Лики Срединного царства. Занимательные и познавательные сюжеты средневековой истории Китая - читать онлайн книгу. Автор: Олег Непомнин, Алексей Бокщанин cтр.№ 87

Император Хунли с особым нетерпением ждал вестей из Джунгарии — главной территории Ойратского ханства. С первых же дней восшествия на «драконовый трон» богдохан был вынужден постоянно заниматься «джунгарским вопросом». Для династии Цин тогда не было противника более грозного, чем Ойратское, или Джунгарское, ханство. В состав ханства входили Джунгария, Кашгария (Восточный Туркестан), восточные районы Тянь-Шаня, значительная часть казахских жузов (орд). Ойратская конница доходила до Сыр-дарьи и района нынешнего Ташкента. Ойратские ханы (хунтайджи) стремились присоединить к своим владениям Халху (Северная Монголия) и Чахар (Южная Монголия), то есть объединить под своей властью всех монголов (западных, северных и южных), создав Великое Монгольское государство по примеру империи Чингисхана. Один лишь призрак возрождения этой степной державы приводил цинских императоров в страх и ярость. Борьба прежде всего шла за Халху — ее захват был первым и главным шагом на пути к построению Великого Всемонгольского ханства. Если оно не будет создано, то всем монголам грозила одна участь — стать подданными Цинской империи. Именно потому маньчжурские повелители Китая с 1636 года носили свой второй, монгольский титул — богдохан (священный, или великий, то есть всемонгольский хан). Решался вопрос: в чьих руках будет халхаская и джунгарская конница — под эгидой маньчжурского Сына Неба в Пекине или ойратского хана в Или, где располагалась его ставка (урга).

От своего отца Иньчжэня (правил с 1722 по 1735 год) Хунли унаследовал не оконченную им войну. Цинская империя и Ойратское ханство были измотаны до предела и желали мира, и в 1738 году после территориального размежевания он был заключен. Однако кровавый спор не был окончен. Хун-ли как бы залег в засаду, не отрывая глаз от ненавистного врага. А тот все еще был силен. Во главе Ойратского ханства с 1729 года стоял Галдан-Церен. Будучи сильным правителем, он железной рукой смирил своеволие князей (тайджи). Как талантливый полководец, он не дал себя победить на поле боя, а как искусный дипломат — обмануть в ходе переговоров. Развязав себе руки с Пекином, он бросил своих воинов на казахские жузы, ибо их султаны, пользуясь его войной с Китаем, грабили ойратские улусы. Но, даже захватив у казахских султанов Семиречье, ойраты не смогли до конца преодолеть «земельную тесноту» и нехватку пастбищ.

Подавляя нетерпение, Хунли ждал, когда невзгоды у соседей возьмут верх. И дождался! Беда вползла в ургу, как змея, — медленно и неслышно. То, чего не смогло добиться цинское оружие, сделала болезнь хана. Приглашенный из Тибета искусный лекарь оказался бессильным. Изможденный злым недугом, Галдан-Церен в 1745 году навсегда покинул грешную землю. Трон достался тринадцатилетнему подростку, чьим любимым развлечением было мучить собак и рубить им головы. Их жалобный визг и дикий предсмертный вой стояли над илийской ургой. Затем свои жестокость и самодурство юный хан перенес на окружающих его людей, в том числе князей и зайсанов. Государственные дела за несовершеннолетнего выродка сначала вела его старшая сестра, но в 1749 году он бросил ее в темницу, а затем казнил, заявив, что будет править сам. Долго, однако, это не продлилось: муж сестры вместе с побочным сыном Галдан-Церена убили дегенерата. Второй в нарушение всех правил узурпировал престол. В урге разгорелась яростная борьба за власть. Победители безжалостно расправлялись с соперниками. Убийства, отравления, казни, ссылки и иные кары заставляли оставшихся в живых бежать к соседям — в российские владения, в Халху, в казахские жузы.

