Неизвестный Солженицын. Гений первого плевка - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Бушин cтр.№ 138

И нет угомона: 48-я армия, в которой служил ее обожаемый, «из Восточной Пруссии, пройдя Эльбинг и Кенигсберг, три месяца двигалась(!) в Померанию». Матушка, у вас карта географическая есть? Могу прислать. Взгляните. Во-первых, Эльбинг километров за сто к юго-западу от Кенигсберга. Во-вторых, Кенигсберг взяли 9 апреля, ровно через месяц война кончилась. Скажите ради Бога, куда после этого еще целых два месяца «двигалась» армия вашего гения. В-третьих, вы горько сожалеете, что он не получил медаль «За участие в героическом штурме и взятии Кенигсберга». Должен вас огорчить: он ее ни при каких условиях не получил бы, ибо 48-й армия не принимала участия в этой операции. А медаль, которой вы, соблюдая свой стиль, придумали такое напыщенное название, могу показать, она у меня есть и на ней начертано просто и кратко — «За взятие Кенигсберга».

Из послевоенных чудесных картин, как-то связанных с армией, упомяну только одну. Сам Апостол пишет в своем «Теленке»: 21 и 22 августа 1968 года «в ста метрах от моей дачи сутки за сутками лились по шоссе на юг танки, грузовики, спецмашины»… Что такое? Оказывается, Чехословакия. Но, во-первых, почему же на юг? Ведь она — на запад. Ну, должно быть, танки специально делали круг возле дачи Солженицына, чтобы постращать беднягу. Во-вторых, и Сараскина подтверждает, что вступление войск Варшавского Договора в Чехословакию уже произошло в ночь на 21 августа, а тут наши войска в это время еще только грохочут под окошком дачи Апостола, которая находилась в Наро-Фоминском районе Московской области. Значит, им еще предстоит одолеть своим ходом до Праги тысячи полторы, если не две, километров. Когда ж они там будут? И наконец, да неужели в Чехословакию были брошены войска Московского военного округа? Это ныне при цветущей демократии для задержания или уничтожения банды в Чечне или Дагестане гонят солдат с Дальнего Востока. А тогда наши войска были в ГДР, рядом с Чехословакией, они и приняли участие в акции совместно с войсками других стран Варшавского Договора.

Этот эпизод — характернейший для Апостола. У него так всегда: слышал звон, а не знает, где он, но это не мешает ему малевать картины подлинной жизни с указанием дат и других подробностей. А Сараскина пересказала эпизод, сделав его еще более выразительным. Она поправила учителя, назвала не 21 и 22 августа, а написала так: «Вечером 20 августа А.С. услышал грохот…» То есть решила спасти любимца, передвинув дату. И уверена, что к ночи, то есть часов за 5–6 танки дойдут от Наро-Фоминска до Праги. Видимо, не предполагает, что в скорости между танками и самолетами есть некоторая разница. И о наших войсках в ГДР, как и о существовании Московского военного округа, едва ли знает.

Тут примечательно еще вот что. Сараскина пишет, что в эти дни «случилось еще одно убийственное потрясение: Тимофеев-Ресовский поддержал действия СССР в Чехословакии: «Если б не мы, туда бы вторглась Западная Германия»… Правильно. Ресовский, несмотря на то, что всю войну прожил в Германии и работал там, а потом отсидел срок в лагере, остался русским патриотом и умным человеком, а вы с Апостолом… Недавно исполнилось сорок лет тому трудному делу. В связи с датой в «Литературной газете» были напечатаны несколько статей. Историк Андрей Фурсов в очень интересной и глубокой статье «Неизвестный 68-й» делал такой вывод: «Не введи мы тогда войска, Чехословакия ушла бы из соцлагеря и мы получили бы вражеские ракеты у наших границ не в 2008 году, а эдак в 1978-м». За сорок лет ни Апостол, ни его псаломщики так и не поняли это…

