Алексеевы - читать онлайн книгу. Автор: Степан Балашов cтр.№ 46

Страница

Наша серенькая кошка

Простудилась у окошка.

Испугались не на шутку

Мы за бедную Машутку

И решились, сгоряча,

Звать профессора-врача.

Я немедленно лечу

К знаменитому врачу.

Доктор, дома Вы? Да! Дa!

Помогите нам – беда!

Наша серенькая кошка

Простудилась у окошка,

И теперь у бедной Маши

Сильный жар, озноб и кашель.

Я могу Вам дать совет:

Чтоб избегнуть лихорадки

Надо выпить кофе сладкий,

А потом лежать в постели

С теплым бинтиком на теле.

Испугались вы напрасно,

Это все же не опасно.

Я от доктора иду

Повторяю на ходу:

Чтоб избегнуть лихорадки,

Надо выпить кофе сладкий,

А потом лежать в постели

С теплым бинтиком на теле.

Но в ту минуту

Я рецепты перепутал

И явился от врача,

Оглушительно крича:

Чтоб избегнуть лихорадки

Надо скушать бинтик гладкий,

А потом лежать в постели

С теплым кофеем на теле!

Все, с большущим увлеченьем,

Принялися за леченье.

Добрый дедушка Прокофий

Заварил душистый кофе,

Перелил тот кофе в миску

И облил из миски киску.

Киска прыгает, как мяч…

Что за средство?!

Вот так врач!!

Больше доктор мне не нужен…

Если я, друзья, простужен,

Говорю я тете Анне:

Завари мне кофе в ванне».

Нa этом я заканчиваю повествование о Петре Сергеевиче Оленине-младшем.

Остается досказать, как на обратном пути из Шебекино в Ленинград мы долгие часы сидели в полной неизвестности на вокзале в Белгороде, в чаянии купить билеты хоть на какой-нибудь поезд, который мог бы нас довезти если не до Ленинграда, то хоть до Москвы.

Коротая время, я и Тиса стали играть в игру «Военно-морской бой». Играющие расчерчивают квадратный планшет из ста клеток, со сторонами по десять клеток и, аналогично шахматной доске обозначают клетки планшетов буквами по горизонтали и цифрами по вертикали. По своему усмотрению играющие размещают на планшетах различные типы «военных кораблей» – прямоугольники, занимающие, каждый, две, три, четыре, пять клеток на планшете – они изображают канонерки, подводные лодки, крейсеры, дредноуты.

Играют следующим образом: противники, поочередно «давая залпы» – называя наименования клеток планшетов, например, 2В, 4К, 7Д (залп из трех выстрелов), стараются «попасть» в «кораблипрямоугольники противника – и, в конечном итоге, все „корабли“ противника „уничтожить“. Если на названных клетках оказывается расположенным какой-то „корабль“, он считается „пораженным“, но, чтобы „уничтожить“ его, надо назвать все клетки, на котором „корабль“ расположен. При „поражении“ противник объявляет, например: „одно попадание в дредноут, другое – в канонерку“.

Вот мы с Тисой, чтобы скоротать время, сидели и по очереди называли клетки планшетов и «пораженные военные корабли». А мама наша, сидя, подремывала после довольно утомительного переезда на местном поезде из Шебекина в Белгород.

А по соседству с нами все вертелся невзрачного вида неряшливый мужичонка, который, видимо, прислушивался к тому, что мы с Тисой говорили, и наши дредноуты, подводные лодки и канонерки вызвали у него подозрение – уж не шпионы ли мы?!

В то время Белгород был пограничным городом между РСФСР и Украиной, – мало ли что может случиться на границе! К тому же я был явно необычно одет – в короткие золотистого цвета атласные штаны и атласную же лиловую рубашку, сшитые из маминых сценических костюмов, таких там, в «пограничном Белгороде», отродясь никто не видывал, а эти разговоры про поражение крейсеров и подводных лодок… ясно, диверсант, шпион!

Закончив играть, я вышел на перрон, посмотреть нет ли надежды на приход какого-нибудь поезда, и вот тут, как из-под земли, «вырос» передо мной высокий человек из железнодорожной военизированной охраны; он сказал, чтобы я шел за ним, и привел меня, тут же на перроне, в какую-то комнату с зарешеченным окном, в которой были еще двое военных, начавших меня допрашивать – кто я, почему и для чего я здесь, с кем и про какие канонерки и подводные лодки я говорил? Узнав, что я не один, а с матерью и сестрой, послали человека за ними и через несколько минут привели маму и Тису, и допрос, уже троих, возобновился. Пришлось все подробно объяснять – для чего и к кому приехали, и спасло нас упоминание имен Жени Генкста и его отца Владислава Антоновича, которых, видимо, знали и которым верили. Послали за Владиславом Антоновичем, привезли его, и после того как он нас опознал и подтвердил рассказ о том, почему мы оказались в Белгороде, нас отпустили. К вечеру нам удалось купить билеты и уехать из злополучного Белгорода.

Вот среди какой «пролетарской бдительности» мы все еще жили в 1928 году, спустя 11 лет после Октябрьской революции. Впрочем, в 1928 году назревали, а может быть, уже и начались (я не помню) военные события на КВЖД, но это же на Дальнем Востоке…

Где-то в короткий период НЭПа, с его успешно расцветающей и укрепляющейся экономикой страны, что было в середине двадцатых годах, в городах, в особенности тех, что располагали высшими и средними учебными заведениями, стал наблюдаться интенсивный приток людей, и особенно заметно это было в Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове и других больших культурных центрах. Люди ехали в города на заработки и многие из них жаждали учиться, жаждали получить образование, к которому, с укреплением советской власти, открылась широкая дорога для всех желающих. Плакаты наглядной агитации, повсюду развешанные, гласили: «Ученье – свет! А неученье – тьма!», «Учиться, учиться и учиться!!!»

Разрушенная за годы после Октябрьской революции во время гражданской войны промышленность бывшей царской России, необходимость освоения новых для Советской России отраслей промышленности и науки настоятельно требовали обучения новых специалистов, ибо старые, дореволюционные инженерные и научные кадры частично эмигрировали, частично были уничтожены, а среди сохранившихся было много относившихся отрицательно к новой власти, не хотевших на нее работать, предпочитавших саботировать Новой, советской властью был разрешен прием учащихся в высшие и средние специализированные учебные заведения без вступительных экзаменов по признакам социального происхождения и положения. При поступлении в учебные заведения (впрочем, как и в любые учреждения, на заводы, фабрики и т. д.) предпочтение оказывалось выходцам из рабочих и крестьян.

Наплыв желающих учиться был так велик, что вскоре пришлось ввести проверку поступающих на элементарную (хотя бы политическую) грамотность, при этом экзаменаторы иногда прибегали к провокационным и просто, казалось бы, нелепым вопросам, например: «Какое расстояние от Пекина до Гоминьдана?» Рассказывали, что один находчивый парень не без остроумия ответил на этот вопрос так: «Такое же, как от Ростова до Рождества Христова!», за что был принят с отличием по политической зрелости.

Страница