Треугольная жизнь (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Поляков cтр.№ 112

— В прямом. Сюда с улицы не берут.

— Допустим, Садулаев.

— А ты хоть знаешь, кто такой Садулаев и с чем его едят?

— С чем?

— Продолжение в следующей серии…

Из дальнейших рассказов Гены выяснилось, что в банке идет давняя ожесточенная война. Два вице-президента — Садулаев и Малевич — пытаются каждый в своих интересах свалить президента банка Юнакова, сидящего на этом месте восемь лет, с того момента, когда решением Политбюро стали срочно организовывать коммерческие банки. О самом Юнакове рассказывали, что он работал во Внешстройторге и готовился к загранкомандировке в Египет. Вдруг его вызвал к себе зампред и поручил организацию банка. А что такое был банк при советской власти? Ничего — толстые тетки с деревянными счетами.

— За что? — взмолился Юнаков, мечтавший в Египте купить подержанную иномарку и приодеть жену.

— Ты коммунист или как? — объяснил ситуацию зампред. — Есть решение Политбюро. Нам поручено организовать акционерный банк. И он будет. Асуанскую плотину построили, неужели банк драный не организуем!

— А Египет? — чуть не заплакал Юнаков.

— А что — Египет! Пирамиды тысячи лет тебя дожидаются. Подождут… Даю день на раздумье.

Юнаков с горя напился сильнее, чем обычно, проплакал пьяными слезами всю ночь и наутро в состоянии похмельного обезволивания согласился. Откуда взялось название «Лосиноостровский», уже никто толком не помнил. Кажется, первоначально им выделили отремонтированное здание школы-восьмилетки на краю Лосиного острова, но потом нашлось место получше, поближе к центру, а название так и осталось. Впрочем, никто и не именовал банк «Лосиноостровским», а как-то сразу прижилось другое название — «Лось-банк». Тем более что в Юнакове, высоком и мосластом, действительно наблюдалась какая-то сохатость.

А пил он всегда. В прежние времена его даже вызывали по этому поводу на партком, песочили — и это удерживало будущего президента на краю алкогольной пропасти. Вообще со време-нем, когда спадет пена, ученым еще предстоит выяснить и обобщить благотворную роль парткомов в деле укрепления советской семьи и в борьбе с алкогольной зависимостью. И, собственно, чем принципиально отличается психотерапевт, кодировавший Гошу, от секретаря парторганизации, который тяжким, непрощающим взглядом смотрел на коммуниста, зачастившего бегать из советской действительности в бесклассовые туманы водочной эйфории? Крах КПСС сыграл в жизни Юнакова, да и не только в его, роковую роль.

Став банкиром, он, как говорится, отвязался. В первое время, рассказывал Гена, выпив, Юнаков любил походить по кабинетам, подбадривая сотрудников, интересуясь настроением и проблемами, иногда даже садился с подчиненными и рассказывал им про то, как плакал всю ночь, не желая идти в банк. Но постепенно походы по кабинетам становились все бессмысленнее, а рассказ про ночь рыданий все бессвязнее и слезливее. Иной раз приходилось вызывать охрану, чтобы отправить домой уснувшего за рассказами руководителя.

Понятно, что такие походы по этажам авторитет не укрепляли, поэтому в новом банковском здании был предусмотрен специальный отдельный лифт, поднимающий президента втайне от посторонних взоров из подземного гаража прямехонько в кабинет размерами с крытый теннисный корт. Благодаря этому сотрудники теперь не видели, в каком состоянии он прибывает и убывает. А состояние случалось всякое. Однажды в течение одной ночи в кабинете была заменена вся мебель и оргтехника. Юнаков накануне впал в белогорячее буйство и сокрушил обстановку с циклопической мощью и яростью.

— Как же он держится? — удивлялся Башмаков.

— Благодаря этому и держится! — усмехался мудрый Гена.

