Алексей Михайлович - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Андреев cтр.№ 72

Не случайно в самом начале 20-х годов киевский митрополит Иосиф Борецкий в «Протестации», оглашенной от имени «всех сословий народа русского», трактовал свободу православного вероисповедания и существования церковной иерархии как коренное право, обретенное изначально, с древности, волей древних киевских князей, а не милостями польских королей. Отсюда следовал простой вывод: не правителям Речи Посполитой было посягать на это право. Столь же решительно отстаивались и права казачества, включая освобождение их от налогов и неподсудность местным властям. Вопреки исторической правде, Запорожское войско в «Протестации» отсчитывало свою историю со времен Древней Руси. Уже тогда оно будто бы молодецки сотрясало Византийскую империю, как позднее — Турецкую. Древность в глазах автора и его читателей была сама по себе священна и самодостаточна для обоснования прав и вольностей.

При таком понимании происхождения прав и вольностей их защита — такая же добродетель, как забота о небесном спасении. Причем защита, допускающая даже вооруженное сопротивление, ибо в замыслах противников казацких вольностей было намерение, «чтобы Руси не оставили в Руси». Так формировался порог допустимого. Восстание против панов и короля превращалось уже не в акт отчаянья, а в справедливое, Богом освященное деяние.

В «Протестации» Борецкого не была обойдена и тема Москвы. Московский государь трактовался как естественный союзник и покровитель, верный защитник православия: «У нас одна вера и богослужение, одно происхождение, язык и обычай».

Социальная и религиозная напряженность на Украине находила свое выражение в многочисленных протестах и выступлениях казачества и духовенства. Нередко они сопровождались обращением на восток, где малороссы искали сочувствия и помощи. К этой идее привыкали, она становилась естественной и необходимой.

Для Речи Посполитой самым беспокойным элементом в восточных землях было казачество. Не в силах отказаться от услуг Запорожского войска, важного звена в обороне страны, власти стремились к ограничению его численности и жесткому контролю над своевольным казачеством. Для этого в ход шли все средства, вплоть до противопоставления старшины казачеству, реестрового казачества — казачеству «выписанному», не внесенному в официальные списки. «Старшина в разладе с чернью», — не без самодовольства писал в 1617 году королю о подобной политике гетман Жолкевский, умевший при случае сталкивать казаков ^[217]. Однако такая политика далеко не всегда была эффективна: правящие круги Польши, щедрые на обещания и скупые на их исполнение, нередко сталкивались с вооруженными мятежами всего Запорожского войска.

Противоречия на Украине несколько ослабли в начале 30-х годов. Смоленская война побудила вступившего на польский престол короля Владислава IV пойти на уступки. Часть требований православных подданных была удовлетворена. В конце 1632 года православному духовенству вернули права, утраченные после Брестской унии. Была официально восстановлена церковная иерархия. Прежний реестр Запорожского войска был отменен. Это сразу же сказалось на ходе русско-польской войны. Владислав обрел прочный тыл, его православные подданные сохранили верность присяге, а украинские казаки под началом гетмана Орандаренко и Иеремия Вишневецкого приняли участие в военных действиях.

По окончании войны вновь началось наступление на права православного духовенства и казачества. Произошло это отчасти вопреки намерениям короля, предпочитавшего лояльных подданных. Но в том-то и дело, что в рамках Речи Посполитой украинские земли были обречены на прозябание и нищету, а все слои населения — на ущемление своих прав, хотя и в разной степени. Политику в конечном итоге определяли не королевские намерения и даже не государственная целесообразность, а интересы польского дворянства. Последние так же не хотели поступиться своими землями и крепостными в XVII веке, как русские помещики — в XIX.

Поляновский мир «навечно» закрепил в составе Польши Черниговские и Северские земли. Новосозданное Черниговское воеводство было использовано в качестве плацдарма для нового наступления на Запорожское войско. Казацкие отряды были распущены, реестр опустился до планки в семь тысяч человек. В 1635 году у первого Днепровского порога была возведена крепость Кодак, назначение которой ни для кого не было секретом: она должна была быть польской удавкой на непокорной казацкой шее.

Тем горше было разочарование, испытанное казачеством. Надежды сменились озлоблением. Однако восстания казаков в 1637–1638 годах закончились поражением. На время сопротивление было сломлено. Настало так называемое «золотое десятилетие» панского владычества на Украине, протекавшее без видимых потрясений. Шляхетство восприняло это замирение как бесспорное подчинение украинцев. Никогда еще произвол и поборы не достигали в Малороссии подобных масштабов, как в этот период.

Стеснено было и Запорожское войско. По «Ординации» 1638 года оно утратило свое самоуправление. Отныне казаки, проживавшие вне Сечи, пребывали под властью комиссаров и полковников, назначенных из шляхтичей. Сотников выбирали из казаков, известных своей преданностью королю и Речи Посполитой (среди последних Чигиринским сотником стал Богдан Хмельницкий). Рухнули надежды части казацкой старшины, что ей удастся укрепиться в составе правящего класса Речи Посполитой. Они этого очень хотели — но их не пускали.

Последовавшие события показали, что торжество панов оказалось преждевременным. Предпринятые меры можно сравнить с закручиванием предохранительного клапана парового котла: росла отдача — доходы с золотых украинских маетностей, но возрастало до критического и давление. Власти и владельцы малороссийских имений не видели того, что все показатели социальной напряженности на Украине давно зашкаливали и тишина, опустившаяся на села и хутора, была вовсе не гробовая, а предгрозовая.

Начало нового этапа освободительного движения связано с именем Богдана Хмельницкого.

Человек даровитый и осторожный, Богдан Хмельницкий немало пережил на своем веку, прежде чем стать тем, кем он вошел в историю, — знаменитым гетманом Запорожского войска, вождем национально-освободительного движения на Украине. Последнее получилось отчасти неожиданно для самого гетмана. «Мне удалось совершить то, о чем я никогда и не мыслил», — признавался он.

Хмельницкий участвовал еще в неудачной для Речи Посполитой Цецорской битве с турками и татарами, в которой пал его отец, чигиринский сотник, а сам Богдан попал в плен к крымским татарам. В непрерывных столкновениях с татарами подобный сценарий был привычен. Немало действующих лиц русской, украинской и польской истории прошли через «перекопское пленение». Но Хмельницкий принадлежал к тем немногим, кто обратил свою беду к своей пользе: энергичный и любознательный, он свел знакомства, узнал обычаи и язык. Когда настанет время, все эти знания и связи с толком и основательностью старого казака пойдут в дело, и крымские татары, как бы они ни были переменчивы, немало потрудятся на пользу гетманских замыслов.

Принадлежа к старшине, Хмельницкий исправно служил польским королям и даже обнажал саблю против сечевиков, непослушных порядкам Речи Посполитой. Он стал известен королю Владиславу, который пытался использовать авторитет Хмельницкого в своих интересах. Другой вопрос, что Хмельницкий оказался неподходящей фигурой на роль марионетки. Напротив, он повернул королевские планы к своей выгоде.