— Что? — Агаев повернулся и поднял руку, словно
собираясь схватить за горло более рослого и высокого Дронго. — Что ты
сказал?
— Он был убит, — терпеливо подтвердил
Дронго. — И опустите руки. Не кричите так, на нас смотрят. Если не верите,
можете позвонить к себе и убедиться. Славина застрелили, а Виноградов успел
сбежать.
— Подождите, — помотал головой, словно оглушенный
известием, Агаев. — Я должен позвонить.
— Только не к себе, — посоветовал Дронго, —
позвоните в соседний отдел. Или кому-нибудь из друзей. Вон там есть телефон.
— Ждите меня, — кивнул Агаев и подошел к телефону.
Он все-таки набрал номер телефона подполковника Славина; И долго ждал, пока
наконец кто-нибудь ответит. И лишь когда трубку подняли и незнакомый голос
сказал: «Слушаю вас», — он повесил трубку.
Затем набрал телефон Краюхина. В этот раз ему повезло
больше, трубку подняли почти сразу.
— Здравствуй, — начал Агаев, — это я, Гамза.
Я из-за города говорю. Ты не знаешь, что у нас случилось в отделе? Звоню, никто
не отвечает.
— Приезжай быстрее, — оживился Краюхин. — Там
у вас такое происходит! Просто невероятное!
— А что случилось?
— Ты ничего не знаешь? Владимира Сергеевича убили.
Застрелили прямо на улице. Все говорят, что это сделал Дима Виноградов. И украл
какие-то документы. Представляешь, какой ужас. Сейчас мы будем давать его в
розыск. Но я думаю, его быстро найдут. Наверное, с ума сошел парень. А ведь
такой тихий был, спокойный.
— Дима убил Славина? — не поверил услышанному
Агаев.
— Ну да. Двое наших офицеров из особой инспекции
случайно все видели. Убийство произошло недалеко от памятника Марксу. Наверное,
чего-то не поделили. Говорят, они громко спорили. И документы пропали. Ты меня
слышишь? Приезжай немедленно! Вас уже тут ищут.
— Да, — расстроенно сказал Гамза, — конечно,
приеду. — Он повесил трубку и, тяжело развернувшись, пошел к Дронго.
— Убедились? — спросил Дронго.
— Что там произошло? — тихо спросил Агаев.
— Это долго рассказывать, — отмахнулся
Дронго. — Давайте сначала вытащим Светлову. Вы знаете, к кому она поехала
в МУР?
— Знаю.
— Звоните. И предупредите ее, чтобы не возвращалась в
милицию. Я буду ждать у РУВД. А вам нужно срочно отсюда исчезнуть.
— Как исчезнуть? — изумился Агаев. — Я должен
вернуться на работу! Там нас уже ищут.
— Нет, — возразил Дронго. — Что они вам
сказали?
— Что Дима Виноградов убил Славина и сбежал с важными
документами.
— Вот видите. Они ни перед чем не остановятся. Вам нельзя
возвращаться туда. Сегодня никак нельзя. Только завтра.
— Нет, — возразил Агаев, — так нельзя. Я
просто не имею права так поступать. Я обязан вернуться в ФСБ.
— Неужели вы не понимаете, что они уже приняли решение.
Вся ваша группа будет уничтожена. Все до единого. Славин рассказал мне о
найденном документе. Там специальная записка аналитического управления. Чтобы
сорвать выборы и ввести в стране чрезвычайное положение, нужно устроить серию
взрывов для полной дестабилизации положения. При этом ответственность за
подобные террористические акты будет возложена на чеченскую сторону.
— Откуда вы знаете? — шепотом спросил Агаев.
— Этот документ сейчас у Виноградова. Вечером я с ним
встречаюсь. Если вы потерпите до вечера, то сами его прочтете. Мне важно, чтобы
вы остались в живых хотя бы до вечера.
Агаев нахмурился. Он думал. Потом решительно сказал:
— Я все равно должен вернуться. А Светловой я сейчас
позвоню.
