Полигоны смерти? Сделано в СССР - читать онлайн книгу. Автор: Рудольф Баландин cтр.№ 45

На этих примерах видно, как тесно переплетены между собой научные, экономические, социальные, политические, экологические проблемы. Даже если есть возможность выяснить ход изменений природной среды и принять меры для борьбы, например, с опустыниванием, истощением и загрязнением вод и прочими экологическими бедствиями, одного этого совершенно недостаточно. Требуется иметь необходимые экономические ресурсы и государственную политику, ориентированную на оздоровление общества и окружающей природной среды.

Можно возразить: но есть же общественное мнение, которое может заставить имущих власть и капиталы действовать надлежащим образом, а не так, как им выгодно. На то и существует демократия!

Так-то оно так (в теории и демагогии), да не совсем. Некогда A.Л. Чижевский не без наивности предполагал, что на психологию общества влияют всплески солнечной активности. В действительности несравненно более сильное и направленное воздействие на общественное мнение оказывают в настоящее время массовая печать и электронные СМРАП. Все зависит от того, в чьих руках они находятся и какие используются психотехнологии для обработки доверчивой публики.

История проекта переброски части стока северных рек на юг показывает, что в разгар пропагандистской кампании мнение отдельных специалистов полностью заглушается; абсолютно преобладает то, которое выгодно определенным влиятельным группам и кланам. Поэтому о необходимости канала кричали тогда, когда в нем еще не было острой нужды, о его вреде — когда он был очень необходим, а вновь заговорили о его достоинствах уже в начале XXI века, когда создать его стало практически невозможно.

…Итак, чтобы предотвратить или хотя бы замедлить снижение уровня Каспия, было принято решение соорудить дамбу, отсекающую от моря залив Кара-Богаз — огромный испарительный бассейн. На этот счет у меня сложилось противоположное мнение. Но авторитетные специалисты высказались за строительство дамбы, найдя полное понимание у руководящего начальства. Дамбу построили, Кара-Богаз, где добывался мирабилит, загубили, уровень Каспия стал повышаться, и вскоре пришлось дамбу взорвать.

Скептические соображения по поводу великого канала и в связи с динамикой уровня Каспия мне удалось опубликовать лишь в собственной книге «Пульс земных стихий» (1975). Высказываться с подобными сомнениями в широкой печати или на радио мне никто не позволил.

Сейчас, более трех десятилетий спустя, было бы приятно сознавать свою проницательность: мол, предусмотрел то, что крупнейшие наши специалисты не предвидели. К сожалению, гордиться тут особенно нечем. Со своих позиций были, пожалуй, правы и те, кто не позволил мне выступить с сомнениями.

Впору припомнить анекдот о Ходже Насреддине. К нему пришел один сосед жаловаться на другого, и Ходжа с ним согласился. Пришел второй сосед, пожаловался на первого, и с ним

Ходжа тоже согласился. Жена Насреддина, слышавшая эти разговоры, возмутилась: «Как тебе не стыдно так соглашаться, не могут же они оба быть правы!» Ходжа вздохнул: «И ты права, жена».

Но в нашем случае ситуация именно такова. У каждой стороны есть свои аргументы, с которыми можно согласиться.

Постоянное снижение уровня Каспия за длительный период делало наиболее вероятным предположение, что так будет продолжаться при незначительных колебаниях и впредь. В начале XX века уровень моря продолжал медленно понижаться. Особенно быстро этот процесс пошел с 1930 по 1941 год. Это было вызвано, по-видимому, последствиями сильнейшей засухи 1930–1931 годов.

Гидрологам проще всего учитывать поверхностный сток. А он был ослаблен отбором воды на орошение и на заполнение чаш водохранилищ. На сток рек влияют выпадающие в их бассейнах осадки. Однако более или менее точный долговременный гидрометеорологический прогноз практически невозможен. Были серьезные основания предполагать, что Каспий и впредь будет мелеть. К тому же специалисты по вполне понятным причинам ориентируются на худшее развитие событий.

Другое дело, если бы у меня были сколько-нибудь весомые аргументы в пользу своего предположения. Недостаточно сказать: теперь водохранилища заполнены, отбор воды для промышленности и сельского хозяйства остается примерно на одном уровне, водоносные горизонты пополнились, а потому стабилизируется и уровень моря.

Логика в таких рассуждениях есть. Но этого мало. Отсутствуют даже приблизительные подсчеты. А без количественных показателей нельзя говорить об инженерном подходе к проблеме. Так, общие соображения, не более того.

Иное дело, скажем, обстоятельная статья двух специалистов — члена-корреспондента АН СССР Г.В. Воропаева и доктора географических наук А.Н. Косарева, опубликованная в популярном академическом журнале «Природа» (1981, № 1). В ней обстоятельно, с картами и графиками было показано, насколько трудно регулировать уровень Каспийского моря. Отмечалось, в частности, усилившееся загрязнение Волги и Каспия. Авторы признали, что отчленение Кара-Богаз-Гола от моря — мера полезная, а вот пересечь дамбой Каспий или соединить его каналом с Черным морем не имеет смысла. В то же время они поддержали проект переброски в бассейн Волги части стока северных рек Европейской части России.

Интересно их признание: оказывается, экономисты так и не подсчитали, какие были потери народного хозяйства из-за понижения уровня моря и какие могут ожидаться при его последующем снижении или повышении. Это заставило меня вспомнить, что даже когда начались работы по прокладке Байкало-Амурской железнодорожной магистрали, не было готово экономическое обоснование проекта. Неудивительно, что при такой работе на высоком государственном уровне плановиков-экономистов трудно было ожидать в дальнейшем успешного развития народного хозяйства страны.

Итак, предпринятые для спасения Каспия меры оказались напрасными. Но прежде чем обрушивать критику — задним числом — на тех, кто подготовил этот проект и принял его к исполнению, надо попытаться представить себя на их месте. Ведь им приходилось действовать в условиях дефицита информации, без сколько-нибудь точных данных о том, как будет меняться уровень моря. А это уже не их вина, а беда современного естествознания.

В период так называемой перестройки в СССР был необычайный экологический бум, о масштабах которого современные граждане России могут иметь лишь слабое представление. Да и память начинает деформироваться и угасать под напором постоянных сообщений о преступлениях и катастрофах, с которых нередко начинаются последние известия.

А ведь тогда, всего лишь два десятка лет назад, даже Черное море называлось акваторией страшных бедствий. Когда-то из Понта Эвксинского (греч. — Моря Гостеприимного) оно превращалось, судя по ряду публикаций, в отравляемую сероводородом, ядохимикатами и нефтепродуктами акваторию.

Писали о том, что сероводородные зоны «пошли в наступление» и у берегов Одессы привели к гибели рыбные промыслы. Причина — в снижении поступления в черноморскую воду кислорода. В загрязненной промышленными стоками среде гибнут водоросли и планктон, которые вырабатывают этот животворный газ.