Сотник. Позиционные игры - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Красницкий, Елена Кузнецова, Ирина Град cтр.№ 28

Мишка ошибся, когда предположил, что Медведь подарил будущему родичу такой же меч, как они уже видели. Нет, то, что это именно меч, он как раз угадал. Но разница между ним и теми, что они взяли в бою на переправе, была как между золотым подарочным «Паркером» и обычной шариковой ручкой.

Удлиненный, но легкий, сужающийся книзу клинок с заостренным концом, рассчитанный как на колющий, так и на рубящий удар, что уже говорило о качестве ковки и лучшей стали, – он и сам по себе отличался от привычных мечей, принятых на вооружение в сотне. Богато гравированные гарда и небольшое, но массивное яблоко сдержанно отсвечивали золотом на черном фоне, но дело было даже не в этом.

Мишка почувствовал, как мир вокруг начинает терять резкость и устойчивость, на мгновение появилось чувство, которое настигает в стремительно опускающемся лифте, захотелось затрясти головой и попытаться проснуться.

«Мать твою… Златоуст?!»

Казалось, после этого открытия способность удивляться должна была атрофироваться. Ну, хотя бы на некоторое время, но впереди его ждало ещё одно, не менее чудное. Приглядевшись к узору, что украшал верхнюю треть вороненого клинка, Ратников испытал повторное потрясение основ мироздания: растительный орнамент обрамлял нечто вроде герба, расположенного возле самой гарды, и сходил постепенно на нет. Все бы ничего, но вот очертания этого самого «герба» сразу же напомнили нечто до боли родное, так что Мишка почти отказался верить собственным глазам: на темном металле, тщательно выполненные неизвестным художником, явственно просматривались хорошо знакомые любому мальчишке, рожденному и выросшему в СССР, почти родные щит и меч! Спутать этот силуэт с чем-то другим было невозможно, тем более что в центре композиции красовалась характерная звезда с серпом и молотом в качестве «контрольного выстрела» – на добивание… Не хватало только надписи «КГБ СССР» на привычном месте – на ленте, опоясывающей щит под самой звездой.

С трудом оторвавшись от клинка в руках Макара и усилием воли давя в себе желание протянуть руку и потрогать рисунок, чтобы убедиться в его реальности, Мишка поднял глаза и встретился с изучающим взглядом Медведя. Лешак пристально смотрел именно на него, а не на своего вновь обретенного родича, будто ждал чего-то.

«Блин! Этот что, тоже?..»

Мишке вдруг показалось, что сейчас произойдет что-то совсем уж невозможное. Например, Медведь понимающе подмигнет и скажет что-нибудь этакое… Ну, хотя бы поинтересуется, не продается ли здесь славянский шкаф. Или привет передаст Юстасу от Алекса, в конце концов.

Почему-то в голову полезла уж совсем немыслимая чушь.

«Интересно, если археологи в двадцать первом веке ненароком обнаружат это поделие в историческом захоронении, что они с ним сделают? Утопят его от греха в ближайшем болотце, утопятся там сами или побегут сдаваться в какой-нибудь уютный дурдом?

…Возьмите себя в руки, сэр, хорош дурью страдать! В конце концов, вы столкнулись с «эффектом попаданца», который сами уже, дай бог памяти, второй год тут вовсю генерируете. Подумаешь, на этот раз огребли ответку. Представьте, как вас самого тут все это время терпят? Представили? То-то и оно…»

– Видел когда-нибудь такую работу, боярич?

– Видел… Златоуст… – машинально кивнул Мишка, с трудом протолкнув через вдруг пересохшее горло слова для ответа. И тут же поправился, покосившись на Макара, который, кажется, ничего, кроме меча у себя в руках, ни видеть, ни слышать, ни осознавать был пока что просто не в состоянии. – На картинке видел такое и описание читал. Книгу мне мой учитель показывал. Но я думал, этот секрет потерян давно… А рисунок… Щит и меч со звездой боярин Данила нарисовал?

