История под знаком вопроса - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Габович cтр.№ 130

Генрих IV быстро завоевал признание французов и общественное мнение во Франции повернулось против иезуитов, дольше всего боровшихся против нового короля. Король установил за иезуитами слежку, но до определенного времени не предпринимал ничего против них. Когда же 27 декабря 1594 года молодой парижанин Жан Шастель сделал попытку заколоть короля, все парижские иезуиты (Шастель три года учился у них) были через несколько часов после происшествия арестованы. Из Парижа и его окрестностей, а также из ряда других провинций, иезуиты были изгнаны, а деятельность ордена во Франции была запрещена.

Впрочем, этот запрет не был реализован в отдаленных от столицы провинциях, а сами иезуиты, получив ощутимый щелчок по носу, изменили свою тактику и стали всячески добиваться милости двора. Везде, где им удалось сохранить свою организацию, иезуиты принимали присягу на верность королю и старались оказывать двору политические услуги. В результате Генрих IV призвал их в 1603 году обратно, поставив деятельность ордена под свою личную опеку. Другой вопрос, в какой мере ему действительно удалось национализировать орден Иисуса во Франции и поставить его на службу своему государству. Во всяком случае деятельность Петавия в ордене Иисуса началась во время нового расцвета оного на территории Франции. В 1610 году орден насчитывал около 1400 членов и около 40 коллегий, новициатов и иных заведений.

Уже вскоре после 1603 года влияние иезуитов при дворе стало сильно возрастать. Король сделал одного из них, блистательного отца Котона, своим наставником. Роль иезуитов в системе образования продолжала увеличиваться. Их коллегии имели больше учащихся, чем когда-либо прежде. Самая большая иезуитская коллегия была основана королем в затхлом провинциальном городке Ла Флеш. Здесь учились одновременно до 1200 студентов — дворян, принадлежащих к семьям благородного происхождения.

Петавий проработал два года в коллегии Ла Флеш профессором риторики. Городок сей был известен в первую очередь тем, что Генрих IV провел здесь свою юность и был здесь похоронен в капелле Св. Луи. Он же основал названную коллегию, в которой иезуитские схоластики вдали от Парижа могли работать на благо государства, а не против него, как они это не раз делали в столице. Здесь позже учился Рене Декарт — в зрелые годы ярый противник иезуитов.

В большинстве путеводителей по Франции город сей сегодня даже не упоминается. Ни о какой старинной библиотеке в Ла Флеше речи нигде нет. Тем не менее именно в этой дыре Петавий издал на греческом и на латыни три речи императора Юлиана и семь речей Фемистиоса, конечно же снабженных не только примечаниями, но и улучшениями!

Римский император Флавий Клавдий Юлиан (якобы 331–363) провел довольно бурно свою короткую жизнь, успев якобы повоевать как в Персии, так и в Галлии, приобрести глубокие познания в философии, поменять христианскую веру на неоплатоническое учение, которое он, мол, пытался превратить в государственную религию. Юлиан, как считается, проводил юридически социальные реформы и писал религиознo-философские трактаты.

Фемистиос (якобы 317–388) считается греческим риториком и философом — эклектиком, сделавшим политическую карьеру (был сенатором и префектом в Константинополе), побывавшем якобы в Риме, руководившим школой в Константинополе и поднявшимся до должности воспитателя императорского наследника. Из его наследия сохранились якобы 34 речи, произнесенные по разным, в основном торжественным, поводам. Чаще всего это панегирики в адрес сменяющих друг друга императоров. Петавий знал 19 из них, так что работа над образом Фемистиоса продолжалась и в последующие эпохи. Ардуэн знал уже 33 его речи, а последнюю опубликовал некий Ангело Май в Милане в 1818 году. Фемистиос считал, что Платон и Аристотель не имеют существенного различия во взглядах и что эллинизм и христианство — это две формы одной универсальной религии. Бросается в глаза, что Петавий при выборе своих «античных» авторов сохраняет верность эпохе «поздней античности», над созданием образа которой он скорее всего и работал.

В 1616 году Петавий публикует на греческом с латинскими комментариями историческую и хронологическую книгу о константинопольском патриархе Никефоре. Рукописные материалы для нее предоставил ему Яков Сирмонд, считавшийся одним из специалистов по отцам церкви и по Вселенским соборам. Сирмонд был наряду с Ле Дюком ближайшим соратником и единомышленником Петавия. Практически эти три тесно связанные друг с другом католических мыслителя создали творческий коллектив. Их жизненный симбиоз Лео Каррер обозначает словом, которое может переводиться и как совместная жизнь, и как брак, супружество. Он подчеркивает, что именно Сирмонд был основным инспиратором Петавия, который часто привозил ему из Ватикана новые идеи (или идеологические заказы?) и новые материалы.

Сирмонд якобы скопировал рукописи Никефора в Ватиканской библиотеке. Каким образом они оказались в этой созданной якобы Николаем V (Томазо Парентучелли, приписываемые ему годы папства 1447–1455), а на самом деле в 1587 году библиотеке (в этом году папой Сикстом V было построено ее здание; болтовня об ее существовании якобы с пятого века — одна из исторических уток, созданных в рамках искусственного удлинения истории на тысячелетия), если не в результате активных писательских упражнений гуманистов, никто объяснить не может. Кстати, купленные ею или подаренные ей богатые собрания рукописей и книг начинают поступать в Ватиканскую библиотеку лишь после 1622 года.

В коллекции перлов профессора Галлеттиса есть и такой: из Ватиканской библиотеки французы похитили 60 рукописей, в том числе и более, чем 200 рукописей Евклида. Впрочем, в Ватикане и не такое могло происходить! Скорее, все — таки, правилом было умножение числа античных рукописей, и роль иезуитов в этой творческой культурной акции еще предстоит исследовать.

Почему после пристального внимания к эпохе мифического раннего становления христианства как государственной религии вдруг у Петавия появился интерес к — скорее всего просто выдуманному — греческому патриарху (якобы 750–828)? Оказывается последний был сторонником поклонения иконам и боролся с императором Леоном V, который был активным противником любых изображений. Теологические произведения Никефора считаются теоретическим обоснованием важности икон для религии. Ну как могли молодые талантливые защитники католицизма (с его культом икон) от наскоков иконоборческого протестантства пройти мимо такого религиозного деятеля?! И если его не существовало на самом деле, то как можно было не придумать и его, и его произведения?!

Сегодня святой Никефор считается одним из основных авторов средневековой Византии, историком и теологом экстра — ранга. Вообще-то согласно его биографии в рамках ТИ он даже и не был церковным деятелем, по крайней мере до возведения в ранг константинопольского патриарха в 784 году. Родом из дворянской семьи, он работал — как и его отец до того — в 775–780 годы императорским секретарем под руководством некоего Тарасия, который стал патриархом в 784 году. Якобы участвовал в Гикейском соборе в 787 году, но в 90–е годы впал в немилость и покинул Константинополь. После смерти 18 февраля 806 года пробывшего на посту патриарха 22 года Тарасия Никефора в течение нескольких дней постригли в монахи (это произошло якобы 5 апреля), возвели в священнический сан (9 апреля) и провозгласили патриархом (12 апреля). Умер он ровно через 22 года после пострижения в монахи, снова 5 апреля. Жаль, что даты жизни того же Петавия нам неизвестны с такой же предельной точностью! Надо бы кому — нибудь сочинить и для него подробную биографию.