Я не видел друзей в настоящем бою. На Зинаиду можно положиться. Компьютерный мозг наверняка заложил все необходимые основы в создаваемое тело. А вот что с Мустафой? Зинка лепила его по собственному желанию и заботилась только о красоте. Мышцы у него есть. Этого не отнять. А вот работать мечом? Сомневаюсь.
Не успели. Светило как-то торопливо спряталось за деревьями, и лес погрузился в сумерки.
– Вот и все, – как-то даже обречено простонал Мустафа, – Каюк нам.
– Не дрейфь, отобьемся.
Весь накопленный во мне опыт старых солдат подсказывал – ищи открытую местность. Только там возможно наиболее эффективное использование полученных знаний. И размахнуться есть где и поколдовать.
Поляна, не поляна, а опушку небольшую нашли мы скоро.
– В центр и замереть, – приказал я, оглядывая место. Словно собака, я чувствовал, что вепри где-то рядом. Кружатся, выжидают. Странные существа. Могут наброситься в любую секунду, а могут, побаловав, убраться восвояси. Страху только нагонят и с миром отпустят.
– Снимайте плащи, доставайте оружие.
– А почему оно не серебренное?– поинтересовался ангел, – Насколько мне известно с нечистью можно сражаться только серебряным оружием.
– Это мы для них нечисти. Они-то в своем мире. Да ты сам говорил что-то о двадцать первом веке? Забудь о сказках. Все реальность.
– А как же колдовство?
– Не колдовство это, а… тихо…
Со стороны ближайших деревьев послышался тихий, протяжный вой.
Острия мечей моментально повернулись в сторону звука.
С противоположной стороны послышался второй, похожий на стон. Затем справа, слева, со всех сторон.
– Встаньте в круг. Прижмитесь плечами. Даже если заметите малейшее подозрительное движение в воздухе – рубите. Об одном прошу. Тебя, Мустафа. Так как на дороге палкой орудовал – не надо. У меня одна голова. Теперь ждите.
Минуты тянулись невообразимо медленно. Чувство, что рядом кто-то есть, усилилось. Одно из самых неприятных ощущений человека. С каждым случалось. Сидите в пустой комнате и ощущаете дыхание в затылок. И повернуться страшно, и продолжать сидеть без движения невозможно. Повернешься резко – никого. Только волна упругого воздуха в лицо ударит. Если такое случалось, знайте – ночные вепри приходили. Баловались. А те, с которыми не баловались, уже ничего не расскажут. Потому, как мертвы давно.
Мда. Мрачненькие у меня мысли. И особенно сейчас. Того и гляди в лицо гадость какая-нибудь вцепиться.
Зинаида чуть слышно охнула и рубанула поперек себя мечом.
Нечеловеческий визг потряс весь лес.
Я содрогнулся от ужаса и приготовился дорого продать свою жизнь.
Но вообще-то это кричал Мустафа.
– Ты что? – переводя дух, зыркнул я на друга.
– Психическая атака. И все, – пояснил Мустафа, ничуть не смутившись.
– Дурень, ночные вепри совершенно ничего не слышат.
Зря я отвлекался. Мощнейший толчок в область паха, клацание невидимых зубов и клок плаща завертелся в невидимой пасти в полушаге от меня. Ни мгновения не раздумывая, приходя в восторг только от одной мысли, что чужие зубы не откусили ничего ценного, я полоснул острием меча чуть ниже дергающегося в воздухе черного материала.
Меч споткнулся о твердое, послышался характерный звук распоротого тела, визг, и, в воздухе проявился силуэт раненого или убитого мной зверя.
Представьте себе грудного ребенка, выросшего до размеров большой собаки, совершенно безволосого, передвигающегося на четвереньках, с отсутствующими ушами, с массивной, хорошо развитой нижней челюстью.
Что-то вроде этого валялось перед нами, еще подергиваясь в конвульсиях, но уже безопасное.
– Мать моя небесная!– воскликнул ангел, – Да это же почти ребенок!
– Точно так же, как крокодил почти домашний попугай, – поправил я, – Вы, ребята, не отвлекайтесь. Вепри замешкались, но сейчас попрут все вместе. Берегите себя.
– Придется, – согласился Мустафа, поглядывая на мою оголившуюся часть тела, – Смотри ка, чуть не откусил.
Я быстренько обмотался плащом, прикрывая выдранный кусок. Действительно, повезло.
– Поберегись! – Мустафа прыгнул вперед меня и рубанул что есть мочи. Меч со страшным свистом сделал круг под триста шестьдесят градусов, чуть не распоров мне живот.
Я хотел было пожурить ангела, но на это не осталось времени.
Вепри поперли, словно бешенные.
Я благодарил судьбу, что они не стали дожидаться полной ночи. Их силуэты, словно капли дождя на стекле еле угадывались в воздухе, и это облегчало нашу задачу.
Тактика нападения у вепрей не отличается разнообразием. Приближаются на расстояние двух шагов, приседают на задние конечности и, на секунду замерев, бросаться на жертву. Главное уловить этот момент. Приближающийся сгусток воздуха, остановка и атака. Только гляди в оба.
Они возникали со всех сторон. Быстро приближаясь, готовились и прыгали. Именно в прыжке, когда тело двигается по инерции, лучшее время убить вепря. Что мы с большим успехом и делали.
Убитые и раненые существа падали на землю и мгновенно превращались в белесые тушки, потерявшие свою защитную невидимость.
Я спокойно дожидался нужного момента, и перехватывал летящие тела в воздухе. (Вообще-то я здорово волновался, но скорее волнение возникало от самого процесса, нежели от страха.) Мустафа, выпятив челюсть бесперебойно, словно мельница, крутил перед собой мечом, вполне удачно справляясь с ролью защищающегося. Изредка он помогал себе ногами, хотя я даже не представляю, как он это делал.
Зинаида молча, без лишних движений, остервенело втыкала меч в невидимых вепрей. У нее это так замечательно получалось, что я. грешный, подумал о том, что она, конструируя себя, позаботилась о способности видеть в инфракрасном свете любое существо.
Тем не менее я бы не сказал, что наше положение настолько хорошо, что бы петь песни и предаваться радужным мечтаниям.
Мустафа несколько раз проморгал броски, и только заботливая Зинаида уберегла его от зубов ночных гостей.
Через полчаса, когда вокруг нас образовалась довольно приличная кучка убитых, я понял, что если не придумать ничего получше, мы сможем продержаться еще от силы десять, пятнадцать минут. Ангел устал, его меч уже не так весело мотался из стороны в сторону, все чаще опасно опускаясь на землю. И только счастливая звезда Мустафы спасала его от смерти. Под счастливой звездой я подразумеваю Зинаиду, которая, пренебрегая собственной жизнью, самоотверженно отводила от ангела налетающие тела. А мне приходилось присматривать за ними обоями. Сказать по правде, я тоже устал. Ничто не совершенно.
– Вась!– хриплый, надтреснутый голос Мустафы, вырвал меня из транса войны, – Ты же волшебник, сделай что-нибудь!