Загадки Финикии - читать онлайн книгу. Автор: Александр Волков cтр.№ 33

После Второй мировой войны французский археолог А. Пуад-бар обследовал порт Сайды. Его работа облегчалась тем, что части древних портовых сооружений выступали над водой. Исследования показали, что сохранившиеся остатки конструкции относились к первым векам нашей эры. От древнейших портовых строений Сидона сохранились только части мощной башни (ее диаметр – 14 метров), прикрывавшей вход во внутреннюю гавань.

Сидонский порт оказался устроен иначе, чем порт Тира. Внутренняя его часть была защищена от преобладающих юго-западных ветров мощными скалами. С севера порт был огорожен молом, напоминавшим молы Тира. Он немного не доходил до островка, где возвышается построенный крестоносцами «Замок моря». Узкий про – ход и был главным входом в древний порт. Между островом и берегом, где тянется песчаная отмель, имелся еще один вход в порт, однако он был таким мелким, что даже небольшие корабли не могли его миновать. Жители Сидона еще в древности прорыли здесь канал, чтобы обеспечить проход судам. Теперь он перекрыт дамбой, но следы этого канала обнаружены водолазами. Торговый порт Сидона находился в стороне от города – на острове, лежавшем к северу от него. В его районе обнаружены плохо сохранившиеся остатки мола.

На сидонской монете (вторая половина V в. до н.э.) видны зубчатые стены, окружавшие город

Набережная в современном Сидоне

Сидонский порт страдал от постоянных наносов песка, поэтому жители города соорудили целую систему каналов и бассейнов. При определенном направлении ветра во внутреннюю гавань прибывала чистая вода, а мутная стекала в отводной канал. Так, гавань очищалась сама собой.

Современный Сидон напоминает рыбацкую деревушку

Любопытно, что в 1935 году, когда акватория Сайды стала затягиваться, сужаться, здесь построили мол, защищавший гавань от подводного течения, приносившего песок. Правда, обойтись без современных землесосных снарядов все же не удалось. Каково же было изумление археологов, когда через несколько лет они обследовали подводные руины Сидона и открыли, что древние финикийцы, защищая свой порт, строили куда более сложные сооружения, чем те, что возвели в ХХ веке инженеры, работавшие в Сайде.

В библейских исторических книгах финикиянка Иезавель, жена царя Ахава (871 – 852 гг. до н.э.), – один из главных отрицательных персонажей. Ее изображают и отчаянной интриганкой, и жестоким тираном, и хладнокровной стервой.

Так, когда израильтянин Навуфей, у которого виноградник был рядом с дворцом Ахава, отказался продать царю свой сад, именно Иезавель велела до смерти забить строптивца камнями, а потом сказала мужу: «Встань, возьми во владение виноградник Навуфея Изреелитянина, который не хотел отдать тебе за серебро; ибо На-вуфея нет в живых, он умер» (3 Цар. 21, 15)

Когда пророк Илия поднял восстание против поборников чужеземной веры и велел: «Схватите пророков Вааловых, чтобы ни один из них не укрылся» (3 Цар. 18, 40), и когда все сторонники финикийцев были перебиты, Иезавель поклялась сделать с душой Илии то, «что сделано с душою каждого из них» (3 Цар. 19, 2). Cпасаясь от гнева царицы, пророк бежал в соседнюю Иудею и укрылся в пустыне. По-видимому, он был убит, но его сторонники распустили слух о том, что «понесся Илия в вихре на небо» (4 Цар. 2, 11).

Именно в годы правления Иезавели и Ахава в Израиле был введен культ Ваала и Астарты. Сотни «пророков Вааловых» (жрецов-язычников) «прельщали» израильтян. Лишь семь тысяч муж ей остались, как сказано в Библии, верны прежней вере. «Всех сих колени не преклонялись пред Ваалом, и всех сих уста не лобызали его» (3 Цар. 19, 18).

Стела Баалйатона, найденная в 1901 году к югу от Тира. Судя по головному убору, на стеле изображен финикийский священник

Самыми страшными проклятиями осыпали Иезавель библейские пророки. Так, пророк Елисей, призывая отомстить «за кровь всех рабов Господних, павших от руки Иезавели» (4 Цар. 9, 7), обещал, что «Иезавель же съедят на поле Изреельском, и никто не похоронит ее» (4 Цар. 9, 10).

Ее и впрямь ждала ужасная смерть. Была она выброшена из окна дворца евнухами и разбилась. «И брызнула кровь ее на стену и на коней, и растоптали ее» (4 Цар. 9, 33). Когда же приготовились погребать ее, «не нашли от нее ничего, кроме черепа, и ног, и кистей рук» (4 Цар. 9, 35). Так сбылось слово пророка.

Две с половиной тысячи лет прошло, а этот рассказ все еще пышет неугасимой ненавистью. Кто же была эта любительница «нарумянить лице свое и украсить голову свою» (4 Цар. 9, 30)?

Иезавель росла во дворце, где прежде жил тот самый царь Хирам, с чьей помощью и чьим искусством был воздвигнут храм в Иерусалиме. Ее отец, Итобаал, был жрецом Астарты, но затем сам стал царем в Тире. Как и другие правители Тирской державы, он поддерживал дружеские отношения с израильтянами, чье государство давно уже распалось на два царства – Израильское на севере и Иудейское со столицей в Иерусалиме. Его распад лишил Тир важного политического союзника и торгового партнера. Доступ к Красному морю был потерян.

Израильский царь Амврий (Омри) (875 – 871 гг. до н.э.) стремился в неспокойное для Ближнего Востока время укрепить свою страну и заручиться дружбой с финикийцами, а для этого женил своего сына Ахава на дочери тирского царя, соединив династическим браком два государства. Подобный союз с Тиром был обусловлен внешними трудностями. Отпав от Иудеи и став самостоятельным государством, Израильское царство вплоть до правления Ахава постоянно сталкивалось с Иудеей.

Амврий правил из Самарии, новой столицы страны. Она господствовала над двумя важнейшими путями, один из которых вел на север, в Финикию, а другой на восток – от прибрежной средиземноморской долины к Иордану. Особое значение имели связи с Финикией, которые К. Кенион справедливо рассматривала как «последний всплеск финикийской цивилизации в Палестине».

«Самария, – пишет К.Кенион, – была обустроена как новый город, над которым доминировал царский квартал, изукрашенный мастерством финикийских ремесленников. Археология дает лишь дразняще отрывочные представления о нем, поскольку последующие постройки уничтожили его почти полностью, но мы можем мысленно реконструировать картину двора Ахава и Иезавели, роскошь которого возбуждала такой гнев пророков».

Красавица Иезавель, выросшая в одном из самых «открытых» городов мира, казалась «белой вороной» в провинциальной Самарии. Ведь к Иезавель как нельзя лучше подходят следующие слова советского историка И.П. Вейнберга: «Древневосточному… горожанину были свойственны известный динамизм, проявлявшийся в значительной восприимчивости к новому, к «чужому»… заметный гедонизм… явная интеллектуальность, о которой свидетельствует настороженно-критическое отношение ко многим традиционным ценностям».