Канарец, или Книга о завоевании Канарских островов и обращении их жителей в христианскую веру Жаном де Бетанкуром, дворянином из Ко, составленная монахом Пьером Бонтье и священником Жаном Ле Веррье | Жан Ле Веррье, Пьер Бонтье | страница 11 | LoveRead.ec

Но эта прозрачная конструкция – лишь идеологическая схема, канва, на которой вышивается все богатство и многообразие различных положений и характеров. Перед читателем предстает мир средневекового человека с его евроцентристскими воззрениями, социальной иерархией, рыцарским кодексом чести, религиозными верованиями и предрассудками, – мир, только что вышедший из Крестовых походов и жаждущий новых открытий. Тематическая полифония обретает свое художественное воплощение в многообразии повествовательных форм. Здесь помимо хроники и роман-путешествие, и жанровые картинки, и драматические сценки с монологической и диалогической речью^[78], и легенды прошлого, и переложение ветхозаветных и новозаветных сюжетов, и извлечения из старых авторов, и пр., и пр.

Тема завоевания выстроена по образцам рыцарского романа. Главный герой, отправляющийся в странствие, берет с собой верного друга (здесь это Гадифер де Ла Салль). В его свите обязательно присутствие антигероя (злодея), творящего всяческие препятствия (здесь это Бертен де Берневаль, осажден и разграблен. Чтобы сохранить свои нормандские владения, 16 мая (или а затем Ганнибал). Есть и благородный враг (Гвадарфия, король гуанчей), становящийся другом, и друг (Гадифер), становящийся врагом. Есть и Дама, томящаяся из-за мнимой измены в башне замка^[79]. Хотя последний эпизод существует за рамками основного сюжета, тем не менее дань традиции отдана, и по накалу драматизма он не имеет себе равных, особенно сцена встречи на дороге двух братьев-соперников (гл. XCVI).

Однако читатель не найдет в книге громких ратных подвигов. Если Жан де Бетанкур имеет намерение видеть в туземцах своих друзей (comme amys, non mye come subgets; гл. IV) и быть им верной опорой, то неблаговидные деяния «малого люда» (мелкого рыцарства) превращают их в непримиримых врагов. Охота на местных жителей, даже женщин и детей, незначительные стычки с малочисленным и практически безоружным противником преследуют одну цель – получить хорошую добычу. В ход идут и обман, и предательство, а то и прямой грабеж (гл. XVI – XVIII, LXXVI – LXXVII). Рассказ о происходящих событиях перенасыщен сочными жанровыми сценками, перебранками персонажей, обменивающихся грубоватыми, нередко замысловатыми оскорблениями, занимательными эпизодами, которые хорошо бы вписались в приключенческую литературу. Вспомним хотя бы ссору Жана де Бетанкура с английскими рыцарями из-за лодки со старого судна (гл. I – II), или пленение местного короля с его героическим освобождением (гл. XIII – XIV), или позорный отъезд капелланов с корабля, когда люди Берневаля, «откликнувшись» на просьбу послов вернуть им переводчицу Изабеллу, выбросили «ее за борт в море. И она бы утонула, если бы не капелланы и оруженосцы, которые вызволили ее из воды и втащили в лодку» (гл. XXI). Здесь можно цитировать без конца.

Правда, появление на сцене главного персонажа – Жана де Бетанкура – настраивает действие на серьезный лад. В рассказе о завоевании Фуэртевентуры мы видим умелого полководца, способного выправить тяжелое положение, в котором оказались его люди после яростной атаки туземцев, и, более того, привлечь на свою сторону жителей Лансароте, готовых сражаться вместе с христианами против своих соплеменников (гл. LXXIII).

