно евреи начали эту войну, но это было совершенно неверно, и я всегда говорил ему, что это неверно.

Риббентроп как раз завершил изложение на бумаге своих пуганых и пространных выкладок на тему еврейского вопроса, предназначавшихся для его защитника. И попросил меня взять их у него. Пусть я прямого отношения к этому процессу не имею, тем не менее миру необходимо знать, что он в самом деле не антисемит и никогда таковым не был, так что ни к каким зверствам касания не имеет.

17 июня. Христиане и иудеи

Утреннее заседание.

В перерыве католики и не принадлежавший к ним Розенберг заспорили об отношении католической церкви к антисемитизму. Розенберг утверждал, что Папен выразил мысль о том, что в христианской стране влияние евреев не должно быть чрезмерным. Зейсс-Инкварт сообщил к сведению присутствующих, что 85 % всех венских адвокатов — евреи, а затем и о том, что между пасторством и антисемитизмом, дескать, прямая связь — большинство пасторов но сути своей — антисемиты, и в первую очередь в Польше, где еврейские погромы происходят вот уже несколько столетий — и поныне! Ввоз польских евреев в Германию поднял волну антисемитизма.