Маленков. Третий вождь Страны Советов - читать онлайн книгу. Автор: Рудольф Баландин cтр.№ 64

Разъехались по домам. И вот тов. Маленков мне домой звонит, говорит: «Хочу посоветоваться насчет доклада». Приехал. «Знаешь, — говорит, — я хочу в докладе о государственном бюджете поставить вопрос об улучшении социального обеспечения в стране».

А надо вам сказать, что этот вопрос только начинал по-серьезному готовиться. Говорю ему: «Позволь, ведь этот вопрос еще совсем сырой, его только готовят, никакого решения еще нет. О чем же ты будешь говорить? Неужели ты хочешь пятаки раздавать, сделать народу какие-то посулы?»

Дело социального обеспечения — сложное дело. Здесь тому пятак, тому гривенник прибавить, то можно и дешевенькую славу снискать. Скажут, сам тов. Маленков декларирует новые положения о социальном обеспечении. Тов. Маленкову нужна была эта дешевенькая слава. Эта песня из той же оперы, как и его выступление на V сессии Верховного Совета СССР.

Если говорить о пенсиях, то этот вопрос, конечно, можно упорядочить. Здесь не может быть двух мнений. Не надо его решать так, как решает партия все другие вопросы».

В этих словах Хрущева проскальзывает мысль о том, что улучшение жизни советского народа — само по себе дело второстепенное. Для него как партийного функционера важно, чтобы такие меры исходили от имени партийного руководства (и лично от него). Его беспокоило усиление позиций Маленкова, укрепление его авторитета в народе. Этого ни ему, ни его соратникам не нравилось.

Как бы смягчая напор на Председателя Совета Министров СССР и переводя критику в плоскость личных недостатков, Хрущев счел нужным завершить свое выступление так:

«Мы не сомневаемся в честности слов тов. Маленкова, но я очень сомневаюсь в его возможностях проведения твердой линии: у него нет твердого характера, хребта не хватает. Обменивались мы мнениями на этот счет, в частности, с тов. Молотовым, говорили, что, вот, Черчилль рвется к встрече с Председателем Совета Министров СССР, и, право, боязно, что, если он сюда приедет и наедине будет говорить с Маленковым, тот может испугаться, сдаться. Конечно, нельзя требовать от тов. Маленкова подтверждения противного, ибо нельзя это подтвердить и доказать, как математическую формулу. Но я вижу, что нет у него характера, если человек нередко теряется, заискивает перед другими.

Вопрос этот очень серьезный, и на такие веши надо смотреть трезво. Руководство такой великой партией, как наша Коммунистическая партия, руководство такой великой страной, как Союз Советских Социалистических Республик, приумножение и дальнейшее развитие всего, что накоплено нашей партией, во многом зависит от того, кто стоит у руководства и как проводит он линию, намеченную партией, как претворяет в жизнь советы великого основателя нашей партии и Советского государства В. И. Ленина и верного продолжателя его дела И. В. Сталина.

Помню, как однажды товарищ Сталин, когда был старым, говорил:

«Смотрите, как было. Ленин только власть взял, ничего у нас еще не было, а весь капиталистический мир ругал и буржуев не боялся. Наоборот, они смертельно боялись его. Смотрите, не трусьте, не отступайте от нашей линии, твердо и смело идите вперед».

Вновь Никита Сергеевич, словно по инерции, ссылается на Иосифа Виссарионовича как на высший авторитет. Судя по всему, у него еще не возникло даже намека на мысль о развенчании культа личности Сталина. Когда она могла появиться? Каким образом и почему созрела в его голове?

Вряд ли по этому поводу он даст ответ в своих воспоминаниях. Ответ, как я думаю, может подсказать еженедельный общественно-политический и литературно-художественный журнал «Огонек» (главный редактор A. B. Софронов) за вторую половину 1955 года. В нем постоянно мелькают фотографии Хрущева. Ничего подобного не было при Сталине, фотографии которого появлялись в журнале редко.

Вот Хрущев на воздушном параде в центре руководителей партии и правительства; справа от него Булганин, слева — Маленков. Через страницу — Хрущев и Булганин в центре лиц, присутствовавших на приеме в посольстве США. В том же июле видим его вместе с Булганиным, Молотовым и Жуковым на совещании глав правительств четырех держав. Затем большой фоторепортаж о том же событии, где главные действующие лица — Хрущев и Булганин. В августе — фоторепортаж о приеме у Булганина, где трижды на переднем плане Хрущев. Национальный праздник Румынии — и снова Никита Сергеевич. В сентябре на переговорах между правительственными делегациями СССР и ГДР на первом плане Хрущев. Приехала правительственная делегация Финляндии — он тут как тут, в центре…

Интересно, что Булганин почти везде позирует, тогда как Хрущев держится совершенно естественно и уверенно. На мой взгляд, все говорит о том, что бразды правления не только партией, но и страной окончательно перешли в его руки. Это была победа не только его лично, но всей партийной номенклатуры. Теперь Никите Сергеевичу, пожалуй, стало слишком тесно в доселе привычном прокрустовом ложе верного соратника Сталина. Пришла пора создавать собственный культ. Не об этом ли он втайне мечтал многие годы?

В июле 1955 года на очередном Пленуме ЦК КПСС был отодвинут на второй план Молотов, вряд ли ожидавший такого поворота событий. При помощи Микояна и Булганина, а также изменивших Маленкову еще недавних его союзников Жукова, Первухина и Сабурова Хрущев добился избрания в Президиум ЦК КПСС своих сторонников Суслова и Кириченко.

14 февраля 1956 года открылся XX съезд КПСС. Он стал триумфальным для партийных функционеров и лично Хрущева. Он выставил себя инициатором тех реформ, которые начал Маленков. Более того, осмелел настолько, что зачитал уже после исчерпания повестки дня съезда секретный доклад, в котором обвинил Сталина во всех ошибках и злоупотреблениях властью за последние 30 лет. В этом выступлении он многократно преувеличил масштабы репрессий. О своих преступлениях не упомянул вовсе. Привел даже такое нелепое утверждение, будто Верховный главнокомандующий руководил военными действиями по глобусу.

Это была, по сути дела, проверка многих крупных партийных деятелей и военачальников на честность и мужество. Например, прославленный до неприличия Г. К. Жуков прекрасно знал, как Сталин руководил военными операциями, порой называя конкретные деревни и высоты, то есть оперируя тактическими картами крупного масштаба. Руководители органов государственной безопасности прекрасно знали, сколько было заключенных в лагерях в каждом году и какой процент составляли «политические», потому что они предоставили Хрущеву эти данные. Почти все делегаты прекрасно знали, как свирепствовал Хрущев во время репрессий.

Первый секретарь КПСС, ставший руководителем страны, выставляя себя борцом за правду, нагло и прилюдно лгал. Многие это прекрасно понимали. Но никто из осведомленных гражданских и военных деятелей ни тогда, ни позже не подняли свой голос в защиту правды.

«В докладе на XX съезде, — пишет Владимир Карпов, — было не только осуждение «культа», но произошло и саморазоблачение Хрущева как предателя, который долгие годы скрывался под личиной единомышленника Сталина. Об этом красноречиво свидетельствует «высший пилотаж» подхалимажа, продемонстрированный Хрущевым на XVIII съезде, в марте 1939 года, когда он умудрился за 20 минут 32 раза лизнуть вождю одно место! Он называл Сталина «гениальным руководителем», «вождем», «великим» (7 раз), «родным», «величайшим гением человечества», «учителем» и в то же время «другом украинского народа».