Белые велосипеды. Как делали музыку в 60-е - читать онлайн книгу. Автор: Джон Бойд cтр.№ 13

У Тома не было и тени той нескладной почтительности, которая отличает поклонников блюза с Севера Он быстро сообразил, что Гэри любит добавить чуток марихуаны к грубому табаку, которым набивал свою трубку из стержня кукурузного початка Гэри и Том стали главными гуляками турне, готовыми проводить ночи напролет в компании своих поклонников, предпочтительно женского пола, когда все остальные уже давным-давно отправились спать. Молодые обожатели были у их ног, Гэри доставал свою гитару, а Том набивал трубку и добывал бутылочку виски. Музыка продолжалась до тех пор, пока соседи не начинали жаловаться на шум или пока Том не обменивался с какой-нибудь из девушек взглядами, достаточно однозначными, чтобы завершить заседание.

Среди гитаристов, игравших в стиле госпел, не было исполнителей лучше, чем Систер Розетта и Гэри, но на этом их сходство заканчивалось. Розетта, уроженка арканзасской глубинки, выступала в кругу энтузиастов возрождения сельской музыки вместе со своей матерью, Кэти Белл Ньюбин, с тех самых пор, как подросла достаточно для того, чтобы петь не фальшивя. Вспоминая те дни, Розетта сказала мне однажды: «К восемнадцати годам я уже чего только не насмотрелась!» В конце тридцатых она стала выступать с оркестрами, исполнявшими свинг, причем ее имя указывалось в афишах отдельной строкой. Приджазованный стиль игры на электрогитаре принес ей несколько хитов в сороковые годы, что позволило им с Расселом купить дом в Филадельфии. Розетта носила дорогой рыжий парик, меховую шубку, туфли на шпильках и уже давно гастролировала по Европе. Таких людей, как Гэри, она последний раз видела лет тридцать пять назад на грязных дорогах восточного Техаса. И оказаться с человеком такого сорта за одним столом во время завтрака — это было явно не то, что она ожидала, подписывая контракт на работу в Blues and Gospel Caravan.

Рэнсом Ноулинг и Казен Джо, любители элегантно одеться во что-нибудь твидовое, были самыми утонченными людьми во всей команде. На чудачества остальных, порою всех забавлявшие, сами они смотрели со снисходительной улыбкой. Уилли Смит, молодой барабанщик Мадди, пребывал в приятном возбуждении от того, что выступает за пределами привычного круга поклонников блюза. Что осмотр местных достопримечательностей, что встречи с поклонниками — все приводило его в восторг.

Сердцем всего турне был Мадди, обладавший огромным авторитетом и достоинством Он всегда был в полном порядке, одевался по последней моде — мягкая фетровая шляпа с загнутыми спереди полями, маленький серый галстук и белоснежная рубашка У него были добрые глаза, но на меня он смотрел немного настороженно. Отис, двоюродный брат Мадди, «стареющий мальчишка», производил впечатление ребенка, который только и делает, что ищет способ, как бы напроказить. Он много курил и сильно выпивал, а его печальные глаза и общая мягкость натуры были полной противоположностью непоколебимой мужественности Мадди.

В Америке Мадди Уотерс выступал перед белой аудиторией один-единственный раз, на Ньюпортском джазовом фестивале, а поездка в конце пятидесятых в качестве гостя в турне Криса Барбера ^[54] и его английской ритм-секции была его единственным опытом гастролей по Европе. Теперь, по крайней мере, с ним были его барабанщик и Отис. Но вот Рэнсом, каким бы замечательным музыкантом он ни был, играл на контрабасе, и выступать с такими аккомпаниаторами было совсем не то, что иметь под рукой свою собственную группу, мощную и современную по звучанию. Как и все остальные, Мадди сократил свой сет-лист, чтобы уместиться в набитую до отказа программу. Меньше всего каждому из собравшихся хотелось отказаться от старых испытанных аранжировок и потратить выходной на трудоемкую отработку каких-то новых. Мы прервали репетицию и вернулись в гостиницу. Такое начало не предвещало ничего хорошего.

Дела пошли на лад, как только мы дали первый концерт в Бристоле. Артистов нужно было каким-то образом представлять, так что я произнес речь в вычурном стиле американских конферансье. Во время саундчека Отис попробовал сыграть песню вместе с Розеттой, и получилось так здорово, что они включили ее в программу концерта Зал был полон, после концерта в очередь за автографами выстроилась целая толпа — все мои догадки об увлеченности британцев блюзом подтвердились.

На следующий день в автобусе Казен Джо прочитал вслух основные материалы из парижского издания Herald Tribune и попытался завязать беседу на тему текущих событий. Сначала все смотрели на него как на сумасшедшего, но в конце концов он добился своего. Этот ритуал обсуждения утренних новостей, придуманный Джо, стал своего рода катализатором, благодаря которому отношения между музыкантами, которые еще несколько дней назад были совершенно чужими друг другу людьми, становились все более и более теплыми.

В большинстве залов был аншлаг, и мало-помалу к моим предложениям начали прислушиваться. Рэнсом исполнял номер с Брауни и Сонни и аккомпанировал Казен Джо и Систер Розетте с начала и до конца их сетов. Уилли стал присоединяться к Отису и Розетте во время их совместной песни, потом удалось убедить Брауни добавить немного гитары к выступлению Джо. Атмосфера начала становиться похожей на ту, что бывает на дружеской вечеринке, а не на «настоящем» концерте.

Музыканты не только играли сами, но и слушали других, частенько стоя за кулисами во время чужих выступлений. Я заметил там Розетту, когда Реверенд Гэри исполнял свою версию «Precious Lord». Однажды вечером я услышал, как Сонни и Гэри что-то репетируют вдвоем в гримерке, а на следующий день они сыграли вместе «The Sun Is Going Down». От этой песни и так бегали мурашки по коже, а рыдающие звуки губной гармошки добавили ей еще большую глубину и эмоциональность, так что на глазах некоторых зрителей появились слезы.

В Манчестере продюсер Джонни Хэмп — тот самый, что придумал телепрограммы Ready Steady Go! и 6.5 Special — организовал, для нас съемку на заброшенной станции узкоколейки. Там были бутафорские кипы хлопка для Брауни и Сонни и даже локомотив-«кукушка» для фрагмента с Мадди, идущего вдоль по «той самой пустынной железнодорожной линии». Время от времени National Film Theatre ^[55] отыскивает в архивах британского телевидения старые программы, и несколько лет назад тот фильм был показан на экране. Я никогда раньше его не видел и, глядя на всех этих великих (и к 1999 году, увы, уже покойных) певцов и музыкантов, сильно расчувствовался. В конце фильма, когда Розетта попросила аудиторию похлопать ей в такт (что большинство зрителей стало делать в неправильную долю, как это свойственно белым), я заметил себя самого, двадцатиоднолетнего, сидящего позади и хлопающего в ладоши! Я никогда не хлопал вместе со всеми. Это было против моих принципов «серого кардинала», но ведь камера не лжет. И ритм, заметьте, я держал правильно.