1916. Война и мир - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Миропольский cтр.№ 126

Одна из верёвок лопнула, но свёрток всё же проскочил в двери и оказался на снегу возле перил, у ног Дмитрия Павловича — тлеющий огонёк папиросы озарял его красивое бесстрастное лицо.

— Присматривайте за будкой, — попросил Келл великого князя. — Только гостей нам сейчас не хватало.

Британец помог Пуришкевичу и Маяковскому перевалить завёрнутого в штору покойника через перила. Тело ухнуло на несколько сажен вниз и деревянно стукнулось о лёд.

— Что дальше? — спросил Дмитрий Павлович.

— Ваша очередь. — Келл повернулся к Маяковскому. — Ступайте туда и столкните его в полынью.

— А если я откажусь? — спросил вдруг Володя, нависая над британцем и коротышкой-депутатом.

— Не разочаровывайте меня, — посоветовал Келл и, как воспитатель пальцем, покачал перед носом у Маяковского «браунингом» Юсупова. — Дело надо довести до конца. Теперь совсем не до шуток.

Лиля выбралась из автомобиля, встала рядом с Володей и вцепилась в рукав его шинели.

— А что будет после того, как?.. Вы нас убьёте?

— Милостивая государыня, — с лёгким раздражением в голосе ответил британец, — если вы до сих пор живы, то лишь благодаря тому, что выполняли мои указания. Продолжайте в том же духе, и можете не бояться за свою жизнь!

Пуришкевич заметно нервничал.

— Мы слишком долго здесь стоим…

— Решайте, Маяковский! — потребовал Келл. — Геройствовать не советую. Тем более, вы не герой. У меня не идёт из головы эта ваша склянка с йодом… Будь вы посмелее, вы бы не пописывали о войне, а воевали! И были бы сейчас далеко отсюда. На фронте, или в могиле… или в госпитале, как Сухотин. Итак?

Помешкав ещё немного, Маяковский наклонился, неловко чмокнул Лилю в холодную щёку и зашагал прочь. Его солдатские ботинки заскрипели по снегу. На крутом берегу он, конечно, поскользнулся и больно ударился, съезжая на лёд. Поднявшись, отряхнулся и осторожно пошёл к лежащему возле моста свёртку.

— Посидите пока в моторе, — предложил Лиле британец. — По крайней мере, там можно спрятаться от ветра.

Он подал ей руку, помог забраться в салон и прикрыл дверцу. Пуришкевич подошёл вплотную к Келлу и спросил:

— Я надеюсь, вы не собираетесь их отпускать?

Келл смерил его долгим взглядом и обратился к великому князю:

— Не угостите папиросой?

Дмитрий Павлович раскрыл золотой портсигар с монограммой на крышке.

— Бросьте, — не унимался Пуришкевич, — я прекрасно видел, что вы всю дорогу держали «браунинг» наготове. Зачем, если не секрет?

— Чтобы стрелять, если бы нас остановили.

Теперь Келл стоял к депутату вполоборота, затягивался папиросой и вглядывался в полумрак, следя за тем, как Маяковский тащит Распутина к полынье. Ослабшие верёвки цеплялись за торосы и сползали, из свёртка наружу показались голова и ноги убитого, и штора походила уже скорее на волокушу.

— Вы стали бы стрелять? — удивился великий князь. — В кого? В городовых?

— В кого угодно, — подтвердил Келл. — Видите ли, наша компания хороша всем, кроме одного: в неё затесался труп. Вы с трупом — полбеды. Вы с трупом и со мной — государственные преступники. А этого мне и, полагаю, вам вовсе не хотелось бы. Но и отправить сюда вас одних было невозможно. Поэтому я застрелил бы хоть полицейского, хоть патрульного.

Сквозь мглу на фоне льда темнел силуэт Маяковского. Он доволок тело Распутина до чёрного пятна майны и стал отламывать жердь от оградки, которой кабанщики обнесли опасное место.

Дмитрий Павлович перевёл недоумённый взгляд на Келла:

— Что он делает?

— Полынья замёрзла, — пояснил тот. — Холодно, лёд встаёт быстро. Обколоть надо, и — rest in peace…

— Если этого не сделаете вы, это сделаю я, — заявил Пуришкевич и вытащил пистолет.

— Вхóдите во вкус? — спросил Келл. — Не смею мешать. Только хорошенько посчитайте патроны.

— Зачем? — не понял депутат.

— Сначала вы убьёте Маяковского с девицей. Потом сторожа в будке — его никак нельзя оставлять в живых. Наш приезд он проспал, но от вашей пальбы непременно проснётся. Кстати, не обратили внимания, как здесь тихо? Верный знак, что вас услышат городовые на островах. Услышат и примчатся сюда. С Петровского, с Крестовского… Их вам тоже придётся перестрелять. Ещё есть пожарные на площади, охрана «Баварии»… Патронов хватит? Мы ведь не сможем вам помочь, поскольку будем уже далеко. Не так ли?

Он посмотрел на великого князя.

— Задерживаться не станем, это точно, — подтвердил Дмитрий Павлович, снова затянувшись папиросой и подсветив лицо.

— Имейте в виду, — добавил Келл, — что тела всех убитых спускать под лёд вам придётся в одиночку: Маяковского-то уже нет, вы его застрелили! И не забудьте после бойни собрать гильзы, иначе полицейские баллистики вычислят ваш «сэвидж». Если не будете спешить — к полудню управитесь. Хотя надо раньше: в десять мы с вами встречаем в поезде делегацию Государственной думы.

Насупленный Пуришкевич переводил взгляд с британца на великого князя и обратно.

— Шутите, сколько угодно. Я считаю, их отпускать нельзя, — упрямо повторил он. — Продадут.

— Следуя вашей логике, мы должны были застрелить вас ещё во дворце. Стоило появиться городовому, и вы тут же выболтали ему всё, — напомнил Дмитрий Павлович.

Маяковский разбил лёд, затянувший майну. Он отбросил жердь, встал на четвереньки и принялся подталкивать труп к воде. На расплющенную при падении распутинскую голову Володя старался не смотреть.

— Словом, если вы не захватили гантели Феликса, давайте закончим этот разговор, — подвёл итог британец и постучал в стекло дверцы автомобиля. — Лиля, могу я просить вас выйти?

С тихим всплеском тело Распутина ушло в воду. Следом сполз край шторы — и ещё секунду, намокая, виднелся на поверхности. Потом течение рывком втянуло его под лёд.

— Выходите, выходите, — повторил Келл, открывая дверцу авто.

Съёжившись и прижимая руки в муфточке к груди, Лиля шагнула наружу. По лицу можно было догадаться, что разговор она слышала. Девушка сделала ещё пару шагов, уцепилась за перила и крикнула вдруг:

— Володя!..

Крик сорвался и вышел совсем тихим, но Маяковский бросился к мосту. Через несколько шагов он запнулся о ледяной торос и рухнул ничком.

Келл покачал головой.

— Как трогательно! Я становлюсь сентиментальным. Должно быть, старею… Едемте, господа!

Лиля опустилась на корточки у перил и затравленным зверьком следила, как мужчины уезжают. Не включая фар, Дмитрий Павлович аккуратно развернул автомобиль — ширина моста это позволяла — и спросил британца:

— Вы уверены, что они будут молчать?