Медведь пригвоздил Мишку оценивающим взглядом.

– Видел, значит, – не спросил, а констатировал он.

Мишка разозлился на себя.

«Прикусите язык, сэр, а то будет вам сейчас Штирлиц… у Мюллера. Как наличие ваших пальчиков на чемодане с рацией будете обосновывать? А ведь он сейчас поверил, что ВИДЕЛ… Интересно, что им их боярин про это все рассказывал?»

– На картинке, – спокойно повторил Мишка.

– Угу, – хмыкнул Медведь, перевел взгляд на Макара и заговорил уже совсем другим тоном:

– Глянулся тебе наш оберег? Не Данила – сам Журавль и нарисовал. Говорил, этот знак любой сглаз и колдовство отведет, если владеть оружием будет достойный его вой. А трусам или предателям только беду принесёт. Макару я со спокойным сердцем его отдаю – он воин достойный.

– Да, сильный оберег. Потому вы и Великую волхву не страшитесь? Что же тем, кто летом у нас тут ходил, не помогло? Да и не видел я такого у них…

– Это не мои ходили, – презрительно скривился Медведь. – Вернее, не все мои. Мирон своих людей захотел «лешачей» науке выучить. Только как лягуху не подкидывай, она все одно соколом не обернется, а только обгадится…

Ладно, пора мне, а то и так засиделся. И людей своих я из леса заберу, у вас теперь сил на охрану хватает, а у меня каждый человек на счету. Бабы придут – Славко узнает, его мать у них за большуху. Когда ответ принесу от боярина – утром на дереве, на этом берегу, супротив ваших ворот бабье лукошко увидите – тогда на эту полянку и подходите. И хорошо бы с десятником Егором, мне с ним поговорить надобно. А если я до того понадоблюсь, так Макар место знает – там на кусте, под которым он в прошлый раз чуть моего бойца не затоптал, тряпицу белую привяжете – через два дня и меня там ждите.

– Не дело так… – Мишка кивнул в сторону крепости. – Ты теперь нам не чужой – зайди, хотя бы греку скажи….

– Лишнее это, боярич, – покачал головой Медведь. – А греку передашь – мол, велел Медведь при бояриче Тимофее обретаться и из крепости носа не высовывать. Ты ему своих отроков учить поручи – и он при деле будет, и тебе подмога. А чем ещё заняться, он от скуки сам придумает. Только приглядывай, чтоб не увлекался. На, передай ему. Только не все сразу, а то присосется, не оттянешь, – он протянул Макару объемную сумку, в которой угадывались очертания нескольких сосудов. Наверняка не березовым соком наполненных.

«Ну ни хрена себе поворот на крутом вираже! Вот и чешите теперь, сэр, во всех местах, где у вас мыслительные процессы происходят… Что же это за Журавль такой, прости господи? Не лезет его новый облик в привычные рамки типичного уголовника-садиста, перековавшегося из сапога-сержанта с афганским синдромом, поехавшего крышей в результате внутреннего конфликта с носителем? Да, конечно, страсть к штампам и понтам и стремление воплотить их в жизнь просматриваются отчетливо – от Феофана-грека до оберега своему элитному подразделению спецов-«леших»…

Хотя последнее и вас неожиданно проняло чуть не до слез, словно из дома аукнулось. И ведь не уголовная какая-нибудь фенечка, а символика, которая для банального уголовника с понтами, мягко говоря, не типична, более того, в тамошнем обществе считается «западло»… Хотя это по «правильным» тюремным законам, которые в последнее время сильно разбавлены хлынувшим в криминалитет «пополнением», в том числе из «скурвившихся» силовиков, но и они обычно пиетета к преданным ими символам отнюдь не испытывают… И все это в сочетании с номерами на руках, сажанием на кол, звериной жестокостью… И школой для детей в закрытом элитном поселке с греком в качестве учителя до кучи!»