Тысячеликий герой - читать онлайн книгу. Автор: Джозеф Кэмпбелл cтр.№ 91

Страница

Прежде чем мы перейдем к последнему эпизоду жизни, нам остается рассмотреть еще один тип героя: святого или аскета, удалившегося от мира.

Похоже на сюжет воссоединения с отцом, но скорее в его скрытых, а не явных аспектах: свершение шага, от которого отрекся Бодхисаттва, обретая форму, из которой нет пути назад. Цель не в парадоксальном двойственном видении мира, а в единении с Невидимым. Эго уничтожено. Как сухой лист на дереве, подхваченный ветром, тело продолжает передвигаться по земле, а душа уже растворилась в океане блаженства.

После того, как Фома Аквинский пережил мистический опыт во время служения мессы в Неаполе, он отложил перо и чернила и поручил другому человеку закончить последние главы своей «Суммы теологии». «Дни моего писательства закончились, – заявил он, – ибо такое было открыто мне, что все, что я написал и чему учил, представилось мне никчемным, поэтому уповаю я на Бога моего в том, что, равно как пришел конец моему учению, так и жизни моей наступит конец». Вскоре после этого, на сорок девятом году жизни, он умер.

Будучи по ту сторону жизни, эти герои оказываются по ту сторону мифа. Им уже незачем обращаться к мифу, так и мифу уже нечего сказать о них. Легенды о них существуют, но неизбежно представляют в искаженном виде и всю их набожность, и уроки, которые можно извлечь из их жизни; это описания на грани пошлой банальности. Эти герои вышли из царства форм, куда ведет нисходящий путь инкарнации и где остается Бодхисаттва – из царства видимого профиля Макропрозопа, Великого Лика. Когда сокрытое обнаруживается, оказывается, что миф – это предпоследнее, а безмолвие – последнее слово. В тот момент, когда душа уходит в сокрытое, дальше – тишина.

Царь Эдип узнал, что женщина, которую он взял в жены, – его мать, что человек, которого он убил, – его отец; он ослепил себя и в раскаянии бродил по земле. Фрейдисты утверждают, что каждый из нас убивает своего отца и берет в жены свою мать, всегда – но это происходит бессознательно: иносказательные символические пути осуществления этого действия и рационализации последующего вынужденного действия определяют наши биографии и общие пути цивилизации. Если бы чувствам было дано проникнуть в реальный смысл наших земных поступков и мыслей, мы бы познали то, что познал Эдип: мы внезапно обрушиваем жестокое насилие на собственную плоть. В этом суть легенды о Папе Римском, Григории Великом, рожденном от инцеста и жившем в инцесте. В ужасе он бежит на скалу в море и там раскаивается в самой своей жизни.

Дерево теперь превратилось в распятие: Белый Юноша, вкушающий молоко, становится Распятым, глотающим желчь. Разрушение приходит в былое царство весны. Однако за этим порогом, – ибо крест это сам путь (солнечная дверь), а не конец пути, – лежит блаженство в Боге.

Ил. 75. Эдип ослепляет себя (деталь, барельеф). Древний Рим, Италия, II–III вв. н. э.

Последний акт в истории героя – это смерть или уход. Здесь подводится итог всей его жизни. Бесспорно, герой не был бы героем, если бы смерть вызывала у него какой-либо страх; первым условием героизма является примирение со смертью.

Сравним вот с этим сновидением.

Я оказался на мосту и встретил там слепого скрипача. Все бросали в его шляпу монетки. Я подошел ближе и увидел, что музыкант не слеп. У него было косоглазие, и он сбоку смотрел на меня косящим глазом. Внезапно там оказалась маленькая старушка, сидящая на обочине дороги. Было темно, и мне стало страшно. «Куда ведет эта дорога?» – подумал я. По дороге шел молодой крестьянин и взял меня за руку. «Ты хочешь пойти домой, – спросил он, – и выпить кофе?» «Отпусти меня! Ты слишком крепко держишь меня!» – закричал я и проснулся. ^[460]

Страница