Тема христианизации дана в совершенно ином ключе, в контексте укоренившихся религиозных представлений и традиций. Авторы рисуют картину приобщения «заблудших» к католической вере как естественный ход событий, как наконец сбывшееся ожидание. Туземцев не принуждают к принятию веры, «им только нужен кто-нибудь, кто бы их просветил» (гл. LIX). Путь к вере подобен нескончаемому потоку. Туземцы стекаются к крепости Балтарэ, чтобы принять христианство: сначала их сорок два человека, три дня спустя – двадцать два, затем еще сорок семь и т.д. в зависимости от отдаленности их жилищ, «и все идут и идут (et vont et viennent)» вместе с новорожденными детьми к людям монсеньора де Бетанкура, «которые учат их, как должно жить, чтобы заслужить искупление» (гл. LXXX). Апофеозом единения паствы и ее наставника становится отъезд с островов Жана де Бетанкура. Вселенское горе вновь обращенных описано в самых высоких тонах: побережье оглашалось плачем и стенаниями; канарцы бросались в море по самую грудь, чтобы ухватиться за борт его корабля; они кричали: «Что станет с нашей страной, почему такой мудрый и такой благоразумный сеньор, наставивший столько душ на путь вечного спасения, покидает нас!» (гл. ХС).

Описание последнего этапа завоевательного похода – колонизации островов – может показаться на первый взгляд свободным от какой-либо литературной основы, ибо в нем сильно информационное начало. Эта часть как бы служит практическим пособием для тех европейцев, кто решился поселиться на новых землях: их знакомят с природой Канарских островов и со способами хозяйствования ради получения высоких доходов. Текст пестрит различными цифрами, выкладками и подсчетами (см. гл. LXXXVII – LXXXIX). Однако каким бы конкретным и сухим он ни был, он органически вписывается в общий повествовательный дискурс. Событию (колонизации) предшествует «презентация» неведомого и чудесного мира (гл. LXV – LXXI), который ожидает вновь прибывших. Это уже не те опасные места, по которым проходили люди Гадифера в поисках удобных гаваней, пресной воды или живой добычи. Канарские острова предлагают теперь картину богатейшей природы с благодатным климатом, роскошными сосновыми рощами, населенными диковинным животным и пернатым миром, с целебными источниками, сочными пастбищами, на которых пасутся неисчислимые стада коз и овец. На призыв Жана де Бетанкура ехать осваивать столь благословенные заморские края откликаются люди всех сословий. Как и канарцы, потоком устремляющиеся в храм, чтобы принять крещение, так и нормандцы, от рыцарей до мастеровых, стекаются к дому своего славного земляка (гл. LXXXII). Их прибытие на Канары становится ярким, ликующим праздником (гл. LXXXIII).

И как бы исподволь главный персонаж начинает обретать новые черты: конкистадор превращается в проповедника. Он обращается к колонистам от имени Бога: «Наша земля должна быть заселена, так повелел Господь», – говорит он в главе LXXXVII. Подобно Иисусу Христу (Мф. 4:25; 8:1; 13:2 и др.), он обходит острова в сопровождении толп людей, излагая им вечные истины и планы обустройства своих новых владений (гл. LXXXVIII). В главе LXXXIX апология Жана де Бетанкура достигает кульминации. Правитель Канар предстает наместником Бога на земле. Мы видим его вещающим с высокой кафедры перед всем народом. Его прощальная речь, по существу проповедь, открывается такими словами: «Друзья мои и братья христиане! Нашему Богу-Создателю было угодно распространить свою милость на нас и на эту страну, которая в этот час уже стала христианской и обратилась в католическую веру. И ради сохранения этого Бог своей высокой милостью желает через меня (Выделено нами. – И.К. и Е.К.) передать всем вам знание того, как должно вести себя во славу и умножение христианского мира». Но авторы не останавливаются на этом. Им важно увенчать подвиг нормандского рыцаря неким знаменательным актом, каким становится его визит («паломничество») в Рим, где Жан де Бетанкур назван «сыном папы и сыном Церкви», «первопричиной и началом» того, что его примеру последуют другие ее сыновья (гл. XCI). Это событие, хотя реальность его и сомнительна, логично и оправданно вписывается в виртуальный апологетический контекст.