Навуходоносор II - читать онлайн книгу. Автор: Даниель Арно cтр.№ 64

Столь многочисленные и разнообразные знамения, неутомимо посылавшиеся Сином и его детьми, сделали царя неустрашимым, а волю его — непреклонной. Должно быть, его решения укреплялись и другими, более личными соображениями. Он мог убедиться, что бог-луна не только посылает милости народам, но и дает отдельным людям крепкое здравие и потомство; мать Набонида служила тому великолепным, неопровержимым примером. Верующим в него он давал защиту — это доказывалось военными успехами царя; наконец, вновь обретенное изобилие всей «страны Шумера и Аккада» свидетельствовало о «делах Сина».

Сначала Набонид приписывал свое воцарение Мардуку и сыну его Набу, но по возвращении из Аравии изменил свои религиозные предпочтения: задним числом он усматривал здесь волю бога-луны. Неожиданное событие в жизни будущего государя было явно провиденциальным, поскольку давало ему возможность положить начало новой религиозной политике.

Но, оказавшись опять в столице, Набонид убедился в злонамеренном и закоренелом невежестве своих подданных: «Дел Сина, самых могучих из дел богов и богинь, никто уже не знал; много лет не сходили они в страну, чтобы народ страны мог их видеть, чтобы их записали на табличках и сохранили для потомства». Все вавилоняне, жрецы и миряне, «согрешили против его великого божества, ругались над ним и презирали его. Они не знали гнева царя богов, Светоча. Они забыли его богослужение и оправдывались доводами лукавыми и неистинными». Теперь Набониду была поручена миссия восстановить и повсюду разнести правду. Она была не нова, а всего лишь давно забыта, утверждал царь. Речь шла о реставрации — в излюбленном духе тенденции к архаизации. Нельзя сказать, чтобы царь был совсем не прав, ибо теология, которую он начал пропагандировать, отчасти не была оригинальной.

К вящей славе Сина Набонид горделиво вставил свое имя в список восстановителей Харрана и радовался, что достиг в этом деле наилучших результатов. В самом деле, в начале I тысячелетия этот город был любимой столицей ассирийских царей и задолго до VII века стал предметом их постоянного попечения. Набонид подчеркивал, что помнит о трудах предшественников — от Салманасара III до Ашшурбанипала. Он знал о них благодаря надписям, сделанным по случаю произведенных ими реставраций и обнаруженным его работниками. Религиозное значение храма бога-луны было столь существенно, что Асархаддон (которому затем подражал его преемник) непременно обращался к его оракулу перед отправлением в поход, а своего младшего сына сделал великим жрецом его храма. Когда Набонид получил свободу действий для его восстановления, город еще не оправился от разорения, нанесенного войной мидян с ассирийцами. Впрочем, конца строительства царь в Харране не дождался; возможно, в это время он уже отправился на жительство в Аравию. Но мать его с гордостью вспоминает о «явлениях радости и веселья» при освящении храма. Исполнились ее молитвы: бог-луна дал ей перед смертью увидеть свой возобновленный храм. Однако государь после десятилетней отлучки желал сделать свою религиозную политику более последовательной, избавить ее от всего, что тормозило ее осуществление. Теперь в его глазах отсрочки стали едва ли не преступлением: почему он столько времени медлил объявить новую веру, если Син послал ему откровение в самом начале его правления, вследствие чего царь и предпринял восстановление храма в Харране? Поэтому, вопреки хронологии, Набонид датировал его временем возвращения в Вавилон из Аравии.

На юге (на сей раз — действительно уже по возвращении в страну) Набонид начал работы в другом стольном городе бога-луны, Уре. Он занялся и священной оградой, и самим храмом Сина ^[58], но больше всего сил направил на восстановление ступенчатой башни ^[59]. Возведение этого здания было начато в конце XXIII века и окончено в начале XXII столетия. К VI веку оно до того разрушилось, что сохранился только первый ярус. Набонид восстановил башню без особых затрат. Употребленные там кирпичи и асфальт были низкого качества, а кое-где применялся даже раствор из грязи.

Мать учила Набонида, что бог-луна несравним величием с другими богами, в чем он мог убедиться, избрав того своим повелителем. До сего момента его поведение никого не тревожило: в возвышении монархом того или иного божества как своего покровителя не было ничего нового. Это было делом его частного благочестия; ни государственный пантеон, ни пантеоны местные тем самым не потрясались: даже если этот культ исповедовал царь, это касалось только личной жизни.

Совершенно новым было царское решение соединить свое личное богопочитание с политической теологией универсального характера. Согласно ей, существовал один верховный бог, а все остальные боги в мире должны были покориться ему.

Основы такого учения заложили ассирийцы во второй половине XIII века. Но тогда они еще не правили империей; Ближний Восток был разделен (не без постоянных столкновений) между их царством и другими столь же могущественными государствами. Поэтому ассирийская теология оставалась чисто умозрительной, пока в середине IX столетия ее сторонники не отправились на завоевание «Благодатного полумесяца».

Ассирийцы считали, что ими предводительствует их собственный бог Ашшур. Вследствие этого до XIV века их идеология полностью отвергала мысль о царе: земной глава имел право лишь на титул «наместника божьего», представлял бога на земле и всю власть имел только от него. Правда, мало-помалу царский титул утвердился в официальном протоколе, предназначенном в основном для внешнего мира, чтобы на равных вести дела с государями того времени — союзниками или недругами. Однако древняя субординация так и не была забыта.

«Наместник», естественно, был верховным жрецом своего бога и в таком качестве играл важнейшую роль в ассирийской религии. На практике исполнение обрядов в честь богов пантеона в многочисленных храмах страны он поручал профессиональному жречеству. Статус посредника между Ашшуром и народом оставался основной функцией ассирийского «царя» до самого 612 года. В Вавилонии же было не так: там монарх всегда оставался мирянином.

Таким образом, Ашшур для ассирийцев был богом всемирным — ему были подчинены все остальные божества вселенной; они, разумеется, сохраняли свои места в местных пантеонах, культ их оставался неизменным, но их главой все люди обязаны были признавать Ашшура. Своему «наместнику» — царю Ассирийскому — он давал «завет», а тот велел возвещать о первенстве Ашшура и заставлять признать его повсюду, наипаче же в землях, покоренных верующими в него. Их богословие требовало лишь такого публичного признания; государства, входившие в состав их империи, то есть их цари, приносили его клятвенно. Соблюдение торжественного обещания, политическая и экономическая покорность ассирийскому богу зримо для всех выражались в уплате ежегодной дани. Поэтому «наместники» были обязаны жестоко наказывать тех, кто уклонялся от своих обязательств; ведь нарушитель попирал подтвержденную клятвой веру в Ашшура. Неуплата, таким образом, оборачивалась хулой величайшего из всех богов.

С самого возникновения этой догмы в ней заметна одна весьма интересная особенность — ее исходный постулат, что человечество злонамеренно противится принятию истины. Ассирийцы всегда возмущались этой враждебностью и страдали от нее: они считали, что она противоречит очевидности. Набонид также столкнулся с неприятием своей проповеди, косностью и духовной слепотой окружающих.