Поля крови. Религия и история насилия - читать онлайн книгу. Автор: Карен Армстронг cтр.№ 30

Значительную часть года занимали военные кампании. Шанцы не претендовали на чужие земли, но использовали войну для укрепления власти: сбора натуральной ренты, отпора захватчикам с гор, наказания мятежных городов, у которых отнимали часть урожая и скота, уводили в рабство крестьян и ремесленников. Иногда воевали с «варварами»: народами, которые окружали шанские поселения и еще не ассимилировались с китайской цивилизацией ^{312}. Эти военные походы ритуально подражали ежегодным процессиям Мудрых Царей, поддерживая космический и политический порядок.

Свои победы шанцы приписывали Ди, богу войны. Однако они жили в постоянной тревоге, не смея положиться на это божество ^{313}. Как видно по сохранившимся оракульным костям и черепашьим панцирям, на которых царские гадатели писали ему вопросы, Ди часто посылал засуху, наводнения и катаклизмы и был ненадежным военным союзником. Подчас он помогал не шанцам, а их врагам. «Фань вредят нам и нападают на нас, – сетует один оракул, – это Ди велит им причинять нам бедствия» ^{314}. Судя по обрывочным данным, режим все время был готов к нападениям и выживал лишь благодаря неусыпной военной бдительности. Есть упоминания о человеческих жертвоприношениях: военнопленных и мятежников часто казнили и, весьма вероятно, приносили в жертву богам ^{315}. Согласно преданиям последующих поколений, в государстве Шан практиковали ритуальные убийства. Философа Мо-цзы отталкивали сложные похороны шанского аристократа: «Что касается мужчин, которых приносят в жертву, чтобы они следовали за ним, то, если он царь, они исчисляются сотнями или десятками. Если он крупный чиновник или землевладелец, то десятками или единицами» ^{316}. Шанские ритуалы отличались жестокостью, ибо военная агрессия была важна для государства. И хотя цари молили бога войны о помощи, в реальности своим успехом они были обязаны военным навыкам и бронзовому оружию.

В 1045 г. до н. э. шанцев разгромило не столь высокоразвитое племя чжоу из бассейна реки Вэй, с запада Великой китайской равнины. Они установили феодальную систему: царь правил из западной столицы, но имел резиденцию и в новом царском городе на востоке. Остальные города достались чжоуским князьям и союзникам, которые правили как вассалы и завещали поместья своим потомкам. Потомки шанских правителей сохранили земли в царстве Сун. Для цивилизаций, предшествовавших Новому времени, всегда была важна преемственность, поэтому династия Чжоу всячески поддерживала шанский культ предков на благо своего режима. Но как ей это удавалось после казни последнего шанского царя? Князь чжоу, регент при своем племяннике, молодом царе Чэне, нашел решение, которое объявил на освящении новой восточной столицы. Оно заключалось в следующем: Ди, которого чжоу называли Небом, сделал чжоу своим орудием для наказания шанских правителей, которые под конец сделались жестокими и подлыми. Исполненное жалости к страдающему народу, Небо отобрало у прежней династии мандат на владычество и заменило ее династией Чжоу, назначив царя Чэна новым сыном Неба. Впрочем, здесь был и урок для Чэна: следует быть «почтительно внимательным» к «маленькому народу», иначе Небо отберет и у него права, как и у всякого правителя, угнетающего подданных. Небо избрало чжоу за глубокую тягу к справедливости. Поэтому царь Чэн не должен возлагать тяжкие наказания на простолюдинов ^{317}. На практике это не слишком уменьшило системное насилие китайского государства. Однако в религиозном и политическом плане тезис о небесном мандате стал важным шагом вперед, ибо сделал, пусть только теоретически, правителя нравственно ответственным перед народом. Правитель должен был понимать, что на нем лежит долг перед людьми. Этот идеал сохранится в Китае.

Образ Неба теперь сильно отличался от прежнего, когда шанскому божеству не было дела до человеческих поступков. Однако Небо никогда не издавало велений и вообще не вмешивалось напрямую в дела людей, ибо не представляло собой сверхъестественное начало, а могло проявляться в природных стихиях, а также в могуществе царя и князей, которые правили как сыны Неба. Небо также не считалось всесильным: ведь оно не существует без Земли, своего божественного двойника. В отличие от Шан, династия Чжоу всемерно эксплуатировала аграрный потенциал Великой китайской равнины, а поскольку действует Небо через труды людей, священными задачами стали земледелие, лесоочистка и строительство дорог: они довершали творение, начатое Небом. Вообще китайцы больше интересовались освящением мира, в котором жили, чем искали трансцендентную святость где-то за его пределами.

Чжоуские цари опирались на четырехступенчатую аристократию благородных людей (цзюнь-цзы); западные ученые отождествляют эти титулы с герцогом, маркизом, графом и бароном. «Ши», дети младших сыновей и второстепенных жен, шли в армию, но становились также писцами и специалистами по обрядам, формируя «гражданское» крыло администрации. Чжоуская конфедерация, включавшая более сотни княжеств, просуществовала до 771 г. до н. э., когда западную столицу захватили варвары жуны. Чжоу бежали на восток, но полностью так и не оправились от поражения. Для последующего периода был характерен упадок не только династии, но и феодальной системы. Цари сохраняли номинальную власть, но сталкивались все с новыми и новыми вызовами «благородных людей» из княжеств, отбрасывавших пиетет, на котором держался феодализм ^{318}. Менялись и границы китайских государств. К этому времени китайцы поглотили несколько «варварских» народностей, у каждой из которых имелась своя культурная традиция. Это стало еще одним вызовом старому чжоускому этосу. Все большее значение приобретали города, расположенные вдали от традиционных центров китайской цивилизации, и к концу VIII в. до н. э., когда китайская история выходит из тумана легенд, они стали столицами царств: Цзинь на севере, Ци на северо-западе, Цинь на западе и Чу на юге. В этих государствах жили тысячи варваров, знакомых с китайскими обычаями в лучшем случае поверхностно. Небольшие княжества в центре великой равнины оказались чрезвычайно уязвимы, поскольку периферийные государства желали расширяться. В течение VII в. до н. э. они порвали с традицией и стали мобилизовать крестьян в пехоту; Цзинь и Чу даже набирали в армию варваров, обещая им земли в награду за воинскую службу.