Прутский поход. Поражение на пути к победе? - читать онлайн книгу. Автор: Елена Белова cтр.№ 17

К концу 1700 года в России насчитывалось 3 драгунских полка и 29 пехотных полков, составивших три дивизии. Командирами дивизий царь назначил генерала Ф.А, Головина, полковника князя А. И. Репнина, бригадира А.А. Вейде. За активность и качественную подготовку набранной дивизии Репнина царь в возрасте 32 лет произвел в чин генерала от пехоты, который приравнивался к генерал-аншефу.

Военные реформы «съели» почти весь государственный запас. В 1701 году на армию и флот расходы составили 78 % от бюджета страны. На решение социальных проблем оставалось менее четверти государственной казны. Е.В. Тарле дал высокую оценку петровским мероприятиям: «И нужно сказать, что Петр, проводя свою военную реформу на уже имевшемся национальном фундаменте, создал, в конце концов, русскую армию гораздо более высокого типа, чем чисто наемные армии большинства тогдашних европейских государств. Петровская армия по самому существу дела, по своей природе, была армией уже нового образца, имевшей национальный характер». По мнению С.М. Соловьева, В.В. Голицын намеревался изменить только сухопутные войска, а Петр I пошел дальше.

В 1705 году Петр I ввел рекрутскую повинность. Поначалу рекрутские наборы набирались с определенного числа дворов. Крестьяне неохотно отдавали своих детей в армию. Взрослый сын — это рабочие руки. Поэтому постепенно сложилась практика выкупа рекрута из бедной малоземельной семьи или отправляли бобыля, у которого не было ни семьи, ни земельного участка. А царь мечтал о крепких и здоровых солдатах. Он еще только видел во снах, как будут строиться новые крепости, как будут осваиваться новые земли, как побегут молочные реки по новым торговым дорогам.

В 1705 году чрезвычайный посланник Англии в Москве Ч. Уитворт писал статс-секретарю Р. Гарлею: «Царь положил широкое основание развитию своих морских и сухопутных сил. Мощью собственного гения, почти без сторонней помощи, он достиг успехов, превосходящих всякия ожидания. И вскоре, конечно, возведет свое государство на степень могущества, грозную для соседей, особенно для Турции».

Сразу после подписания Константинопольского договора становилось ясно, что в турецкой столице нужны люди, которые могли бы направлять турецкую внешнюю политику в нужное для России русло с учетом войны на Балтике. В 1701 году шел поиск такого человека. На смену Украинцеву царь отправил князя Дмитрия Голицына. В Яссах Голицын встретился с господарем Молдавии Константином Дукой. Проезжая через Валахию, Голицын провел переговоры с Брынковяну. В российском подданстве, как просил валашский господарь, ему отказали, правда не напрямую. Стремясь заручиться поддержкой союзника, русский посол уверил Брынковяну, что в случае, если турецкое правительство узнает о его сношениях с Москвой и лишит его должности, господарю предоставят политическое убежище в России. В Стамбуле турки не хотели принимать нового резидента. Вопрос о свободе мореплавания, который тот с ходу решил поднять с визирем, был отвергнут. Иерусалимский патриарх рекомендовал Голицыну: «Не говори больше о черноморской торговле, а если станешь говорить, то мир испортишь, турок приведешь в сумнение и станут приготовлять войну против государя твоего. Турки хотят засыпать проход из Азовского моря в Черное и на том месте построить крепости многие, чтоб судов московских не пропустить в Черное море. Мы слышим, что у великого государя флот сделан большой и впредь делается, и просим бога, чтоб он вразумил и научил благочестивейшего всех нас, православных христиан, государя царя Петра Алексеевича тем флотом своим избавить нас от пленения бусурманского. Вся надежда наша только на него, великого государя. А турки сильно того флота опасаются, и для той причины не изволь, бога ради, говорить, а если станешь говорить, то непременно засыплют ход, и в том надежда наша будет помрачена, а наше избавление может прийти только через Черное море, когда же засыпан будет ход, то хотя бы сто тысяч судов наделано было у великого государя, нельзя им будет плавать по Черному морю. Турки знают, что тот флот строится на них, и ты хоть тысячу раз говори, добровольно не отворят ход по Черному морю; великий государь может своею волею отворить ход Черного моря, а не просьбою у турок». Посла попросили отбыть восвояси несолоно хлебавши.