А язык-то у биографини, Господи!.. «Жене разрешили свидания». Да не жене, а ее мужу, заключенному. А жена могла бегать на разные свидания сколько угодно… «Он привел вторую жену». Не вторую, в России не многоженство, а — другую, новую… «Он потерял очень теплую(!) девушку». А какую нашел — горячую или холодную?.. «Сила поэтического чувства соответствует градусу (!) влюбленности»… «Градус отношений не изменился». 36,6?.. «События развивались бравурно»… «неравная борьба с навозом»… «Тургеневский край аукнулся цингой»… «Он боялся за мать со стороны бомб»… «маневры 48 армии между Рогачевым и Бобруйском». Не маневры, а маневрирование… «48 армия перешла госграницу и двинулась на запад». А до этого шла на восток?… «движение (!) армии по польской территории»… «он из пехоты угодил в окружение». Это другой род войск?.. «праздник капитуляции Японии». Праздник победы над Японией!.. «годы жгли напрокол»… «Он, как пьяный, набросился на полки с книгами»… Интересно, чего он нажрался… «Ему дали орден за взятие Рогачева». Как это ему удалось одному?.. «Он ранился осколком»… «к Солженицыну на дом (!) приходит Матушкин»… «у Солженицина рождается(!) сын Ермолай»… «рождается сын Игнат»… «рождается сын Степан»…«процедура(!) официального (?) въезда Солженицына в США». Что, салют был?.. «В его дом КГБ «внедрил» своих «помощников», чтобы заманить «Паука», как он значился у них, в сотканную вокруг него паутину». Мадам не понимает разницы между пауком и мухой: паук сам ткет паутину, чтобы поймать муху… «Они стояли у могилы покойной жены Чуковского». Если бы ей дали слово на похоронах Солженицына, Сараскина начала бы так: «Друзья, мы стоим у могилы покойного Пророка…» Неужели доктор никогда не слышала о могиле Пушкина, могиле Толстого? Да, Солженицын получил таких учеников и псаломщиков, каких заслуживает…

Тут такие шедевры, такие образцы творческой верности, что просто невозможно оторваться. Вот любуйтесь еще. Апостол пишет в «Архипелаге», что в далекие годы Гражданской войны в одесском зоопарке хищных зверей кормили живыми жирными белогвардейцами, взятыми в плен. Слышал, говорит, почему не поверить? В другом месте рассказывает, что на Колыме, где он не был, бригаду заключенных, не выполнивших дневной план, загнали в сарай и живьем сожгли. Был такой слух, говорит, почему не поверить! Да хоть подумал бы, а кто на другой день план выполнять будет. А вот Сараскина — уже о времени сравнительно недавнем и не где-то на Колыме, а в столице: когда, говорит, жена Солженицына родила, то главного врача роддома сняли с работы и исключили из партии. При этом на парткомиссии в райкоме сказали: «Раз вы дали родить жене Солженицына, значит, вы дали родиться ребенку врага народа, будущему политическому врагу. Вы совершили сознательное контрреволюционное преступление. Вы коммунист, вам партия и правительство доверили такой пост, а вы вон что вытворяете». Известно, что главных врачей в роддомах назначают не партия и правительство, но этот факт меркнет перед ужасом нарисованной картины. Несчастному врачу ничего не оставалось, как эмигрировать. Но у Солженицына трое детей и все они родились в Москве. Можно себе представить, какова была судьба еще двух главврачей. Не удивлюсь, если в новом издании книги Сараскиной мы прочитаем, что одного из них отдали в Московский зоопарк на съедение крокодилу, а другого зажарили на кухне ресторана ЦДЛ.

Но все же есть в книге Сараскиной кое-что очень свежее, ранее неизвестное. Например, она первая установила, что Солженицын пошел на фронт не с каким-то мешком или рюкзаком, не с чемоданчиком или сундучком, как все мы, а с портфельчиком, да не крокодиловой ли кожи, и в том портфельчике — университетский диплом и книга Энгельса «Крестьянская война в Германии». Ну, кто из миллионов призванных в армию догадался бы прихватить диплом! А он догадался: может пригодиться, может помочь. А книга Энгельса? Да как же! Раз иду на войну, буду под бомбами читать, что писали классики марксизма о войне. И диплом с отличием в самом деле очень пригодился для прорыва из обоза, откуда можно было угодить в пехоту, прямо в артучилище. Позже он раздобыл еще раскладной столик и стульчик, чтобы удобно было в снарядных воронках писать повести да романы, и даже велосипед.