Криптономикон - читать онлайн книгу. Автор: Нил Стивенсон cтр.№ 138

Солнце клонится к закату, порт слева сверкает огнями, как разноцветная галактика; яркие костюмы балаганных зазывал видны за милю, словно сигнальные ракеты. Однако Уотерхауз не спешит слиться с бездумной толпой матросов, солдат, морских пехотинцев, различимых только по цвету формы.

Последний раз, когда он был в Калифорнии, до Перл-Харбора, он ничем не отличался от этих ребят — только чуток толковее, на «ты» с математикой и музыкой. Теперь он знает войну, как им никогда не узнать. Он носит ту же форму, но это маскировка. С его точки зрения война, как ее понимают эти ребята, — выдумка почище голливудской картины.

Говорят, что Макартур и Паттон — решительные военачальники; мир замирает в ожидании их очередного прорыва. Уотерхаузу известно, что Паттон и Макартур в первую очередь вдумчивые потребители «Ультра-Меджик». Они узнают из расшифровок, где враг сосредоточил основные силы, потом обходят его с фланга и ударяют в слабое место. И ничего больше.

Все говорят, что Монтгомери хитер и упорен. Уотерхауз презирает Монти; Монти идиот, не читает сводок «Ультра», чем губит своих людей и отдаляет победу.

Говорят, что Ямамото погиб по счастливому стечению обстоятельств. Якобы какие-то П-38 дуриком засекли и сбили безымянные японские самолеты. Уотерхауз знает, что смертный приговор Ямамото выполз из печатающего устройства производства «Электрикал Тилл корпорейшн» на гавайской криптоаналитической фабрике и адмирал пал жертвой запланированного политического убийства.

Даже его представления о географии изменились. Дома они с бабушкой и дедом крутили глобус, прослеживая его будущий маршрут по Тихому океану от одного забытого богом вулкана к другому затерянному атоллу. Уотерхауз знает, что до войны у всех этих островков было лишь одно экономическое назначение: обрабатывать информацию. Точки и тире, путешествуя по глубоководному кабелю, затихают через несколько тысяч миль, как рябь на воде. Европейские государства колонизировали островки примерно тогда же, когда начали прокладывать глубоководные кабели, и построили на них станции, чтобы эти точки и тире принимать, усиливать и отправлять к следующему архипелагу.

Часть кабелей уходит на глубину недалеко от этого самого места. Скоро Уотерхауз отправится маршрутом точек и тире за горизонт, на край света.

Он находит пологий спуск и, вручив себя силе тяготения, спускается к морю. Под мглистым небом вода тиха и бесцветна, горизонт едва различим.

Тонкий сухой песок зыбится под ногами, образуя круглые, доходящие до щиколоток волны. Приходится снять ботинки. Песок набился в носки; Уотерхауз снимает их тоже и засовывает в карман. Он идет к воде, неся в каждой руке по ботинку. Другие гуляющие связали ботинки шнурками и повесили на брючный ремень, чтобы не занимать руки. Однако Уотерхауза коробит такая асимметрия, поэтому он несет ботинки, словно намерен пойти на руках, головой в воде.

Низкое солнце косо озаряет рябь на песке, гребень каждой дюнки рассекает вдоль острый, как нож, терминатор. Гребни флиртуют и спариваются. Уотерхауз подозревает, что их узор несет в себе глубокий и тайный смысл, но усталый мозг бастует разгадывать загадки. Отдельные участки истоптаны чайками.

В приливной полосе песок гладко вылизан волнами. Вдоль воды вьются детские следы, расходясь, как цветы гардении от тонкого стебля. Песок кажется геометрической плоскостью, затем накатывает волна, и мелкие неровности проступают в завихрении струй, бегущих назад в море. Те, в свою очередь, меняют рисунок песка. Океан — машина Тьюринга, песок — лента; вода читает знаки на песке, иногда стирает их, иногда пишет новые завихрения, которые сами возникли как отклик на эти знаки. Бредя в прибойной полосе, Уотерхауз оставляет в мокром песке кратеры, и волны их читают. Со временем океан сотрет следы, но в процессе изменится его состояние, узор волн. Эти возмущения достигнут другой стороны Тихого океана; с помощью некоего сверхсекретного устройства из бамбука и лепестков хризантем японские наблюдатели узнают, что Уотерхауз здесь шел. В свою очередь, вода, плещущая у его ног, несет сведения о конструкции винтов и численном составе японского флота, просто ему не хватает ума прочесть. Хаос волн, наполненный зашифрованной информацией, глумится над разумом.