Указом от 2 апреля 1702 года для подержания равновесия на Юге, «для лучшего и состоятельнейшего оного мира охранения» в Турцию царь отправил П.А. Толстого. В 1694 году Толстой служил воеводой в Великом Устюге — месте далеком и неперспективном. Казалось бы, у воеводы было много способов иметь доходных статей, особенно если принять во внимание, что город находился на пересечении торговых путей. Но в плане политической карьеры шансы были, увы, невысоки. Будучи в Архангельске, молодой Петр Алексеевич встретился со сторонником лагеря Милославских, поддержавшего в свое время Софью. Личные контакты с царем круто изменили жизнь «опального» воеводы. Петр простил ему старые грехи, хотя, как говорят, в минуты откровенности припоминал ему их. Как-то, взявши Толстого за голову, царь произнес: «Эх, голова, голова! Не быть бы тебе на плечах, если б не была так умна». Уже в преклонном возрасте Толстой посетил вместе с волонтерами Италию (1697). Это было первое серьезное поручение, которое доверили 52-летнему служащему, имевшему низший чин стольника. За границей Толстой прошел обучение морскому делу и показал незаурядные способности к изучению языков, 14 апреля 1702 года состоялась встреча Петра I и воеводы в Воронеже, где царь лично экзаменовал прибывшего волонтера. Российский историк Я.Е. Водарский отмечает, что Толстой не сумел стать специалистом в морском деле. Но всем ли надо быть капитанами и штурманами? Находясь в европейской поездке, Толстой обратил внимание на крепостные сооружения, особенно в Польше и Померании, с интересом осмотрел частные коллекции немецкого, русского, турецкого оружий. В городах и окружавших замки укреплениях, через которые проезжал путешественник, им были исследованы принципы сторожевой службы, изучена крепостная артиллерия, подсчитано количество фортеций, мостов. Зоркий взгляд подмечал все. Природа, географическая среда, жизнь населения, исторические памятники нашли отражение в «Записках» Толстого. В Неаполе он познакомился с приемами подрыва порохом. По пути на Мальту корабль, на котором плыл Толстой, столкнулся в бою с турками. Царь не читал «Записок», но после путешествия он присвоил Толстому чин тайного советника, сенатора, дал деревни. Путешествуя, Толстой выучил итальянский, а дипломатическим языком в Стамбуле являлся «язык солнца». С февраля по апрель 1702 года в Посольском приказе шла интенсивная работа. Дьяки и подьячие, переписчики составляли «Тайные статьи» для П.А. Толстого. Пять статей, с девятой по четырнадцатую, Петр I сочинил собственноручно. При отправке Толстого российским послом в Турцию, ему предписывалось заниматься разведывательной деятельностью, выяснить, каковы ближайшие планы султанского правительства в отношении России, будет ли султан «государство в покое или в войне содержать». В секретной инструкции рекомендовалось собрать сведения о составе турецкой армии, методах обучения пехоты, конницы, артиллерии (традиционных или европейских), количестве, типах, вооружении кораблей, крепостных сооружений. «Будучи при султановом дворе, выведывать и описать тамошнего народа состояние, какое там правление, кто правительственные лица, какие у них с другими государствами будут поступки в воинских и политических делах, какое устроение для умножения прибыли или к войне тайные приготовления, против кого, морем или сухим путем? Какие государства больше уважают, который народ больше любят? Сколько собирается государственных доходов и как? В казне перед прежним довольство или оскудение? Особенно наведаться о торговле персидской. Сколько войска и где держат в готовности и сколько дается ему из казны, также каков морской флот и нет ли особенного приготовления на Черном море? В Черноморской протоке, что у Керчи, хотят ли какую крепость делать, где, какими мастерами или хотят засыпать и когда? Конницу и пехоту после цесарской (австрийской) войны не обучают ли европейским обычаем теперь, или впредь намерены так делать, или по-старому не радят? Города — Очаков, Белгород на Днестре, Килия и другие укреплены ль и как, по-старому ли или фортециями, и какими мастерами? Бомбардиры, пушкари в прежнем ли состоянии или учат вновь, кто учит, и старые инженеры и бомбардиры иноземцы ли или турки, и школы есть ли? По патриархе иерусалимском есть ли другой такой же желательный человек: о таких через него проведывать. С чужестранными министрами обходиться политично, к ним ездить и к себе призывать, как обычай во всем свете у министров при великих дворах; только смотреть, чтоб каким упрямством или невоздержанием не умалить чести Московского государства. Между прочими разговорами с министрами турецкими говорить и о том (если только это не возбудит подозрения), чтоб учредить до Киева почту».