Юнакова давно бы уже убрали, но на его место прицелились оба вице-президента — Садулаев и Малевич, имевшие примерно равносильную поддержку в совете директоров и у акционеров. Поэтому они медлили начинать решительную схватку, подкапливая силы и дожидаясь удобной ситуации. Вице-президенты делали все, чтобы Юнаков пока держался. Впрочем, имелась еще одна тонкость. После мощного запоя, полечившись, президент вдруг на несколько дней обретал нечеловеческую организационную энергию и финансовую проницательность. И этих нескольких дней ему хватало для того, чтобы сделать удачное кадровое распоряжение или изобрести оригинальную банковскую операцию. В дни просветления к нему просто боялись зайти в кабинет. Он сидел за столом крахмально-белый, и в глазах его светилась тоска всезнания…

— Теперь ты понял, почему Герке так заколготился, когда узнал, что Корсакову тебя порекомендовал Садулаев?

— Почему? — Башмаков на всякий случай специально немного тупоумничал.

— Потому что Корсаков всегда был на стороне Малевича, и если теперь он перекинулся, то это серьезно усиливает позиции Садулаева. С Корсаковым считаются. У него жена работает в Центробанке.

Все эти интриги напомнили Башмакову райкомовскую юность. С той лишь разницей, что там, в райкоме, за интригами скрывался почти бескорыстный аппаратный азарт. Ведь смешно вспомнить, секретарь получал на двадцать рублей больше, чем завотделом. Вся прелесть, весь профит заключались в том, что, став секретарем, ты мог вызвать в свой новый кабинет и оборать на несколько человек больше, нежели будучи завотделом. А число людей, которые могли вызвать и оборать тебя, уменьшалось. Ну, конечно, еще были перспективы и соответствующие блага… По райкому шептались, что один аппаратчик, буквально в течение пяти лет взорливший в ЦК, получил в Кратове служебную дачу — комнату с верандой. Причем каждый вечер в конце рабочего дня к подъезду подходил автобус, готовый за символические десять копеек отвезти на госдачу желающих. И все это для молодежи, суетившейся в комсомольском райкоме, было недостижимой, сказочной мечтой.

А здесь, в банке, речь шла уже об огромных, неестественно огромных деньгах и роскошествах. Пьяное тело Юнакова увозил бронированный «мерседес» под охраной двух джипов, набитых телохранителями. В командировки его уносил личный самолет. Юной любовнице президент, баяли, подарил квартиру окнами на Нескучный сад. Мало того, «головка» банка выстроила себе на Кипре целый дачный поселок. Причем это были не какие-то там, извините за грубое слово, коттеджи. Замки! А директор кредитного департамента Шорников завел в своем замке удивительную штуку. Это была широкая постель с гидроматрацем, таившая под собой сложный подъемный механизм. Достаточно нажать кнопку, чтобы ложе любви из спальни на первом этаже вознеслось на крышу замка прямо под звездное южное небо. В черепичной крыше были замаскированы специальные створки, вроде тех, что прикрывают ракетные шахты. Так вот, створки распахивались, и над замком воспаряла застеленная душистым бельем кровать! Соседям идея настолько понравилась, что вся банковская «головка», обосновавшаяся на Кипре, тут же завела себе точно такие же кровати. Малевичу, чтобы не отстать от сподвижников, пришлось почти полностью перестроить свой замок. Изредка начальство на банковском «боинге» в сопровождении длинноногих переводчиц вылетало на Кипр передохнуть. Теперь вообразите картину: пряный аромат средиземноморской ночи, луна, как золотой медальон на груди юной эфиопки. И вдруг — на фоне черного неба, точно по команде, взлетают, вея по воздуху простынями, десяток кроватей. А на кроватях, воздевая к звездам длинные ноги и оглашая ночной эфир проспонсированными стонами, юные девы отдают свои нежные тела пузатым финансовым гениям из далекой России…