Сирия и Палестина под турецким правительством - читать онлайн книгу. Автор: Константин Базили cтр.№ 59

Во всяком движении войск жители привыкли видеть угрозу нового набора; деревни пустели, базары закрывались, все пребывало в трепетном ожидании. Мухаммедане завидовали участи христиан и евреев, для которых отчуждение от службы под знаменами правоверных вместо уничижения становилось дорогим преимуществом. Несчастные мусульмане, жители городов, были до того унижены в самом религиозном их чувстве, что люди благородного звания записывались в кавасы, в служители, в конюхи у европейских консулов, даже у их агентов и драгоманов из подданных султана, из презренных райев, чтобы, в силу трактатов, обеспечивающих неприкосновенность людей в службе консульских домов, избегнуть строевой службы.

В этом отношении по крайней мере беспощадная строгость Ибрахима была спасительна для христиан. Она всего более укротила грубый фанатизм мусульман, упитанный вековой анархией Сирии и переходящий из поколения в поколение со времени кровавых споров за Святую землю с крестоносцами Запада. Ибрахим заблаговременно постиг, что религиозный фанатизм сирийских мусульман, заменяя в них, как и во всех азиатских племенах, чувство народности, развивает анархические их наклонности. Мы видели предписание, данное Ибрахимом из-под Акки всем властям Палестины в пользу поклонников и святынь христианских. Предписание это было программой политики Ибрахима относительно сирийских христиан, программой, основанной не только на правосудии, но и на общественной пользе и на хозяйственном расчете. Льготы, дарованные христианам, придали новую жизнь земледелию, торговле и промышленности в период египетского владычества. Дотоле христианское народонаселение служило игралищем турецких пашей, их фанатизма и их корысти. На христиан они изливали свой гнев, когда бушевали мухаммеданские племена. Их облагали пенями, когда нуждались в деньгах. Презрением к ним или гонениями на них старались паши заслужить любовь и доверие своих мусульман. Усердие к исламу всегда выражается ненавистью к другим вероисповеданиям. Христианское народонаселение отдохнуло и оправилось несколько от вековых своих испытаний в кратковременный период египетского владычества.

Дело неслыханное в Османской империи: христианам была предоставлена свобода везде обновлять свои храмы и монастыри и даже строить новые, не покупая ни свидетельства мусульманского суда (илам) в необходимости починок и построек, ни соизволения местных властей, ни содействия лиц, управляющих умами правоверной черни. В святынях палестинских, принадлежащих совокупно двум или трем исповеданиям, это право починок и построек подвержено законным ограничениям мусульманского духовного судопроизводства для обеспечения прав, присвоенных каждому из вероисповеданий. Но когда уже эти тяжбы между самими христианами, проистекающие от смежности поклонений, или от совокупности, или от противоположности прав, слишком неопределительных по самому существу своему, когда эти неизбежные тяжбы получали законное решение в мехкеме, каждое из вероисповеданий продолжало пользоваться предоставленным ему правом, не покупая уже соизволения пашей на исполнение духовного приговора мухаммеданского суда, как это водилось прежде.

Уничижение христиан, основанное на коренных законах турецкой империи, простирается до того, что ни в каком случае не может быть принято свидетельство христианина противу мухаммеданина, даже епископа или примата-христианина противу последнего бродяги-мусульманина ^[206]. Ученые-юрисконсульты, которых решения служат авторитетом в мухаммеданском судопроизводстве, логическими доводами из Корана постановили целый ряд оскорблений, преследующих христианина в частной семейной жизни. Ему запрещено ездить на коне, носить одежду яркого цвета и проч., и проч. Каприз правоверной черни во всякой местности добавил еще какое-нибудь оскорбление, которое обратилось в обычай и имеет силу закона. В Тараблюсе, например, не позволяется христианам нести на руках тела умерших. Они [христиане] должны вьючить тело на осла и терпеть на дороге к кладбищу поругания правоверной черни.

Ибрахим не был вправе коснуться духовного закона империи; по крайней мере облегчил он участь христиан воспрещением тех оскорблений, которые не постановлены законом. Гражданским властям было приказано избегать по возможности разбирательства в мехкеме спорных дел между христианами и мухаммеданами и соблюдать правосудие к подданным без различия вероисповеданий. Воспрещение ярких цветов платья и езды на коне, без сомнения, не столь обидно для народа, как закон о свидетельстве. Но подобные воспрещения служат выражением постоянной обиды, пятном отвержения на целом народе и тем самым питают в мусульманах обычную их спесь. Ибрахим приказал христианам надеть белые чалмы и любое платье и разъезжать верхом в самом Дамаске, в этом святом граде ислама, где ежегодное стечение поклонников, идущих в Мекку, возжигает периодически фанатизм в правоверной черни, в толпе нагих дервишей и изорванных сеидов, потомков Мухаммедовых, этого многочисленного и пестрого народонаселения базаров дамасских. В таком нововведении толпа видела осквернение заветных прав святого града Дамаска, преддверия Каабы и сада райского ^[207]. Но первый дервиш, который в исступлении гнева бросил грязь и проклятия на голову христианина, одетую в белую чалму, получил по повелению Ибрахима сто ударов плетью по пятам, и чернь утихла. Улемы и законники дамасские, оскорбленные не менее черни белой чалмой христиан, осмелились спросить у Ибрахима, каким образом отличать теперь правоверного от гяура, чтобы не согрешить по неведению заветным приветствием «алейкюм селям» («мир с вами»), которое по закону не подобает гяурам. Ибрахим, который мало заботился об этих богословских тонкостях, но основательнее улемов знал историю ислама, отвечал наотрез, что первые халифы, проповедники закона, сами надевали простую черную чалму вместо тех причудливых и разноцветных зданий, коими красятся теперь головы толкователей закона, и что мусульманина подобает узнавать только в мечети, христианина в церкви, а вне мечети, вне церкви в его глазах нет различия между ними.

И улемы, и чернь, и все сословия были принуждены покориться непреклонной воле Ибрахима, которого снисходительность к христианам усугубляла общее негодование мусульман на рекрутство и на налоги. С другой стороны, мусульмане со злобой видели, что в службе египетской почести и власть были доступны христианам. Правда, и при Джаззаре, и при Абдаллахе, и при других пашах бывали саррафы (банкиры), уполномоченные от своих повелителей для управления всеми их делами, но влияние этих саррафов было только влиянием раба, пресмыкавшегося во прахе пред своим властелином, осужденного переносить самые грубые оскорбления от последних его слуг и действовать только впотьмах.