Хунли понял — это начало конца! Злорадство расправило его и плечи, пришел его «звездный час» — долгожданное время низвержения врага. Больного можно и придушить! Еще в 1748 году он приказал не пропускать ойратских купцов в Пекин и ограничил их торговлю соседней с ханством провинцией Ганьсу. Это сразу ухудшило и без того тяжелое экономическое положение в Джунгарии. Теперь, в 1751 году, Хунли запретил любую приграничную торговлю. Петля, наброшенная на Ойратию, стала еще теснее — ее жители лишились китайского чая и ремесленных изделий, необходимых в кочевом быту. А тем временем междоусобица разгоралась все сильнее. Два закадычных друга — племянник старого хана — Дабачи (Давачи) и хойтский князь Амурсана (Амарсанан) — взялись за оружие. Общая опасность и честолюбивые замыслы свели этих людей вместе, хотя трудно найти два столь несхожих характера. Дабачи — самодовольная посредственность голубых кровей, ленивый увалень и безвольный трус, заносчивый и ограниченный. Амурсана — степной хищник, высокий и стройный тридцатилетний витязь, отважный и воинственный, подвижный и стремительный. Он был рассудительным, коварным и хитрым честолюбцем, способным на все ради достижения цели, переменчивым в привязанностях перекати-полем. В этом дуэте Амурсана был заводилой. Друзья стремились посадить на престол законного наследника — младшего сына Галдан-Церена. Но узурпатор поспешил убить его и разбил их войско, вынудив их бежать к султану Аблаю — повелителю Среднего казахского жуза. Для их поимки было послано 30-тысячное войско, но беглецы сумели избежать плена, вернуться на родину, собрать своих единомышленников и привлечь к себе бывших сторонников узурпатора.

Хунли не ошибся — в Ойратской державе наступила смута, «ханская чехарда». Князья один за другим брались за оружие для защиты или свержения все новых и новых претендентов на ханский трон в Или. Кончилось единство земли ойратской, начался самораспад еще вчера могучей степной державы.

Осенью 1752 года Дабачи с помощью Амурсаны и других хойтских князей занял престол, свергнув узурпатора. В том же году объявил себя ханом один из дэрбетских князей, но был побежден объединенными силами двух друзей и Аблая. Казалось, что победители наконец принесут мир и единство родной стране. Однако, став хунтайджи Ойратской державы, Дабачи увидел в своем друге и спасителе опасного соперника, заявив: «В одной земле два самодержца не живут!» Начавшийся разлад, а затем вражда зимой 1753 года подтолкнули Амурсану к борьбе за верховную власть. Новая междоусобица по своей остроте превзошла предыдущие, усилив самовластие князей и развал некогда единого государства. Словно злые духи джунгарской степи решили погубить ойратов, наложив на них свое проклятие. Забыв о сильном и опасном враге — Цинской империи, князья сцепились, как голодные степные волки из-за добычи. Давние обиды, ущемленное самолюбие, честолюбивые замыслы, затаенная вражда, слепая корысть и жажда мести затмили их разум, заслонили ощущение надвигающейся беды.

Наступил роковой этап самораспада степной державы — бегство в стан врага. В Халху, то есть на территорию Цинской империи, стали переходить князья и зайсаны со своими семьями, слугами, зависимыми аратами (албату) и стадами. От смуты и мести в первую очередь бежали дэрбетские феодалы. Переходя на сторону маньчжуров и принимая цинское подданство, они получали в Халхе титулы, пастбища и скот. Таких перебежчиков Сын Неба принимал с радостью и почетом, ибо они были предвестниками крушения ненавистной степной державы. С тех пор как началась вражда между Дабачи и Амурсаной, последний стал в глазах Хунли той фигурой, с чьей помощью можно было свергнуть чоросскую династию и покончить с Ойратским ханством. В Пекине все внимание переключили на мятежного нойона.

В новой междоусобице победителем вышел Дабачи, и побежденный Амурсана с семьей и 20 тысяч албату в августе 1754 года перешел на халхаскую территорию под эгиду династии Цин. С ним из Джунгарии бежали еще два князя и несколько зайсанов. Весть об этом вызвала ликование в Пекине — она свидетельствовала о глубине распада ханства. Хунли дал Амурсане и его князьям-союзникам пастбища и скот. В ноябре 1754 года Сын Неба принял Амурсану в своей летней резиденции Мулань (в Жэхэ), присвоил ему высший цинский титул — князь первой степени (циньван) и всячески обласкал его. Беглец же обратился к богдохану с просьбой помочь ему в свержении Дабачи и овладении ойратским престолом. Он просил дать ему войско для вторжения в ханство и «усмирения смуты». Хунли обещал, решив использовать знатного перебежчика как удобное орудие для сокрушения противника.