Революция, которая спасла Россию - читать онлайн книгу. Автор: Рустем Вахитов cтр.№ 10

К этому добавляется вопрос о собственности. Естественно, при монархической реставрации в России вернувшиеся эмигранты будут очень недовольны, что национализированная большевиками в 1917 г. собственность была поделена их внуками из числа руководства Компартии без учета интересов дореволюционных хозяев. Так что пересмотр итогов приватизации, который предлагает сегодня КПРФ, покажется олигархической верхушке, в виду передела собственности в рамках реставрации, настоящим благодеянием. Зюганов ведь предлагал аннулировать приватизацию в тех случаях, когда она была произведена с нарушениями тогдашнего, ельцинского, законодательства. Эмигранты же заберут все.

Итак, если бы неомонархисты понимали идеологическую суть своих умственных построений, они бы тогда поняли и то, что их собственная деятельность, укрепляя позиции путинцев, лишь отдаляет перспективу монархического ренессанса, который этим самым путинцам не просто не нужен, а пугает их как черта ладан. Впрочем, бог с ним, с монархическим ренессансом. Не мне, республиканцу-евразийцу, беспокоиться о нем. По-моему, даже хорошо, что в России невозможно восстановление монархии. Конституционная монархия современного типа есть не что иное, как отвратительный спектакль, унижающий самою идею монархии, превращающий ее в бутафорию, призванную облагородить власть торговцев и банкиров, которые действительные хозяева в буржуазном обществе.

Мне хочется сказать о другом, а именно о недопустимости вовлечения в политические игры образа Николая Второго – одной из самых трагических фигур нашей истории и к тому же еще православного святого. Разве мало претерпел царь-страстотерпец при жизни, чтоб еще и теперь, после смерти, служить «подпоркой» в конструкции идеологического оправдания олигархического либерализма? Пусть верующие молятся страстотерпцу Николаю и его семейству, пусть историки изучают политику Николая Александровича Романова, публицисты же и политики, независимо от их идейной ориентации, должны говорить о современных событиях прямо и честно, без их идеологического переворачивания в камере-обскуре псевдоисторических теорий. Только избегая идеологической предвзятости, стремясь к «трезвенной мысли», мы сможем понять причины происходящих в современной России политических процессов.

Одна из излюбленных тем наших новоявленных монархистов, вдруг появившихся через 90 лет после падения русской монархии, является тема совершенного большевиками «цареубийства», то есть расстрела Николая II и членов его семьи в ночь с 16 на 17 июля 1918 г. в Екатеринбурге членами Уральского Совета. Правда, если придерживаться буквального понимания термина, то это не было цареубийством. Николай Александрович Романов к лету 1918 уже около года не был царем или, точнее, императором российским. Он добровольно подписал акт об отречении в пользу брата Михаила сразу же после Февральской революции (собственно, формально Михаил и был последним русским царем, так что, между прочим, династия Романовых началась и кончилась Михаилами). Но от этого сущность дела, конечно, не меняется. Нельзя не согласиться с тем, что расстрел 17 июля 1918 г. – одна из тех поражающих воображение трагедий, которыми изобилует любая революция и тем более такая радикальная и глубокая, как русская. В Екатеринбурге был убит не только бывший самодержец, но и вся его семья, в том числе мальчик-подросток, тяжело больной гемофилией, и его сестры, только-только вышедшие из отроческого возраста. Все они вообще не могли нести какую-либо ответственность за ошибки и провалы политики русской монархии. Кроме того, следует признать, что и Николай и его семья приняли смерть как истинные православные христиане – без гнева и ропота, молясь за своих мучителей. Николай не встал на путь политической борьбы, не захотел возглавлять антибольшевистское движение (чего так опасались большевики, и что, собственно, и стало непосредственной причиной расстрела; ведь царя, арестованного еще Временным правительством, большевики собирались судить, и этот процесс готовился). Бывший император добровольно и сознательно выбрал путь мученичества, за что и был недавно канонизирован русской православной церковью.

Но современные монархисты и правые консерваторы идут дальше и обвиняют большевиков в том, что они совершили небывалое в нашей истории злодеяние, которое проклятием пало на весь российский народ и изменило его судьбу. При этом обратно пропорционально тому, как демонизируется деятельность большевиков, идеализируется русская монархия, и не только периода ее заката. «После злодейского убийства Государя все сорвалось у нас с оси, жизнь человека стала стоить дешевле пули, ее прерывающей, и наступила эпоха массового террора и репрессий», – пишет, например, православный консерватор, бывший диссидент В. Тростников. И это самые взвешенные и спокойные слова, которые мы слышим от наших «правых»-монархистов. Однако действительно ли большевики, вины которых за екатеринбургскую трагедию, естественно, никто не отменяет, совершили нечто из ряда вон выходящее, невиданное ни в русской, ни в мировой истории? Отнюдь, всякий, знакомый с историей русской монархии, скажет, что цареубийства в ней вовсе не были редкостью (не говоря уже об убийствах особ царской фамилии). Революционеры начала XX в. в этом смысле не совершили ничего такого, чего бы не совершали русские дворяне и высшие лица государства предшествовавших веков русской истории. Чтоб не быть голословными, обратимся к фактам.

Оставим в покое Киевскую Русь и киевских и московских князей династии Рюриковичей, хотя и там можно обнаружить множество впечатляющих примеров такого рода убийств, начиная с убийства Бориса и Глеба, первых святых русской церкви, и кончая практически доказанным историками убийством царевича Димитрия в Угличе, за которое нес ответственность тогдашний царь Борис Годунов. Обратимся к династии Романовых, которая взошла на русский престол на излете Смутного времени, в 1613 г. ^[10]. За триста лет ее правления были насильственно умерщвлены три правивших царя. Первой жертвой цареубийства среди Романовых стал Петр III, муж Екатерины II, бывший русским императором со смерти Елизаветы Петровны до воцарения Екатерины II (правда, современники подозревали царя Петра Алексеевича Романова, Петра I, в подготовке убийства его брата – Иоанна Алексеевича, которого он сменил на троне, но историки считают это сомнительным). 28 июня 1762 в Петербурге произошел гвардейский переворот, которым руководила жена Петра III Екатерина (урожденная принцесса Софья Фредерика Анхальт-Цербская) и в котором непосредственно участвовали ее фавориты братья Орловы. Петр был арестован и перевезен из Ораниенбаума в Ропшинский дворец. На следующий день пьяные участники переворота издевались над Петром, отослали его камердинера, заставили Петра подписать указ об отречении и убили его во время игры в карты. Считается, что убил его граф Алексей Орлов, но сам граф в знаменитом письме к Екатерине каялся, что все были настолько пьяны, что не заметили, как это произошло и кто это сделал. Впрочем, историки мало сомневаются в том, что у заговорщиков уже заранее был устный приказ Екатерины убить Петра (либо заговорщики просто по сделанным намекам поняли страстное желание будущей императрицы). В манифесте Екатерина сообщила народу, что император скоропостижно скончался от… геморроидальных «прежестоких колик». Однако цареубийство было настолько «шито белыми нитками», что первые годы правления Екатерины даже дворяне не очень-то верили в законность власти новой императрицы (в народе же так просто появлялись Лжепетры, так, Емельян Пугачев был пятым (!) самозванцем).