Забытая Византия, которая спасла Запад - читать онлайн книгу. Автор: Ларс Браунворт cтр.№ 33

Возле старого римского города под названием Буста Галлорум Нарсес застиг Тотилу врасплох и в кровопролитной битве разбил армию готов, попутно убив их короля. Обнищавший Рим открыл византийцам ворота, и в качестве символов своего триумфа Нарсес отправил в Константинополь ключи от города — вместе с украшенной драгоценными камнями короной Тотилы, золочеными доспехами и окровавленной одеждой.

Пока победоносный Нарсес был занят уничтожением остатков готов в Италии, Юстиниан начал готовиться к завоеванию Испании, но вернувшаяся чума нарушила его планы. Она свирепствовала шесть месяцев, опустошая и без того еле живую империю, и императору пришлось отказаться от планов дальнейших завоеваний. Как будто символизируя трудности, с которыми столкнулись византийцы, в тот же год от землетрясения в Софийском соборе обрушился свод над алтарем. Весь собор был построен за шесть лет — хотя сейчас казалось, что это было целую вечность назад, — но теперь нехватка денег была столь острой, что отремонтировали его только через пять лет.

Все денежные средства, которые еще могла производить империя, шли на поддержание безопасности, что было первоочередной целью. В то время попросту не осталось людей, чтобы встать на смену погибшим или умершим от чумы, поэтому Юстиниан до предела сократил войско, в противостоянии с противником полагаясь больше на золото, чем на сталь. В начале его правления армия насчитывала более полумиллиона человек; к концу в ней осталось всего лишь сто пятьдесят тысяч. Поскольку протяженность границ увеличилась почти вдвое, поредевшая армия не могла эффективно охранять их все сразу. В 559 году опасная затея Юстиниана сыграла с ним злую шутку, когда отряд гуннов пересек неохраняемую границу и оказался в тридцати милях от Константинополя.

Благодаря своим мощным укреплениям город был вне опасности, но для императора, покорившего королевства готов и вандалов, было унизительно отсиживаться за стенами, пока небольшое войско варваров разоряло предместья. К несчастью для Юстиниана, под рукой у него не было армии, чтобы наказать этих бесстыжих дикарей, но в городе все же был удалившийся от дел полководец. Как и много раз в прошлом, император призвал Велизария и поручил ему последнюю задачу.

Десять лет прошло с тех пор, как полководец последний раз участвовал в сражении, но обычного своего блеска он не утратил. На скорую руку собрав армию из нескольких сотен стражников, ветеранов и добровольцев, он разгромил гуннов в тщательно подготовленной засаде и даже сумел отогнать захватчиков обратно к границам. Вид непобедимого полководца, снова разметавшего все на своем пути, воскресил в императоре старые страхи, которые дремали в нем со смерти Феодоры. Испытав довольно неприятную вспышку ревности, император резко отстранил Велизария от должности и принял на себя командование армией. Великий полководец, которому шел только шестой десяток, вежливо отошел в сторону, снова спокойно наблюдая, как другой человек присваивает победу, которой он добился.

Возможно, методы Юстиниана внешне не были такими же воодушевляющими, но они определенно действовали. Подкупив гуннов, чтобы они ушли, император спровоцировал враждебное племя на вторжение в их родную землю. Едва ли это можно назвать блестящей победой — но были причины, чтобы отпраздновать ее. В империи наконец наступил мир.

Так продолжалось до конца правления Юстиниана. Велизария он больше не призывал, но тот прожил достаточно долго, чтобы увидеть, как Нарсес разбил войско франков у Вероны, положив тем самым конец долгой и кровопролитной войне. Возможно, полководец нашел некое удовлетворение в том, что увидел окончательное воплощение замысла своего государя. Должно быть, многим приходило в голову, что хотя Нарсес и водрузил победное знамя, именно труды Велизария сделали возможным воплощение мечты Юстиниана. Несмотря на все это, верность полководца была непоколебима, и свое унижение он переживал молча, предпочитая остаться преданным слугой человека, который мог лишиться власти, если бы только Велизарий пожелал этого. ^[89] Юстиниан пережил его только на восемь месяцев и 14 ноября 565 года умер во сне в почтенные восемьдесят три года. ^[90]

Немногие императоры так усердно трудились на благо своей страны и были ей настолько преданы. Более того, вид Юстиниана, глубокой ночью бродящего по лабиринтам коридоров Большого дворца, был настолько привычен для слуг императора, что они дали ему прозвище «Неспящий».

За тридцать восемь лет, что он провел на троне, было значительно усовершенствовано управление, право и экономика; все это наложило на столицу такой четкий отпечаток, что он не исчез до сих пор. Юстиниан прибавил к империи больше земель, чем любой император, за исключением Траяна и Августа. Всякая его попытка завоевания новых территорий оказывалась удачной, в итоге ему снова удалось превратить Средиземное море в «римское озеро». Города от Антиохии до Рима были пышно украшены, а в центре всего это великолепия возвышались золотые купола Святой Софии. Созданные так, чтобы пережить века, они по сей день остаются самым ярким воплощением мечты императора, способным мгновенно перенести наблюдателя на пятнадцать веков назад, мимолетно явив Византию времен ее величия.

Возможно, человеческие недостатки Юстиниана мешали ему доверять своему великому военачальнику, но это всего лишь отдалило приближение успеха. Одержанные Велизарием победы были поистине впечатляющими; народы трепетали при его имени, заносчивые короли и враждебные военачальники склонялись перед ним. Но в конце концов его великие замыслы провалились — не по чьей-то злой воле, а из-за прибытия зараженной крысы.

Со временем стало ясно, что Юстиниан был не провозвестником новых славных времен, а мимолетным проблеском прошедших. Никогда больше подобный мечтатель не будет управлять империей, и никто другой, чьим родным языком была бы латынь, уже не займет место на троне. Несмотря на все бесстрашие и энергию Юстиниана, дни старой Римской империи ушли безвозвратно. Об этом позаботилась бубонная чума, за свое чудовищное нашествие уничтожив четверть населения и сделав невозможным обладание отвоеванными Юстинианом землями. Новые территории должны были обогатить и обезопасить империю — но вместо этого на фоне свирепствующей болезни их границы раздвинулись именно в то время, когда у империи не хватало ни людей, ни денег, чтобы защитить их. Чтобы сохранить настолько расширившуюся империю в условиях острой нехватки ресурсов, Византия нуждалась в способностях и энергии Юстиниана и Велизария вместе взятых — но второй раз Византия так и не получит подобного подарка.

Каким бы блистательным внешне ни было правление Юстиниана, немногие оплакивали его уход. Народ, собравшийся на улицах и молчаливо наблюдавший за похоронной процессией, винил его за несчастья, причиненные высокими налогами, и разрушения, вызванные чумой. Аристократы-интриганы, набившиеся в Церковь Святых Апостолов, чтобы посмотреть на церемонию, чувствовали одно лишь облегчение оттого, что их притеснитель был мертв — а исполняющие службу священники были рады похоронить человека, чья жена своим вмешательством так способствовала разногласиям внутри церкви. Даже почетный караул рядом с его тяжелым порфировым надгробием вряд ли мог любить человека, который так часто задерживал жалованье армии.