Он снова подошел к телефону, поднял трубку. Долго говорил,
причем иногда так тихо, что Дронго, стоявший совсем рядом, даже не слышал его.
Наконец Гамза закончил говорить.
— Я ее нашел, поговорил с ней, — сообщил
он. — Ничего не стал объяснять. Просто предложил приехать сюда. Она будет
через полчаса.
— Хорошо. Вы будете ее ждать?
— Я поеду в ФСБ, — упрямо сказал Агаев.
— Не будьте вы таким идиотом, — рассердился
Дронго. — Речь идет не о вас, и даже не о вашей группе. Речь идет о
десятках, сотнях тысяч людей, о миллионах ваших сограждан. Нельзя поступать,
как упрямый мальчишка.
Агаев молчал.
— Кто такой этот погибший Исаев? — спросил
Дронго. — Вы что-нибудь о нем знаете?
— Вчера ночью мы были на даче Лысого, — тихо
ответил Агаев. — Нам удалось выяснить, что два бывших члена его группы,
очевидно, имевших отношение к террористическим актам, были ликвидированы. Третий,
кто должен был взорвать очередную бомбу двадцать третьего числа, был Исаев.
Тогда мы еще не знали, что он работает в аэропорту.
— Все?
— Нет. Там был еще четвертый взрыв. Двадцать седьмого.
Но кто его осуществит и где, мы не знаем. Еще мы узнали, что с Игорем Лысым
встречался полковник Мамонтов из особой инспекции ФСБ. Славин как раз хотел
поговорить с полковником по этому вопросу.
— Уже поговорил, — кивнул Дронго. — Кстати,
этот документ Виноградов взял в кабинете Мамонтова. Думаю, что этот полковник
имеет непосредственное отношение к смерти ваших товарищей.
— Да, — согласился уже ничему не удивлявшийся
Агаев, — может быть.
— Идемте, здесь недалеко есть небольшой
ресторан, — предложил Дронго. — Там как раз и подождем Светлову.
— Нет, — снова сказал Агаев, — я должен
поехать в ФСБ. Поймите меня, если там никого нет, значит, все можно сваливать
на Диму Виноградова, значит, можно оставить безнаказанным убийство Владимира
Сергеевича, майора Орловского. Нет. Так нельзя. Я должен быть там. А вы ждите
Светлову и расскажите ей обо всем.
— Послушайте, Агаев, — начал злиться
Дронго, — я ведь вам объяснил. Неужели вы ничего не хотите понять? Нужно
подождать до завтра.
— Нет, — снова возразил офицер, — я не могу.
Просто не имею права.
— Вы мне не верите? — вдруг понял Дронго.
— Верю. Но я должен убедиться во всем лично. По-моему,
это правильно. А Светлову вы ждите. И потом, это будет проверка. Если я не
вернусь, значит, не нужно туда ездить и Светловой. Если все будет нормально, тогда
приедет и она. Позвоните мне, и я вам все скажу.
— У вас не будет такой возможности.
— Может быть, — согласился Агаев. — Я офицер.
Я обязан быть там, где погибли мои товарищи. В конце концов, это моя работа.
— Я против этого, — в последний раз сказал Дронго.
Агаев пожал плечами. Уходя, он обернулся, протянул руку.
— Спасибо вам, — сказал на прощание. — Куда
мне позвонить в случае необходимости?
Дронго назвал номер Ковровой. И ничего больше не добавил. Он
понимал мотивы капитана Агаева и признавал относительную справедливость его
решения. Он понимал, что остановить сейчас офицера он не может. И, наверное, не
имеет права. Капитан был прав. Это была его работа и его служба. И он должен
быть там, где погибли его друзья, где обвиняют его молодого товарища. Может, у
него ничего не получится, но он все равно должен попытаться что-то сделать.
Иногда человеку нужно совершать подобные поступки, иначе он потеряет уважение к
самому себе. А это худшая из форм унижения.