Аттила - читать онлайн книгу. Автор: Глеб Благовещенский cтр.№ 30

И вот поток золота иссякает...

Что оставалось делать Аттиле?

Между Римом, Константинополем и Галлией нужно было делать выбор.

И быстро.

Аттила выбрал Галлию.

А что ему оставалось?

И вот после изнурительнейшего и невероятного марша Аттила обрушился на Галлию.

Это послужило сигналом для Рима.

Покуда Аттила выяснял отношения с франками, Валентиниан четко осознал, что грозит Риму, если падет Галлия. Тогда Рим последует за ней, и тогда Аттилу уже вообще ничто не остановит. От императора последовало предложение вестготам объединиться сообща, чтобы покончить с Аттилой. Вестготы, естественно, согласились. Иордан подтверждает:

«Тогда император Валентиниан направил к везеготам и к их королю Теодериду посольство с такими речами: „Благоразумно будет с вашей стороны, храбрейшие из племен, [согласиться] соединить наши усилия против тирана, посягающего на весь мир. Он жаждет порабощения вселенной, он не ищет причин для войны, но – что бы ни совершил, это и считает законным. Тщеславие свое он мерит [собственным] локтем, надменность насыщает своеволием. Он презирает право и божеский закон и выставляет себя врагом самой природы. Поистине заслуживает общественной ненависти тот, кто всенародно заявляет себя всеобщим недругом. Вспомните, прошу, о том, что, конечно, и так забыть невозможно: гунны обрушиваются не в открытой войне, где несчастная случайность есть явление общее, но – а это страшнее! – они подбираются коварными засадами. Если я уж молчу о себе, то вы-то ужели можете, неотмщенные, терпеть подобную спесь?Вы, могучие вооружением, подумайте о страданиях своих, объедините все войска свои! Окажите помощь и империи, членом которой вы являетесь. А насколько вожделенен, насколько ценен для нас этот союз, спросите о том мнение врага!“

Вот этими и подобными им речами послы Валентиниана сильно растрогали короля Теодорида, и он ответил им: „Ваше желание, о римляне, сбылось: вы сделали Аттилу и нашим врагом!Мы двинемся на него, где бы ни вызвал он нас на бой; и, хотя он и возгордился победами над различными племенами, готы тоже знают, как бороться с гордецами. Никакую войну, кроме той, которую ослабляет ее причина, не счел бы я тяжкой, особенно когда благосклонно императорское величество и ничто мрачное не страшит“. Криками одобряют комиты ответ вождя; радостно вторит им народ; всех охватывает боевой пыл; все жаждут гуннов-врагов».

А Аттила тем временем шел ураганом по Галлии.

Он неотвратимо двигался по направлению к Риму, не ведая, что его экс-партнер Аэций активно организует против него силы. Видимо, Аттила, рассчитывая на их давешние отношения, уповал на то, что Аэций под благовидным предлогом предпочтет занять нейтралитет.

Аэций же, явно не помятуя о былой дружбе, изо всех сил пытался сплотить разрозненные варварские племена, обитавшие на территории Галлии. Одни из них вняли его призыву, другие предпочли сражаться на стороне Аттилы.

Вскоре на пути гуннов встал большой город – Орлеан; они почти взяли его, но подоспели римские штандарты, и Аттила предпочел перебраться на открытые пространства, поскольку лесистая местность у Луары не дала бы проявиться во всем блеске доблести его воинов.

И вот в 160 км от Орлена, возле Труа, гунны оказались у деревушки Шартр.

Деревушка эта находилась на Каталаунских полях, где Аттиле предстояло сойтись с объединенными силами своих врагов.

Битва на Каталаунских полях...

Это сражение настолько примечательно, что заслуженно вошло во все антологии известнейших военных баталий. После того как Аттила в этой битве не стал триумфатором, хотя и нанес римлянам и их сторонникам жесточайший урон, его безудержные амбиции быстро овладеть всем миром остро нуждались в пересмотре...

Однако вернемся к самой битве.

Лучшее, самое красочное и детальное описание ее принадлежит пиру готского историка Иордана. Обратимся непосредственно к его сочинению.

«И вот выводит Теодорид, король везеготов, бесчисленное множество войска; оставив дома четырех сыновей, а именно: Фридериха и Евриха, Ретемера иХимнерита,– он берет с собой для участия в битвах только старших по рождению, Торисмуда и Теодериха. Войско счастливо, подкрепление обеспечено, содружество приятно: все это налицо, когда имеешь расположение тех, кого радует совместный выход навстречу опасностям. Со стороны римлян великую предусмотрительность проявил патриций Аэций, на котором лежала забота о Гесперийской стороне империи; отовсюду собрал он воинов, чтобы не оказаться неравным против свирепой и бесчисленной толпы. У него были такие вспомогательные отряды: франки, сарматы, арморицианы, литицианы, бургундионы, саксоны, рипариолы, брионы – бывшие римские воины, а тогда находившиеся уже в числе вспомогательных войск, и многие другие, как из Кельтики, так и из Германии.

Итак, сошлись на Каталаунских полях, которые иначе называют Мавриакскими; они тянутся на сто лев (как говорят галлы) в длину и на семьдесят в ширину. Галльская лева измеряется одной тысячью и пятьюстами шагами. Этот кусок земли стал местом битвы бесчисленных племен. Здесь схватились сильнейшие полки с обеих сторон, и не было тут никакого тайного подползания, но сражались открытым боем. Какую можно сыскать причину, достойную того, чтобы привести в движение такие толпы?Какая же ненависть воодушевила всех вооружиться друг против друга? Доказано, что род человеческий живет для королей, если по безумному порыву единого ума совершается побоище народов и по воле надменного короля в одно мгновение уничтожается то, что природа производила в течение стольких веков!

Но раньше чем сообщить о самом ходе битвы, необходимо показать, что происходило вначале, перед сражением. Битва была настолько же славна, насколько была она многообразна и запутанна. Сангибан, король аланов, в страхе перед будущими событиями обещает сдаться Аттиле и передать в подчинение ему галльский город Аврелиан, где он тогда стоял. Как только узнали об этом Теодорид и Аэций, тотчас же укрепляют они город, раньше чем подошел Аттила, большими земляными насыпями, стерегут подозрительного Сангибана и располагают его со всем его племенем в середине между своими вспомогательными войсками.

Аттила, король гуннов, встревоженный этим событием и не доверяя своим войскам, устрашился вступить в сражение. Между тем, обдумав, что бегство гораздо печальнее самой гибели, он приказал через гадателей вопросить о будущем. Они, вглядываясь по своему обычаю то во внутренности животных, то в какие-то жилки на обскобленных костях, объявляют, что гуннам грозит беда. Небольшим утешением в этом предсказании было лишь то, что верховный вождь противной стороны должен был пасть и смертью своей омрачить торжество покинутой им победы. Аттила, обеспокоенный подобным предсказанием, считал, что следует хотя бы ценой собственной погибели стремиться убить Аэция, который как раз стоял на пути его – Аттилы – движения. Будучи замечательно изобретательным в военных делах, он начинает битву около девятого часа дня, причем с трепетом, рассчитывая, что, если дело его обернется плохо, наступающая ночь выручит его.