Война на суше для Уотерхауза окончена. Теперь он ушел, ушел в море. С самого приезда в Лос-Анджелес это первый случай на него, на море то бишь, взглянуть. Какое-то оно чересчур огромное. Прежде, в Перл-Харборе, оно было ничем, пустотой; теперь представляется активным участником и вектором информации.

Вести на нем войну — это же можно рехнуться. Каково это, быть Генералом? Годами жить среди вулканов и диковинных растений, забыть дубы, пшеничные поля, снег и футбол? Сражаться в джунглях с кровожадными японцами, выжигать их из пещер, теснить с утесов в море? Быть восточным деспотом — властелином над миллионами квадратных миль, сотнями миллионов людей? Единственная твоя связь с реальными миром — тонкая медная жилка, протянутая по океанскому дну, слабое блеянье точек и тире в ночи? Что при этом происходит в твоей душе?

Когда австралиец из «томми» распылил их сержанта на молекулы, Гото Денго и его товарищи остались без карты, а без карты в джунглях Новой Гвинеи очень, очень плохо.

В другом месте можно было идти вниз до самого океана и дальше вдоль берега, пока не наткнешься на своих. Однако здесь берегом идти еще труднее, чем джунглями, поскольку все побережье — цепочка малярийных болот, кишащих охотниками за головами.

Они находят японский аванпост просто по звукам взрывов. В отличие от Гото Денго у пятой воздушной армии США с картами все в порядке.

Непрестанный грохот бомбежки в каком-то смысле даже успокаивает. После встречи с австралийцами у Гото Денго закрались опасения, которые он не решается высказать вслух: как бы, дойдя до места, не застать там врагов. Тот, кто смеет такое помыслить, недостоин быть воином императора.

Так или иначе, рев бомбардировщиков, гул взрывов и вспышки на горизонте ясно показывают, где японцы. Один из товарищей Гото Денго — деревенский парнишка с Кюсю. Энтузиазм заменяет ему еду, воду, сон, лекарства. Всю дорогу через джунгли парнишка ободряет товарищей, вслух мечтая о том, как они услышат зенитки и увидят горящие американские самолеты.

Этот день так и не наступает. Однако они приближаются к аванпосту. Его можно найти с закрытыми глазами по дизентерийному и трупному смраду. Как раз когда вонь становится невыносимой, парнишка с Кюсю вдруг странно хрюкает. Гото Денго оборачивается и видит у него во лбу аккуратную овальную дырочку. Парнишка в корчах падает на землю.

— Мы — японцы! — кричит Гото Денго.

Бомбы норовят все время падать и взрываться, поэтому требуется рыть бункеры и одиночные окопы. К несчастью, поверхность земли совпадает с зеркалом грунтовых вод. Следы заполняются ржавой жижей раньше, чем успеваешь вытащить ногу из хлюпающей грязи. Воронки от бомб — аккуратные круглые озерца. Нет ни транспорта, ни вьючной скотины, ни домашней живности, ни строений. Куски обгорелого алюминия, возможно, были когда-то самолетами. Есть несколько тяжелых орудий, но дула покорежены взрывами, металл изъеден мелкими оспинами. Пальмы — пни, из которых торчат несколько щепок, направленных от последнего взрыва. Там и сям на красной глинистой равнине кормятся чайки. У Гото Денго есть подозрение, что именно они там клюют; догадка подтверждается, когда он разрезает ногу осколком человеческой челюсти. Здесь разорвалось столько зарядов, что каждая молекула воды, земли, воздуха пропахла тринитротолуолом. Запах напоминает Гото Денго о доме; этим же веществом хорошо убирать породу, которая преграждает тебе путь к рудной жиле.