Криптономикон - читать онлайн книгу. Автор: Нил Стивенсон cтр.№ 46

— Что произошло в Северной Африке, полковник Чаттан?

— Все еще происходит, — с улыбкой говорит Чаттан. — Наши морские пехотинцы по-прежнему в зоне боевых действий, расширяют колокол.

— Расширяют колокол?

— Ну, вы лучше моего знаете, что случайные величины чаще всего имеют колоколообразное распределение. Рост служащих, например. Подойдемте к окну, капитан Уотерхауз.

Из окна открывается вид на то, что когда-то было полого воздымающейся сельской местностью. За полоской леса Уотерхауз видит зеленые луга с редкой россыпью домиков: так, наверное, выглядел прежде сам Блетчли-парк.

Теперь он выглядит иначе. На протяжении полумили практически все пространство застроено или заасфальтировано. Сразу после усадьбы с ее затейливыми флигелями начинаются одноэтажные кирпичные строения. По сути это длинные коридоры с многочисленными поперечными нефами: +++++++, где новый + добавляется с той скоростью, с какой строители успевают класть кирпичи. (Уотерхауз походя думает, не видел ли Руди аэрофотоснимки этого места и не вывел ли из плюсиков математическую природу учреждения.) Проходы между домами извилистые, узкие, да еще и разрезаны надвое восьмифутовыми противоударными стенами, чтобы фрицам пришлось потратить как минимум по бомбе на каждый корпус.

— Вот в этом здании, — Чаттан указывает на строеньице неподалеку (жуткого вида бетонный сарай), — стоят «Бомбы» Тьюринга. Вычислительные машины, которые создал ваш друг профессор.

— Настоящие универсальные машины Тьюринга? — выпаливает Уотерхауз. Перед ним вспыхивает ослепительное видение, будто Блетчли-парк на самом деле — тайное королевство, в котором Алан сумел-таки воплотить свою великую мечту. Королевство, где правят не люди, а информация, где смиренные корпуса, составленные из плюсиков, суть вместилище Универсальных Машин, способных при надлежащей настройке выполнить любую счетную операцию.

— Нет, — говорит Чаттан с печальной, тихой улыбкой.

Уотерхауз шумно выдыхает.

— Может быть, они появятся через год-два.

— Может быть.

— Тьюринг, Уэлшман и другие построили «Бомбы» на основе разработок, сделанных польскими криптоаналитиками. Они состоят из вращающихся барабанов, которые с большой скоростью перебирают множество ключей к «Энигме». Уверен, профессор вам все объяснит. Но суть в том, что сзади у них большие штекерные панели, как на телефонном коммутаторе, и часть девушек заняты тем, что целый день вставляют штекеры в гнезда. Для этой работы требуются хорошее зрение, внимательность и рост.

— Рост?

— Вы заметите, что этим занимаются исключительно рослые девушки. Если немцы каким-то образом раздобудут данные обо всех работающих в Блетчли-парке и построят гистограммы их роста, они увидят нормальное колоколообразное распределение, характеризующее большинство служащих, с аномальным всплеском, вызванным тем, что для работы со штекерами набрали исключительно рослых девушек.

— Ясно, — говорит Уотерхауз. — И кто-нибудь вроде Руди — доктора фон Хакльгебера — заметит аномалию и задумается.

— Вот именно, — отвечает Чаттан. — А задача подразделения 2702 — группы «Ультра-Мега» — вбрасывать ложную информацию, чтобы сбить вашего друга Руди со следа. — Чаттан отворачивается от окна, идет к столу, открывает портсигар, плотно набитый свежим запасом, и ловким жестом предлагает Уотерхаузу сигарету. Тот берет, скорее за компанию. Чаттан протягивает зажженную спичку и, глядя через огонь Уотерхаузу в глаза, говорит: — Дальше давайте сами. Как бы вы скрыли от вашего друга Руди, что у нас здесь много высоких девушек?

— Предполагая, что у него уже есть личные данные?

— Да.

— Тогда поздно что-нибудь скрывать.

— Принято. Давайте допустим, что есть некий канал информации, по которому эти данные поступают отдельными порциями. Канал открыт и функционирует. Закрыть его мы не можем. Или предпочитаем не закрывать, поскольку само закрытие канала сообщит Руди нечто важное.

— Тогда так, — говорит Уотерхауз. — Мы фабрикуем личные данные и запускаем их в канал.

На стене у Чаттана в кабинете — небольшая доска. Это палимпсест ^[22], не очень хорошо стертый — видимо, доску запрещено мыть, чтобы не пропало что-нибудь важное. Уотерхауз, подойдя, видит наслоения выкладок, постепенно гаснущие во мраке, как луч света в глубоком космосе.

Почерк Алана. Уотерхауз почти физическим усилием заставляет себя не восстанавливать выкладки по призрачным следам на доске. Он нехотя отрывается от формул.

Уотерхауз чертит на доске оси абсцисс и ординат, потом проводит колоколообразную гауссову кривую. Справа от пика пририсовывает небольшой бугорок.

— Вот высокие девушки. Проблема в этом прогибе. — Он указывает на седловину между пиком и бугорком. Потом рисует новый пик, шире и выше, который бы их скрыл.

— Этого можно добиться, подбрасывая в канал Руди сфабрикованные данные о несуществующих девушках выше среднего роста, но ниже тех, которые обслуживают «Бомбы».

— Однако теперь вы роете себе новую яму, — говорит Чаттан. Он подался вперед на вертящемся стуле и, держа сигарету перед лицом, разглядывает Уотерхауза через неподвижное облако дыма.

Уотерхауз говорит:

— Новая кривая выглядит чуть лучше, потому что я заполнил провал, но она еще не вполне колокол. Она не выгибается по краям, как положено. Доктор фон Хакльгебер это заметит. Он поймет, что кто-то подбрасывает данные в канал. Чтобы этого избежать, я бы сфабриковал еще данные, добавив необычно большие и необычно малые величины.

— Сочинили бы исключительно низких и исключительно высоких девушек, — говорит Чаттан.

— Да. Тогда кривая изогнется по краям, как положено.

Чаттан по-прежнему смотрит на него выжидающе.

Уотерхауз говорит:

— Так добавление небольшого количества данных, которые по отдельности казались бы аномальными, создает впечатление абсолютной нормальности.

— Как я и сказал, — говорит Чаттан. — Сейчас, пока мы разговариваем, наш взвод в Северной Африке растягивает колокол. Придает ему абсолютно нормальный вид.

О’кей, рядовой первого класса Джеральд Готт из Чикаго, Иллинойс, за время своей пятнадцатилетней службы в рядах Вооруженных Сил США не хватал звания каждые день. Зато он классно вырезал отбивные. Он орудовал мясницким ножом ничуть не хуже, чем Бобби Шафто — штыком, и кто скажет, что армейский мясник, экономно разделывая тушу и досконально соблюдая все санитарные предписания, спас меньше жизней, чем стальноокий боец? Война — это не только убивать нипов, фрицев, даго. Война — это еще и убивать скот. И есть его. Джеральд Готт, боец на передовой, содержал свою морозильную камеру в хирургической чистоте; только справедливо, что в ней он и встретил свою смерть.