Русские горки. Конец Российского государства - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Валянский, Дмитрий Калюжный cтр.№ 95

Не следует забывать, что с изъятием у населения всех денежных накоплений (а с этого начал Гайдар) оно было лишено всяких платёжных ресурсов и автоматически исключалось из числа будущих участников аукционов приватизируемых предприятий.

Сегодня экономисты-либералы объявляют, что якобы советская власть обесценила вклады, ибо под них не было товарного обеспечения, уже давно шла инфляция и т. д. Но весь объём денежных средств населения, хранившихся в сберегательных кассах, использовался Советским государством в инвестиционных целях. Иначе говоря, эти капиталы были вложены в заводы, газо- и нефтепроводы, жилищное и коммунальное строительство и т. д. То есть деньги, ушедшие в инвестиции, стали реальными активами, частью государственного имущества, которое и разворовывалось как бесхозное.

А коли так, то все вкладчики имели право на свою долю в этом имуществе в размере, соответствующем их денежному вкладу. Они должны были быть первыми среди участников приватизационного процесса, но не были допущены к аукционам вообще. И теперь эта собственность просто-напросто присвоена «новыми русскими»!

Среди «новых русских» было много старой номенклатуры. Здесь же были обладатели тайных капиталов (представители «теневой экономики», расхитители государственной собственности в крупных размерах, торговые мошенники), решившие выйти из финансового подполья. Тут же были молодые предприниматели (бывшие комсомольские работники) — организаторы и лидеры кооперативного движения. Были тут и преступные группировки, состоявшие из обыкновенных уголовников. Следует ясно понимать, что это и есть основная опора современного государства. Была реализована следующая схема: сначала обменяли власть на собственность (перестройка), а затем конвертировали собственность опять во власть, но построенную уже на другом принципе (приватизация).

Организаторы приватизации были уверены, что люди, лишённые всяких сбережений и получающие в виде зарплат и пенсий деньги, которые ежедневно обесценивались, будут в массовом порядке продавать свои ваучеры за бесценок. Так и вышло, а средняя цена ваучера была — бутылка водки.

Ещё одна афера — создание так называемых чековых инвестиционных фондов, куда граждане могли прийти и сдать свой ваучер под ничего не значащую расписку никому не известного лица. Фонды размещались во временно арендуемых помещениях, со взятыми напрокат средствами связи. Они собрали около трети всех выданных ваучеров, и в большинстве своём бесследно исчезли.

Это был ещё не конец ваучерной эпопеи!

Поскольку приватизационные чеки были помечены только номерами, контролировать их движение на территории страны было просто невозможно. Никто не скажет, сколько же их было всего отпечатано, куда девались около пяти миллионов чеков, которые так и не были взяты гражданами, протестовавшими таким образом против всей этой затеи. Были слухи, что ваучеры, однажды побывавшие на аукционах, затем вновь возвращались в оборот, и такие операции могли повторяться неоднократно. Практически никто не знает цены, по которой было продано то или иное предприятие или иной объект экономической деятельности в ходе чековых аукционов. И вообще о приватизации почти ничего не известно.

Ещё одной маленькой хитростью приватизации было пробитое А. Чубайсом решение о том, чтобы восторжествовал заявочный принцип участия в приватизационных аукционах. Кто первым подал заявку, тот и стоит в первом ряду на аукционе, а коллективам предприятий было отказано в праве выступать на аукционах в качестве покупателей. Зато аукцион мог быть проведён при любом количестве участников, даже если был всего один претендент. А отсечь конкурентов можно было разными способами: неточность при оформлении документации, нарушение сроков подачи заявки, инспирированная в прессе публикация компрометирующего материала и т. д.

Громкие скандалы потрясали Россию и выходили далеко за её пределы, нанося непоправимый ущерб авторитету страны, подрывая доверие к ней. Например, в конце 1995 года встал вопрос о приватизации нефтяной компании ЮКОС. Соответствующий аукцион готовился тайно, ибо организаторы торгов сговорились с руководством банка «Менатеп» о том, что стабильно преуспевающая нефтяная компания должна была попасть ему в руки, а часть акций в качестве вознаграждения досталась бы чиновникам из министерства финансов и других структур.

Информация о подготовке аукциона всё же стала достоянием деловых кругов. Тогда три крупных частных банка — «Инкомбанк», «Альфа-банк» и «Российский кредит» — заявили категорический протест против подобных махинаций. Они выразили желание принять участие в торгах, но им уже не хватало времени для оформления соответствующей документации и создания необходимых денежных фондов путём подбора деловых партнеров. Представитель «Инкомбанка» публично обвинил Минфин и «Менатеп» в мошенничестве и потребовал проведения торгов по всем правилам. Организаторам пришлось согласиться на перенос тендера.

Ещё больший скандал вызвала в 1996 году операция с продажей 25 % акций крупнейшей в России организации телефонной и телеграфной связи России «Связьинвест». Несмотря на то, что на этот кусок государственной собственности нацелились все тогдашние олигархи, команда А. Чубайса так «организовала» торги, что покупателем оказался В. Потанин, тогдашний владелец «ОНЭКСИМ-банка», успевший создать оффшорную компанию, формально выступавшую в роли покупателя, и найти союзника из числа иностранных инвесторов.

Эта сделка вызвала глубокий раскол в среде олигархов. Уж конечно, не без помощи обойдённых в этой сделке разразился невероятно крупный скандал, когда стала известно, что А. Чубайс и его ближайшие помощники получили огромные гонорары, по 80–90 тысяч долларов, за в те дни ещё и не написанную книгу о приватизации. А гонорары заплатили через издательство «ОНЭКСИМ-банка». Однако Чубайс и его «соавторы» сделали вид, что ничего не произошло, ведь любимый его лозунг: «Нам надо больше наглости».

Государство продавало очень многие предприятия просто за бесценок. Приводились аргументы: они, дескать, не стоили так много, как получалось согласно оценкам остаточной части фондов, или каким-либо иным способам расчётов. Объявлялось, что спрос на их продукцию в новой экономической ситуации стал существенно меньше возможного объёма производства, или она вообще никому не нужна, или часть потребителей отказалась от её использования, или действуют другие причины в том же роде. Вывод: предприятие успешно существовать не может, и нужны очень серьёзные, даже радикальные меры, далеко выходящие за пределы возможностей данного предприятия. Тогда, конечно, по остаточной стоимости его никто не купит.

Это служило оправданием продажи за бесценок: ведь много выручить за него нельзя! Почему-то не возникало вопроса: если кто-то всё же хочет купить абсолютно нерентабельное предприятие, то зачем он это делает? Сегодня ответ ясен. Покупали только в соответствии с целями, не имеющими ничего общего с теми, которые преследовались государством при сооружении данного предприятия. Либо новый собственник намеревался распродать оборудование по цене металлолома и при этом выручить больше, чем затратил при покупке, либо он просто выкидывал всё из здания, чтобы сдать или использовать его под склад, либо в результате каких-либо махинаций «откатом» получить большую «чёрную» наличность и т. д. Абсолютно очевидно, что раз предприятие нерентабельно, оказавшись в частных руках, оно не будет выпускать продукцию, ради производства которой сооружалось.